Ольга Погодина-Кузьмина - Адамово яблоко (журнальный вариант)
— Ну что, зеленоглазый, — продолжал старик притворно-ласково. — Ходи ближе, не стесняйся. Ты как, шамать хочешь? Нет? Ну, водочки-то хапанёшь?
Он разглядывал Игоря с умильной усмешкой, как домашнего зверька. Но в черных глазах под густыми бровями, ледяных, как замороженные ягоды, не было ни добродушия, ни улыбки.
— Ишь, какой нежный. Вот бы заслать посылку честным босякам… Кожа аж бархат. И попа как орех, так и просится на грех, — неспешно поднявшись, он потянулся рукой к щеке Игоря. Тот отдернулся. — Небось, покушать любишь сладко, поспать подольше? Бумажки хрустящие любишь, подарочки? А работать не хочется… Так, мурзилка?
Глядя в его лицо, Игорь испытал тоскливое, больное предчувствие. Ему представилось, что он уже жил когда-то раньше, и в той прошлой его жизни уже был и этот предбанник с облупившимся кафелем, и мигающий тусклый свет дневной лампы высоко под потолком, и замороженные глаза старика — умные и злые звериные глаза с татарским разрезом.
— Вот вы сейчас в школе Маркса не проходите, — уже без усмешки продолжал тот, — а зря. Скажи-ка ему, Костян, что Ленин с Марксом про это говорят?
— Грабь награбленное, — заявил бритый шофер.
— Ну, где-то так, — согласился старик. — Давай-ка, Костян, плескани ему нашего чемергесу. Может, поласковее будет с тобой.
Под недружный смех сидящих за столом, бритый налил в стакан водки, поставил перед Игорем.
— За что ж нам выпить с нашей люсей? — притворно озаботился старик. — А выпьем мы за этого… не знаешь, как и назвать.
Двое за столом снова засмеялись хриплым, каркающим смехом.
— Чего их звать-то, Лёня? Сами придут… Пидор, он и в Гондурасе пидор!
— Ну, значит, пей за своего пидора жирного, — вкрадчиво потребовал старик. — Чтобы он уяснил себе, как не надо быть паскудой и кидать людей. И чтоб эта харкотина своё плоскожопие подняла рывком и сделала, что ему скажут. Бодро и без фокусов. Ну, глотай, чего мнешься? Водка сладкая — лекарственная вещь.
Отступив назад, Игорь мотнул головой, показывая, что не будет пить. Старик перевел взгляд на бритого шофера.
— А что пацан, глухонемой по жизни? Или слабослышащий?
— Вроде нет, — пожал плечами тот. — Ехать с нами не хотел. Уговаривать пришлось.
— Значит, сильно гордый? Не уважает компанию? Ещё не понял, что попал в финал без конкурса?
Расхрабрившись от отчаяния и страха, Игорь заявил:
— Если вы меня хоть тронете, Измайлов вам такое харакири устроит!.. Вас же всё равно найдут! У него в фирме работают люди из спецслужб!
Отвернувшись от него, старик налил себе водки и выпил. Поморщился.
— Кошмары… По-моему, пацан не догоняет, а, Юрец? Он думает, мы тут для хохмы собрались. Что мы тут клоуны… Пропишите-ка ему лекарство какое-нибудь. Водные процедуры.
Повинуясь приказу, бритые парни подхватили Игоря подмышки, протащили по мокрому кафелю и спихнули в глубокий и узкий как колодец бассейн с ледяной водой. Он ушел под воду на глубину своего роста, и хотел выплыть, оттолкнувшись от дна, но наверху кто-то пнул его ногой по голове, продолжая бить снова и снова, не давая вдохнуть воздуха. Казалось, что это продолжается мучительно долго. В последней попытке спастись, Игорь поднырнул под топчущие его сверху ноги, и ему, наконец, позволили выплыть у бортика, дали откашляться и отдышаться. Шофер даже подал ему руку, но когда Игорь поднялся на ступеньку железной лесенки, пинком в грудь столкнул его обратно.
Всё же как-то выбравшись из бассейна, Игорь привалился спиной к стене, решив, что если бритые ещё приблизятся, он схватит скамейку и будет отбиваться. Он кашлял и дрожал, вода текла с него ручьём. Происходящее слишком напоминало нелепый сон, но Игорь знал, что не спит. В школе, на уроках ОБЖ, их учили, что, оказавшись в заложниках, нужно всеми силами стараться сохранять спокойствие. Но сделать это не получалось. Всё его тело сковывал страх.
— Как водичка? Не лётная? А как Герасим утопил свою Муму? — смеялся старик. — А то давай сто грамм для профилактики? Ещё подцепишь насморк, ребятам будет некомфортно.
Один из сидевших за столом мужчин, сутулый, с черными волосами на груди, поднялся, прощаясь со стариком. За ним встал и второй.
— Бывай, Лёня. Отдыхай, нам ехать надо. Спасибо за хлеб-соль.
Старик вытер о простыню жилистую руку и протянул сутулому.
— Завтра кашляни мне на мобилу. Привет пехоте.
Они ушли, и старик вернулся к столу, выпил ещё водки и сказал, уже не глядя на Игоря, тяжело прокашливаясь:
— Сука, мокрота не выходит, как бы снова не воспаление… Ну что, Костян, будем дело делать? Чего откладывать? А потом тоже поедем с богом.
— А как с этим? Всё уже или добавки? — спросил бритый шофер, кивая на Игоря.
— Ну, добавь по малой, чтоб посмирнел, — хмуро кивнул старик. — А потом мешок на голову. И тряпку сунь ему в рот.
Глядя, как бритые снова приближаются, Игорь вдруг почувствовал упрямое, инстинктивное нежелание сдаваться. Отступая к стене, он поднял за ножку деревянный табурет и кинул в ноги шоферу. Тот споткнулся и громко выматерился. Второй, Юрец, проговорил, подходя:
— Спокойно, Маша, я Дубровский.
И затем ударил Игоря кулаком в живот и, зажав локтем за шею, начал садить сзади по почкам. Уже вдвоем бритые с размаху кинули его на кафельный пол.
Игоря раньше не били так равнодушно и страшно — ни дядя Витя, ни пьяные гопники на пустыре за школой. Скорчившись, закрыв голову руками, он чувствовал себя раздавленной личинкой, чье тело целиком превратилось в боль. Сознание то вспыхивало, то отключалось, как неисправная лампа, и во время одной из вспышек Игорь понял, что бритые всерьез готовы его убить. Сейчас или позже, но он умрет по воле неизвестных людей, как-то обиженных Георгием, — для этого бандиты и привезли его в заброшенный спорткомплекс. И, возможно, будет лучше, если это случится сейчас.
Он ещё смог перевернуться на спину, чтобы пнуть одного из бритых, но затем увидел, как Юрец или Костя — Игорь уже не различал их и не чувствовал в своем теле себя, — схватил ту же табуретку и занес в воздухе над его лицом. За этим последовала темнота.
Глава 8. ТЕСНЫЕ ВРАТА
Благородный муж с достоинством принимает веления Неба.
КонфуцийВ пятницу, по дороге из Выборга, с нового объекта, Георгий и Казимир заехали на дачу к Маркову обсудить положение дел. Поиски синергии несколько затянулись; было уже начало десятого, когда Саша, сдвинув со стола бумаги, достал из бара литр «черного пешехода» и предложил отметить свою «вторую ходку и блатной побег».
Казимира ждала жена — младший подхватил в садике желудочный грипп. Георгий тоже не хотел засиживаться допоздна, чтобы успеть собрать какие-то вещи в дорогу, но все согласились выпить по глотку.
Саша разлил виски и провозгласил тост:
— За тебя, Измайлов. Ты везучий всё-таки, паразит. Давай, чтобы твой фарт вывозил нас и дальше.
— Постучи по дереву, — потребовал Казимир и сам коснулся костяшками пальцев деревянной столешницы.
В эту минуту Георгия и застал звонок с анонимного номера.
Почему-то он был уверен, что это звонит из Аликанте Марьяна, но в трубке послышался незнакомый мужской голос, сиплый и нарочито наглый.
— Георгий Максимович? Здорово, кучерявый. У нас к тебе две новости. С которой начать?
Ещё недавно — семь, десять лет назад, — их осаждали подобными звонками почти каждый месяц. Сейчас попытку дешевого бандитского наезда не приходилось рассматривать всерьез, но текущие обстоятельства требовали внимания к любой активности противника.
— С кем я говорю? — спросил он, с первой секунды проникаясь острой неприязнью к сиплому собеседнику. Тот проигнорировал вопрос.
— Погнали с хорошей. Можешь на ночь не подмываться. Твой пидорок сегодня с нами. Вот и плохая. Будешь делать, что тебе скажут — пацан будет жить. Начнешь восьмерить или рыпнешься к ментам — получишь сперва его писалку в коробочке, потом всё остальное в целлофане…
Георгий явственно вспомнил недавний сон: падающая башня и пальцы Игоря, лежащие перед ним на тарелке. Он стоял посреди комнаты, компаньоны смотрели выжидательно, и это напоминало сцену из какого-то фильма пятидесятых годов. Слова застряли в горле, и он молчал, прислушиваясь к отдаленному странному вою, который всё это время сопровождал речь звонившего и который поначалу Георгий принял за помехи связи. Но вой вдруг начал становиться ближе и сложнее по обертонам, расчленяясь на невнятные возгласы и всхлипы, а затем Георгий ощутил, как у него по-волчьи поднялись щетиной волосы на затылке.
— Какого чёрта вы там делаете?! — воскликнул он, всем сердцем обращаясь к высшим силам, чтобы они совершили чудо и не дали осуществиться его догадке. Но чуда не произошло.
