Дуглас Кеннеди - Пять дней
С тех пор мы с Беном при каждой нашей встрече непременно вместе совершаем пробежку (это бывает примерно раз в месяц — очень даже неплохо, если учесть, что я в свою бытность студенткой приезжала домой только три раза в год: на День благодарения, на Рождество и на Пасху). Я значительно улучшила свою физическую форму. Теперь стараюсь пробегать в день не меньше пяти миль, но, по совету Клэнси, раз в неделю устраиваю себе выходной. Я также стараюсь наращивать скорость бега постепенно, чтобы не получить серьезную травму и не переутомиться, о чем часто пишут в спортивных журналах для бегунов, на которые я оформила подписку. Теперь пять миль я пробегаю примерно за час — и меня это радует. Как и Бен, я пристрастилась к бегу потому, что физическая нагрузка не только повышает в крови уровень эндорфина, придающего радужный блеск темным сторонам жизни, но и помогает отвлечься от гнетущих мыслей.
И сегодня утром — в преддверии важной встречи, которая состоится через несколько часов, — всплеск эндорфина особенно желателен. И ясная погода тому способствует. А также то, что в двенадцать минут седьмого, когда я начала свою утреннюю пробежку (я теперь всегда засекаю время перед забегом), Портленд еще только просыпался. Это означало, что я успею пробежать весь маршрут от своей квартиры на Парк-стрит до маяка на мысе Элизабет и вернуться домой до того, как мост заполнится автотранспортом.
Живу я в двухкомнатной квартире, расположенной в неплохо сохранившемся здании эпохи федерализма, которое стоит на самой красивой, как мне кажется, улице города. Впервые я попала на нее пять месяцев назад, и тогда мне сразу подумалось, что дома здесь очень похожи на те, что можно увидеть на Коммонуэлс-авеню в Бостоне. На меня тотчас же накатила меланхолия, моя частая спутница после того уик-энда, хотя я наконец-то предприняла шаги, чтобы избавиться от нее (бег трусцой был одним из способов выбраться из мрака, в который я погрузилась на какое-то время). Но я до сих пор обожаю эту улицу. И квартира, которая обходится мне в тысячу сто пятьдесят долларов в месяц, — не совсем выгодное приобретение. Площадь — около тысячи квадратных футов. Довольно уютная, немного несовременная и обветшалая. Но ее владелец сообщил мне (через риэлтора): он знает, что квартира нуждается в косметическом ремонте. Необходимы малярные работы, циклевка пола, покрытие лаком кухонных шкафов и прочие мелочи по обустройству жилища. Посему он готов в течение двух лет брать с меня ежемесячно арендную плату на двести пятьдесят долларов меньше, если все это я возьму на себя. И снова подключился Бен. Мы составили смету на четыре тысячи долларов — это все, что я могла себе позволить. В июле он и два его товарища по университету фактически поселились в моей квартире со своими надувными матрасами и спальными мешками. Сделали ремонт за три недели, заработав каждый по тысяче долларов. Оставили мне очень чистую квартиру с белыми стенами и лакированным полом. Следующие два месяца мне пришлось работать сверхурочно по двадцать часов в неделю. В нескольких комиссионных магазинах города я по разумным ценам приобрела мебель и сумела обставить свою квартиру в стиле середины пятидесятых. Люси, впервые увидев мое жилище в законченном виде, охарактеризовала его как «элегантное ретро». Если честно, она мне польстила. Квартира пока еще выглядит незавершенно, я создала лишь минимально необходимый уют. Но для Бена и Салли, когда они приезжают, есть отдельная комната. А Бен удивил меня, подарив одну свою картину: размытые геометрические формы синеватых оттенков на серовато-белом фоне. По настроению — морские просторы Мэна, изображенные с помощью тетронового синего кобальта, который я для него покупала. Я едва сдержала слезы, когда сын, показывая мне эту картину, сказал: «Теперь у тебя есть вид на море».
Он прав: вид из моей квартиры никакой (она расположена на первом этаже, окна выходят в переулок за домом). Зато здесь фантастически тихо, разве что иногда в субботу поздно вечером по этому переулку пройдет, шатаясь, какой-нибудь подвыпивший гуляка или шумная компания бражников. А утром, на заре, в окна струится дивный свет. Ну и, конечно, эта квартира стала для меня спасительным прибежищем.
Допив кофе и доев мюсли, я вымыла посуду (посудомоечной машины у меня до сих пор нет), потом со спинки стула у маленького кухонного стола, за которым я обычно ем, сняла свою нейлоновую спортивную куртку. Сегодня утром я подсознательно отслеживаю каждую минуту. Моя важная встреча состоится в половине девятого, от моего дома до места встречи ехать десять минут. А прежде мне нужно принять душ, вымыть голову, надеть свой единственный деловой костюм. На все это уйдет час после того, как я вернусь с пробежки. Значит, выбегать нужно прямо сейчас.
Снова октябрь. Первый четверг октября. Ровно год назад в этот день я собиралась в командировку в Бостон. Теперь…
Теперь я совершаю пробежку.
Схватив ключи, я застегнула молнию на куртке, заперла за собой дверь и выскочила на улицу. Солнце поднималось все выше и выше, в воздухе ощущалась бодрящая осенняя прохлада, город еще спал, вязы на моей улице были убраны в золото. Я свернула направо. Двумя минутами позже я уже была возле порта. Еще один поворот направо, крутой подъем до моста по тротуару, пролегающему вдоль автомобильного пандуса, и вот я уже бегу над заливом Каско, с высоты любуясь открывающейся передо мной панорамой. Потом череда торговых центров. Потом — большой район, где живет скромный средний класс. Потом — набережная, вдоль которой выстроились особняки. Жилища известных в городе адвокатов, финансистов и немногочисленных промышленных магнатов нашего штата. Дома богатых людей, не считающих нужным демонстрировать свое благополучие. Никакой показной пышности. Лишь элегантная сдержанность и вид на океан. За этим маленьким анклавом домов настоящих богачей (коих в Мэне очень мало) находится общественный парк, раскинувшийся вокруг старинного портлендского маяка. Восхитительный зеленый уголок, кусочек бурного моря неподалеку от центра города. Далее мой маршрут пролегает по берегу, потом — по тропинке, ведущей к маяку, к белой башне, чей выразительный силуэт вырисовывается на фоне гневного величия наползающей Атлантики. Я где-то читала, что Генри Уодсворт Лонгфелло, когда жил в Портленде, любил гулять здесь каждый день. В минуты тягостного уныния несколько месяцев назад — когда я только перебралась на новое место жительства, когда меня окутывал мрак, поселившийся в моей душе, словно плохая погода, которую ветер никак не может отогнать в соседний округ, — я невольно задавалась вопросом: не во время ли прогулок возле этого маяка, где я бегаю почти каждый день, Лонгфелло придумал сюжет своей самой известной поэмы — «Эванджелина»? И поскольку «Эванджелина» — это своеобразная легенда об американских Орфее и Эвридике, разлученных влюбленных, ищущих друг друга на континентальных просторах этого некогда Нового Света… в общем, жизнь регулярно подсмеивается надо мной. Даже во время утренней пробежки.
Сегодня утром у маяка мне встретились всего два бегуна, в том числе пожилой мужчина лет семидесяти, мимо которого я неизменно пробегаю каждое утро. На вид он просто здоровяк, в отличной спортивной форме, кожа на лице натянута, как струны рояля. Одет всегда в серые тренировочные штаны и спортивную фуфайку с эмблемой Гарвардского университета. Пробегая мимо меня сегодня, он, как обычно, махнул мне рукой (я на это его приветствие всегда отвечаю улыбкой). Я понятия не имею, кто этот человек. И не делала попытки это выяснить. Он, в свою очередь, тоже никогда не пытался познакомиться и узнать что-то обо мне. Я чувствую, что он, как и я, предпочитает не сближаться. Но мне нравится, что каждое утро я на несколько секунд пересекаюсь с этим человеком и обмениваюсь с ним молчаливым приветствием, хотя не знаю о нем абсолютно ничего. И он тоже обо мне ничего не знает. Мы с ним просто прохожие, ничего не ведающие друг о друге. Нам неизвестно, какие у каждого из нас проблемы, есть ли у нас кто-то или мы одиноки, как каждый из нас намерен провести новый день, считаем ли мы, что жизнь справедлива или несправедлива к нам в данный момент.
Или, в моем случае, что через полтора часа я должна быть в офисе адвоката, чтобы подписать юридическое соглашение, которое официально положит конец моему браку.
Юридическое соглашение, которое официально положит конец моему браку.
Да, официально. Этот документ составили два адвоката, и, как только он будет подписан обеими сторонами, соглашение обретет законную силу. Будет решен и вопрос о разделе имущества, по которому мы не могли договориться. Но слово «соглашение» подразумевает относительно миролюбивое расставание. К сожалению, расстались мы отнюдь не друзьями: Дэн до сих пор, по прошествии многих месяцев, не может смириться с тем, что я решилась на развод, ушла от него, потому что была несчастна в браке и считала, что у наших с ним отношений больше нет будущего, что они умерли. Как он выразился, в очередной раз умоляя меня предоставить ему второй шанс: «Если б ты бросила меня ради кого-то, это я еще мог бы понять. Но уйти от меня просто потому, что ты хочешь уйти…»
