Анатолий Отян - Добро Наказуемо
Но по настоящему на всех произвели эффект показания свидетеля, знающего русский язык полицейского, заявившего, что он не стрелял из пистолета только потому, что боялся, что пули поразят людей, находившихся в коридоре. Все сидящие в зале представили себе, какой трагедией могла окончиться простая история, когда один человек одолжил другому деньги, а тот оказался подлецом и не хотел их возвращать.
Затем началась перепалка между прокурором, адвокатом, и представителем полиции по поводу денежной компенсации за нанесенные травмы как Котику так и полиции. От последнего слова Котик отказался. Затем судья объявил перерыв до четырнадцати часов.
Во время перерыва Семён, Вера и вся их компания пошли на площадь Констаблервахе, стали в сторонку и горячо обсуждали ход процесса.
Одни доказывали, что Котика оправдают и ещё дадут компенсацию, на что Семён ответил поговоркой:
— Ага, дадут — догонят и ещё дадут.
Он понимал, что его просто хотят успокоить, а нарушать законы в Германии никому не позволено, какими благими намерениями не прикрывались бы нарушители. Обидно, конечно, что добро наказуемо, и вспомнил вдруг Котик, как их сосед, чистильщик обуви дядя Хаим, говорил ему:
— Вот ты, Сёмка, вроде умный хлопец, а дурак. Этот Фимка делает пакости специально, он босяк, а ты его защищаешь. Придёт время, и он тебя отблагодарит.
— Как, дядь Хаим?
— Как, как!? Зарежет. Вспомнишь ты когда-нибудь старого Хаима, да будет поздно.
И увидел Семён сейчас не площадь в центре Франкфурта, а арку ворот своего дома в Одессе по ул. Богдана Хмельницкого, и сидящего на своём стульчике в клеёнчатом чёрном фартуке старого мудреца Хаима, прошедшего несколько войн, потерявшего всю свою семью, расстрелянную в родном городе, несколько раз раненого, но оставшимся добрым человеком, на каких держится мир. И его, Сёмкина беда, показалась ему такой маленькой, по сравнению с тем, что пережил дядя Хаим и миллионы ему подобных, что груз ожидания приговора упал с его плеч, и он сказал:
— Чего, мужики, будем гадать, будет, как будет. Как говорил наш водитель, в Одесском кооперативе: "Дырка в талоне? Хорошо, что не в голове".
— А могла быть и в голове, — намекнула Вера на показания свидетеля.
— А тебе чего? Нашла бы законопослушного и жила бы спокойно.
— А я экстремалка, мне и с тобой хорошо.
— Ладно, пошли кушать куда-нибудь, экстремалка.
В два часа дня все снова собрались в зале суда, появился судья и зачитал приговор, который говорил о том, что в денежной компенсации в связи с тем-то и тем-то обеим сторонам отказать, а гражданина Украины Котика признать виновным по статьям таким-то и таким-то уголовного кодекса Федеративной республики Германии, и, учитывая, что он впервые привлекается к уголовной ответственности, а так как ранее в никаких правонарушениях замечен не был, назначить ему наказание в виде лишения свободы сроком в девять месяцев.
Семён слушал приговор безучастно, и очнулся после того, как в зале заговорили. Адвокат что-то говорил Семёну, видимо оправдывался, но Семён его не слушал, ожидая, когда полицейские оденут ему наручники, выведут из зала суда, посадят в воронок и отвезут в тюрьму. Подошла Вера и взяла Семёна за руку:
— Пошли, Сеня.
— Куда? — спросил Семён.
— Ты чего? Не слышал, что сказали, что все бумаги получим по почте? Так, господин Бамберг?
— Да, Семён, учитывая, что ты не опасен для общества, судья решил тебя сейчас под стражу не брать, а дать месячный срок, во время которого ты сможешь решить все свои производственные дела. Ты что не слышал, как он зачитывал приговор?
— Слышал, но, наверное не всё понял. Слишком там всё закручено.
Срок я должен отсидеть девять месяцев?
— Да, девять. Я побежал, а ты когда получишь документы, если чего не ясно, обращайся, — сказал Бамберг и ушёл.
Когда вышли на улицу, бригада окружила Котика и все кто как мог успокаивал:
— Не переживай, Семён, был у меня знакомый хохол, он в подобных случаях говорил: "Нiчого, кара не велика, вiдсидить".
— Отсижу, куда мне деваться.
— Интересный срок он тебе заделал. Через девять месяцев появишься на свет божий.
— Вам бы только зубоскалить, пошли домой, — распорядилась Вера.
Через три дня пришёл приговор, а через неделю письмо из тюрьмы, в котором сообщалось, что до такого-то числа Котик обязан прибыть в тюрьму по такому-то адресу для отбывания наказания по приговору.
Необходимо при себе иметь Attest (справку) о состоянии здоровья от домашнего врача с перечнем принимаемых лекарств. Кроме этого, если Котик желает носить в тюрьме домашнюю верхнюю одежду, он может взять её собой.
— Им нужно было написать "Приглашение на отдых", а не "для отбывания наказания" — пошутил Семён.
Вера на шутку не отреагировала, она думала о том, как мужу придётся сидеть девять месяцев в тюремной камере-клетке, какие они видели в американских фильмах.
Все дни Семён отдавался работе, вводил в курс дела Панайоти, и за неделю до конца месяца сказал Вере:
— Заешь что, Верунчик? Я, наверное, пойду завтра в тюрьму.
— Зачем? — удивилась жена.
— Я измучился в ожидании. Получается не девять, а десять месяцев.
— Может, не надо? — заплакала Вера.
— Ну ты же видишь, что я ночами почти не сплю от ожидания и неизвестности. Раньше сяду, раньше выйду.
— Смотри, тебе виднее.
Вера всю ночь отдавала мужу ласку, как будто провожала его на войну. Утром они позавтракали, Семён взял спортивную сумку с вещами, Вера села за руль их автомобиля и отвезла мужа в тюрьму.
— Сиди в машине, я сам возьму из багажника сумку, — сказал Вере Семён, поцеловал её в щеку и вышел из машины.
Через несколько секунд он скрылся за дверью проходной, и Вера уехала.
Семёна поместили в камеру на двух человек. Она отличалась от камеры в какой он находился один день под следствием. В ней отсутствовал душ, унитаз из нержавеющей стали находился прямо в камере и не отделялся перегородкой, но рядом была раковина с водопроводным краном. Две кровати, одна над другой прикреплялись к стене. В одной из тумбочек стояли чьи-то принадлежности и Котик понял, что в камере кроме него кто-то уже живёт. Семён начал раскладывать свои личные вещи, и минут через десять в камеру вошёл человек "кавказской национальности" и поздоровался:
— Guten Tag! — но с таким акцентом и хрипящим «a», — что сразу было понятно, что говорит армянин.
— Здравствуй, ара! — ответил Семён.
— Ох, как хорошо, что ты говоришь по-русски, а то я тут измучился. А ты откуда приехал в эту Германию?
— А что, есть и другая?
— Не понял.
— Ты сказал в*эту* Германию.
— Ну я просто так.
— Из Украины я приехал.
— За что сидишь?
— Долго рассказывать. Меня зовут Семён, а тебя?
— Эрванд. Я из Армении. Знаешь город Дилижан?
— Слышал, но в Армении никогда не был.
— Выйдешь из тюрьмы, приезжай. Приглашаю.
— Весёлый ты парень, Эрванд. Тебе сколько сидеть?
— Три года и семьдесят два дня. Мне дали три с половиной.
Медленно время движется. Но я ещё должен радоваться, что мало дали.
— Почему?
— Старушку сбил на переходе. Насмерть. Машину я купил и перегонял домой. По этому поводу выпил. Угостил продавца армянским коньяком, ну и сам выпил. Ехал ночью через город, светофора нет, а она дорогу переходит. Смотреть ей нужно было, а она пошла.
— Так ты же говоришь — на переходе.
— Всё равно смотреть нужно. У нас никто на пойдёт, если машина едет.
— А здесь никто через пешеходный переход не поедет не снизив скорость. А ты, наверное украл что-то дорогое?
— Почему украл?
— А русские здесь сидят или за воровство или за драку. Угадал?
— За драку.
— Конечно, ты такой большой, что, конечно, за драку.
— Эрванд, у нас с тобой много времени, мы ещё наговоримся, а сейчас я попрошусь в спортзал.
— Сейчас нельзя. Можно утром и вечером. А сейчас можно читать и смотреть телевизор. А те, кому дали работу, работают. Я тоже просил работу, но всем не хватает что делать. Я крановщик башенных кранов.
Это у нас и в России зэки строили, а здесь нет. А ты кто по специальности?
— Строитель.
— Тоже строитель? Будешь без работы.
Зашёл надзиратель и позвал Котика в службу режима. В небольшой комнате сидел за столом мужчина средних лет, и перед ним лежала папка с бумагами. Он усадил Котика на стул и начал расспрашивать о семье, о работе, что делал в Одессе, какое имеет образование, причём иногда задавал один и тот же вопрос по несколько раз. Затем спрашивал где находится тот или иной район города, и знает ли Котик некоторые улицы? Семён понимал, что служащий всё о нём знает по документам и материалам суда, но хочет, наверное, составить психологический портрет. Потом служащий спросил имеет ли Котик водительские права, платил ли он за нарушения штраф, и получал ли штрафные пункты? "Зачем он и это спрашивает? Перед ним компьютер, нажал на кнопочку и всё бы увидел", — подумал Семён, а служащий спросил его:
