Эрик Бутаков - Одиннадцать
Что можно раскопать под дерьмом? Вот именно! В лучшем случае, просто яму! Её-то Ефим и выкопал!
– Глупо как-то получилось! – сам себя проинформировал Ефим, когда понял, что наклеечка не сработала! – А я-то размечтался! Один – ноль, Палыч, в твою!
– Однако, твоя жопа наклейку нашла! Только никому об этом не рассказывай!
– Тебя не спросил!
– Не рассказывай! Мой тебе совет!
– А какого хера я здесь тогда копал?
– Придумай чего-нибудь!
Ефим плюнул в выкопанную яму, собрал «инструменты» и пошел к друзьям!
– Ты чего там делал? – спросил Вова.
– Говно закапывал!
– Так долго?
– Его у меня много!
Вова хмыкнул:
– Что-то не срослось?
– Не спрашивай, лучше! Лучше скажи, что Ты придумал? – Ефим бросил топор и лопатку к остальному скарбу.
Вова пожал плечами:
– А чего здесь придумывать – идем вдоль обрыва, пока не найдем спуск.
– В какую сторону?
– Я думаю, на Запад, в верховья реки. Она же поднимается, значит, обрыв уменьшается! Логично?
– «Вот так же человек – рождается и умирает – логично?» – вспомнил Ефим старый анекдот. – Согласен. Пошли, короче! Идем на грозу!
Ефим поднял свои вещи, закинул их за спину и молча пошел навстречу непогоде, в верховья реки, на Запад, куда глаза глядят, подальше от этого места, лишь бы идти и не вспоминать, как он лопаточкой раскидывал своё дерьмо по всему кедровому стланику в тайной надежде найти… пачку «Marlboro»! (За двадцать девять рублей за пачку!)
Вова и Машка, собрав свою ношу, поспешили за ним.
Дождь бил в лицо! Часа через два, это случилось. И если честно говоря, и по-русски, то дождь не бил, а …уярил в лицо, да ещё с такой силой, что казалось, будто в каждой капле собрался стакан воды – не меньше! И вот это все… и в лицо! Ефим пёр, как танк, промокший до нитки и промерзший до костей! Но пёр, как танк! Пока не услышал свист позади себя. Ефим оглянулся.
Вова стоял метрах в ста позади, держал за руку промокшую Машку и показывал пальцем куда-то на скалу:
– Вы мимо прошли, товарищ! – улыбался Вова. – Лучшего места нам сегодня не найти!
Ефим посмотрел туда, куда показывал Вова.
В расщелине между скал чернела пещера. Плоский огромный камень, упавший сверху, зацепился за старую лиственницу и край скалы, образовав над пещерой некое подобие козырька. Сама пещера, насколько было видно с этого места, была «выстлана» «ковром» из рыжих иголок лиственницы, скопившихся здесь за множество лет. Место, и вправду, очень хорошее.
Ефим, не говоря ни слова, развернулся и пошел к пещере.
– Довольно приличная дырка! – оценил он. – Лишь бы камень не подмыло, а то этот булыган нам на шарабаны свалится!
– Если будем внутри – не свалится! – Вова под камнем распаковывал вещи – там не было дождя, было сухо.
– Ночуем здесь? – спросил Ефим.
– Естественно! – Вова же уже распаковал вещи.
Машка дрожала от холода.
– Раздевайся! – скомандовал Ефим. – И укутайся в одеяло – я дров нарублю!
Он взял топор и пошел рубить старые, сухие хлысты стланика и ещё одну «угнетенную» лиственницу рядом.
Когда в пещере трещит огонь, когда накаляются камни и каменные стены «дыры», как выразился Ефим, отдают тепло, да так, что парит сырая одежда, то стук дождя за пределами пещеры только умиляет слух и не пугает своей холодностью, сыростью и…. хрен знает чем ещё, короче – не пугают!
Но это романтика, для тех, кто лежит на диване с книжицей в руках. А в пещере…
Одежда и обувь, развешенная вокруг огня, воняет, когда парит. Огонь, сука, тоже едко дымит! Но и это не беда! А вот, жрать охота! Ну, да ладно, – главное, сверху не льёт, а одеяла и бараньи жилетки спасают от зяби.
Ребята, практически голые, сидели, укутавшись в них.
Вода закипала.
– Чай? – спросил Вова.
– Первым делом! Потом, разберемся! Вяленное мясо ещё есть?
Маша покопалась в мешке:
– Есть! Ещё много…. Но воняет уже.
– Ничего! С душком – тоже нормально.
– Кошка протухла! – сказал Вова.
– Выкини её! Только – с обрыва! А то на её запах падальщики налетят! А мне сегодня боксоваться – сил нет!
Вова вытянул из мешка за лапы тушку рыси, понюхал для верности (а чего было нюхать – вонь, как на помойке!), определился, что выкинуть надо, и вышел с ней «на улицу»!
– Маня, как ты насчет секса? – спросил Ефим, ломая о колено хворост.
– Положительно! – не задумываясь, ответила Маня.
– Я так и знал! – Ефим подбросил в огонь.
– А что? – поинтересовалась Маня.
– Да так – просто спросил!
– Нет, серьезно?
– Не искушай, старушка, я в печали!
– Издеваешься?
– Нет, Маша! Не издеваюсь! Я бы тоже не прочь – вот только молода ты больно!
– Другим это нравилось.
– Другие,… – и Ефим промолчал.
– В сырой земле лежат! – за него договорила Машка.
– Я этого не говорил! – заметил Ефим.
– Ты об этом думал.
– Откуда ты знаешь?
– Да-а! Не трудно догадаться.
– Догадливая ты моя…
– Короче, ты секса хочешь?
– Маня, я просто спросил – так сказать, языком болтаю!
– Ну и дурак!
Ефим рассмеялся:
– Терпи до дому, малышка. Немного осталось!
– А что насчет августа?
– Августа?
– Насчет августа ты говорил.
– Я говорил насчет августа?
– Говорил-говорил! Когда мне восемнадцать исполнится…
– Вот в августе и поговорим.
– А сегодня? Нет?
– Сегодня – нет! – Ефим посмотрел на Машу. – Прости, милая.
– Почему? – не унималась Маша.
– По кочану! Подрасти, дочка! Вырастишь – мы с тобой таких дел наворочаем! – пообещал Ефим.
Маша подумала минутку и заявила:
– А с чего ты решил, что я малолетка?
– Так ты же сама сказала! – Ефим сморщил лоб.
– А я наврала! Девушки всегда врут, сколько им лет! Ты же сам говорил, что девушки в «моем возрасте» не думают! А я – думаю! Так может мне не семнадцать? А? Если я наврала – согласишься?
Ефим деланно засмеялся (хорошая идея).
– А чем докажешь? Паспорт есть?
– Откуда? Промежность зато есть! – Маша, чувствовалось, начала шалить!
– И что она мне докажет?
– А всё! Хочешь узнать?
– Хочу! – Ефим криво улыбался.
– Пожалуйста! – Маша скинула одеяло и слегка раздвинула…
– Чего ссоритесь? – Вова вернулся «вовремя»!
Маша мгновенно прикрылась одеялом.
Ефим громко выдохнул через губы, обтер ладонью лицо!
– Да так – об личном разглагольствуем, – сказал он.
– О сексе, что ли?
– Ты угадал! – тут же вставила Машка.
– И чего надумали?
– Машке сколько лет? – спросил Вову Ефим.
– Года двадцать два, – почему-то ответил Володя, хотя он и слышал, что Машка заявляла, что ей семнадцать почти, восемнадцать – в августе будет.
– С чего ты взял? – не понял Ефим.
– А ты на неё посмотри! В семнадцать лет девчонки такие, что ли? Подумай сам: тридцать три, сорок четыре, двадцать два – всё в елочку, и делится на одиннадцать.
Ефим посмотрел на Машку.
– У вас, правда, в бассейне ничего не было?
– В каком бассейне, Ефим? Мы на эту тему уже, по-моему, определились!
– Тогда почему… Маня, тебе, правда, сколько лет?
– Четырнадцать!
– Не пизди! – вырвалось у Ефима.
– А чего тогда спрашиваешь?
Ефим завалился на спину:
– Идите вы…
– Я серьезно, ребята! Давайте отогреемся!
– С двумя? – Ефим поднял брови! (Но кто это заметит в полумраке пещеры?)
– А чего? Каждая девушка об этом мечтает! – Маша, видимо, не шутила. – Вы же тоже мечтаете с двумя… И у вас, я не сомневаюсь, уже это было!
Ефим вспомнил, как у него и с тремя было!
О чём вспомнил Володя – нам не известно.
Но Ефим ещё не верил своим ушам:
– Каждая?
– Конечно! – Маша в отблесках костра казалась прекрасной!
– И потом ты всем будешь рассказывать?
– Конечно! Пусть завидуют!
Костер потрескивал, одежда парила, стены грели, паузу заполнило неловкое молчание… Но гром хрястнул так близко, что…
– Раздевайся! – сказал Володя.
– Я давно раздета! – Маша скинула одеяло.
Её нагота в пещере… шум дождя извне… горячие, мерцающие угли… запах женской плоти, откуда ни возьмись… усталость, нервное напряжение, которое тут же всё сдуло!.. и только увеличенные картинки тех, кто был в пещере!
– Ну, двадцать два, так двадцать два! – Ефим резко поднялся.
– Не знаю, как насчет – двадцать! Но два – легко,… как минимум! – Вова стянул с себя сырой свитер!
– Налетайте, ребята! – Маша – стерва остроумная, красиво раскинула волосы и медленно опустилась на спину. – Смелее, милые мои! Я люблю Вас!
– «Вот, сука!» – подумал Ефим (А может быть, он это и прошептал?).
– А ты – сука! – сказал Володя.
– Конечно! – подтвердила Маша, и протянула руки к обоим! – Конечно! Быстрее!
Утром ливень кончился. Они свободно нашли спуск и спустились в лес к реке. На берегу разожгли костер и стали сушить дальше свои вещи, думая как переправиться… и вспоминая, что произошло! По берегу, по мягкой зеленой травке, они ходили босяком почти нагие (в набедренных повязках, а Машка с голыми (красивыми) грудями!) и улыбались, как балбесы, друг другу. У Машки были томные глаза.
