Маделин Уикхем - Коктейль для троих
Пока Джайлс молча обдумывал услышанное, Мэгги прикончила первый круассан и принялась намазывать джемом второй.
– Мэгги…– промолвил наконец Джайлс.
– Что, дорогой? – улыбнулась она.
– Ты… уверена, что действительно этого хочешь? Тебе будет трудно.
– Я знаю. Но вряд ли это труднее, чем быть матерью двадцать четыре часа в сутки.
– И ты считаешь, что мы сможем найти подходящую няню, которая бы…
– О-о, тысячи семей нанимают нянь для своих младенцев! Не понимаю, почему мы не сможем. Разумеется, это должна быть хорошая няня…
Джайлс нахмурился:
– Но представь: тебе придется вставать очень рано, садиться на поезд, мчаться в Лондон… а вечером возвращаться назад. Это очень нелегко!
– Конечно, нелегко, если мы будем жить здесь, в «Соснах».– Мэгги лучезарно улыбнулась.– Вот почему нам придется переселиться в Лондон.
– Что-о? – Лицо у Джайлса вытянулось.– Ты это серьезно?
– Абсолютно серьезно. И Люси тоже не против, правда, маленькая? – Мэгги с любовью посмотрела на дочь.– Она хочет расти городской девочкой, как мама.
– Но, Мэгги…– Джайлс судорожно сглотнул.– Не кажется ли тебе, что это… немного чересчур? Ведь мы всегда хотели…
– Ты хотел,– мягко поправила его Мэгги.– Меня никто не спрашивал.
– Но ведь здесь и свежий воздух, и природа, и моя мама под боком! Мне кажется, было бы неразумно от всего этого…
– Твоя мама со мной согласна.– Мэгги снова улыбнулась.– Кстати, если ты не в курсе, Пэдди – просто прелесть.
Несколько секунд Джайлс таращился на нее в немом изумлении. Потом он вдруг откинул назад голову и расхохотался.
– Ох уж эти женщины! – воскликнул он.– Похоже, вы тут составили самый настоящий заговор!
– Похоже,– усмехнулась Мэгги.
– А завтра ты скажешь, что звонила в агентство недвижимости и договорилась, чтобы нам подыскали в Лондоне подходящую квартиру?
– Не исключено,– ответила Мэгги после небольшой паузы, и Джайлс ошарашенно вздохнул.
– Ну и ну! Ты, я вижу, все предусмотрела. Может, ты уже побеседовала и со своими коллегами по работе?
– Пока нет,– скромно призналась Мэгги.– Я собиралась сделать это сегодня. У нас там сменилось руководство, и я должна поговорить с новым начальником. Кроме того, мне хотелось узнать, что изменилось в редакции за время моего отсутствия.
– А какая роль отводится мне? – робко спросил Джайлс.– Если, конечно, ты решишь доверить мне какое-нибудь маленькое дело…
– Гм…– Мэгги притворилась, будто сосредоточенно думает.– Для начала можешь сварить еще кофе, а там посмотрим.
Кэндис и Эд сидели на деревянном крыльце, на самом солнцепеке, и пили растворимый кофе из глиняных кружек необычной формы. Рядом стояла коробка просроченных диетических галет, найденных в кладовке. Галеты оказались абсолютно несъедобными, зато сахара в доме оказалось вдоволь, и Кэндис положила себе целых четыре ложки, рассудив, что имеет право немного подсластить свою горькую участь.
– Знаешь,– задумчиво проговорила она, проводив взглядом метнувшуюся через дорожку белку,– самое странное, что я до сих пор чувствую себя виноватой перед Хизер.
– Виноватой? – удивился Эд.– После всего, что она тебе сделала?
– Боюсь, это будет трудно объяснить, но… Я чувствую себя виноватой именно потому, что она все это сделала. Если Хизер ненавидела меня так сильно, значит…– Она покачала головой.– Это значит, что мой отец причинил ее родителям настоящее зло, которое не так-то просто забыть. Он едва их не уничтожил.– Кэндис грустно посмотрела на Эда.– Вот почему каждый раз, когда я об этом думаю, мне становится не по себе.
Некоторое время они сидели молча. Где-то вдалеке пронзительно кричал дрозд.
– Не знаю, как насчет вины,– проговорил наконец Эд.– Я, во всяком случае, никакой особенной вины здесь не вижу, а ведь я юрист. Впрочем, это дело, скорее всего, относится к компетенции не права, а морали.– Он задумчиво глотнул кофе.– Но я почему-то уверен, что ты ни в чем не виновата. Ведь не ты разорила отца Хизер, правда?
– Я знаю, и все же…
– Да, ты можешь сожалеть о происшедшем, как сожалеют о землетрясении, наводнении или торнадо. Но винить себя в том, что произошло столько лет назад…– Эд покачал головой.– Ты здесь ни при чем, Кэндис, совершенно ни при чем!
Я знаю,– грустно согласилась Кэндис.– Умом я понимаю, что ты прав, но вот тут…– Она положила руку на сердце и вздохнула: – Почему у меня все не так, Эд? Почему я все вижу вверх тормашками, а не как нормальные люди? – Кэндис осторожно поставила кружку с кофе на ступеньки и откинулась назад, прислонившись спиной к нагревшемуся на солнце косяку.– А ведь в последние несколько недель я была такой счастливой! Мне казалось, что мы с Хизер стали как…
– Как сестры?
– Да, что-то вроде того.– Кэндис опустила голову и смущенно кашлянула.– Мы отлично ладили – то есть, конечно, это я так думала. Хизер была большая мастерица по части разных мелочей, приятных для меня. Она готовила вкусные завтраки и ужины, брала в прокате хорошие фильмы, прибиралась в квартире… Один раз она даже подарила мне ручку…
– Ручку? – переспросил Эд и ухмыльнулся.
– Да, ручку.
– И такой малости оказалось достаточно, чтобы завоевать твое сердце? – Эд тоже поставил кофе на пол, полез в карман и, достав поцарапанную шариковую ручку, протянул ей.– Дарю,– сказал он.– Ну как, теперь ты меня любишь?
– Зачем ты надо мной смеешься?
Кэндис почувствовала, как ее щеки краснеют от обиды.
– Я вовсе не смеюсь.
– Нет, смеешься! Ты считаешь, что я – круглая идиотка, над которой можно…
– Я не считаю тебя идиоткой.
– Ты меня презираешь!
– Это тебе кажется.– Эд без улыбки посмотрел на нее.– Ты действительно думаешь, что ничего не значишь для меня, Кэндис?
Кэндис подняла голову и заглянула прямо в его темные глаза. Эд смотрел на нее так, что она вдруг почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Не в силах отвести взгляд, Кэндис продолжала сидеть неподвижно. Сорванный ветром лист запутался у нее в волосах, но она не обратила на это внимания.
Прошла, казалось, целая вечность, но никто из них так и не двинулся с места. Потом – очень медленно – Эд наклонился к ней. Подняв руку, он провел пальцем по щеке Кэндис, коснулся подбородка и уголка губ. Кэндис по-прежнему не шевелилась, парализованная внезапно вспыхнувшим желанием, которое было столь сильным, что почти пугало.
Эд наклонился еще ниже, его губы коснулись мочки ее уха, затем шеи, и Кэндис вздрогнула, не в силах справиться с собой. Она страстно желала продолжения! И вот наконец Эд поцеловал ее в губы – сначала нерешительно, почти робко, потом все с большей жадностью. На мгновение оба замерли, потом, отстранившись, очень серьезно поглядели друг на друга. Никто из них не произнес ни слова. Так прошло несколько секунд, после чего Эд решительно поднялся, помог Кэндис встать и повел ее в дом. Она пошла за ним без возражений, и только ноги ее слегка подгибались, как у новорожденного теленка.
Еще никогда Кэндис не было так хорошо с мужчиной. Эд не спешил, и вскоре ей стало казаться, что весь мир сжался и в нем остались только глаза Эда, которые казались бездонными, как колодцы. Они отражали ее собственный голод, ее желание и предчувствие близкого наслаждения. Кульминации они достигли одновременно, и Кэндис, не удержавшись, вскрикнула от невероятной, невообразимой радости, которая накатила, захлестнула ее, как волна, и унесла прочь все печали и тревоги.
Потом они долго лежали рядом, усталые и абсолютно счастливые. Эд дремал, а Кэндис неторопливо рассматривала комнату. Стены здесь были пастельно-голубыми, на окнах висели простые белые занавески. По сравнению с буйством красок внизу, эта комнатка во втором этаже представлялась спокойной, тихой гаванью, где хотелось думать о прекрасном.
– Ты спишь? – спросил Эд.
Его рука поднялась, легла на ее обнаженный живот, и Кэндис почувствовала, как ее тело снова встрепенулось и напряглось.
– Нет.
– Я хотел тебя с того самого дня, когда впервые увидел.
Кэндис долго молчала, потом сказала:
– Я знаю.
Рука Эда двинулась вверх, коснулась ее груди, и Кэндис не сдержала сладостной дрожи.
– А ты… ты хотела меня? – спросил Эд.
– Я хочу тебя сейчас,– ответила Кэндис, поворачиваясь к нему.– Разве тебе этого мало?
– Это гораздо больше, чем я мог надеяться! – сказал Эд и снова привлек ее к себе.
Много времени спустя, когда вечернее солнце коснулось вершин холмов на западе, они наконец спустились вниз.
– Здесь где-то было вино,– пробормотал Эд, заглядывая в холодильник.– Погляди-ка в буфете, может, отыщешь пару стаканов.
Кэндис послушно отправилась в гостиную. Сосновый буфет в углу был буквально забит глиняной и фаянсовой посудой, а также стаканами из толстого пузырчатого стекла. Чтобы подойти к нему, Кэндис пришлось обогнуть высокую конторку темного дерева. При этом взгляд ее упал на крошечный ящик, из которого торчал уголок письма. Письмо начиналось словами «Дорогой Эдвард…»
