Михаил Веллер - Не ножик не Сережи не Довлатова (сборник)
А вот чудный пример российского армейского хамства, которое давно не замечается офицерами и является нормой: вышестоящий генерал Куликов нашему генералу-автору «тыкает», а тот ему в ответ, естественно, почтительно «выкает». (Стр. 56.) А чего не потыкать, не баре, чай, не аристократы. Я начальник – ты дурак, вы начальник – я дурак. Возможно, военным этот абзац будет непонятен. Чувство собственного достоинства отбивают с детства и ампутируют в военных училищах. Но когда чувство собственного достоинства атрофируется у генералов – победа еще возможна, но светлое будущее страны – никогда. Ну нельзя тыкать офицерам и генералам, никому этого нельзя вплоть до президента, неужели неясно?! Вот с этого дедовщина и начинается, ты меня понял, генерал?
Рассмотрим подробнее только один эпизод, трагический, известный недавно всем и памятный навсегда многим. 6-я рота 104-го гвардейского парашютно-десантного полка 76-й псковской дивизии ВДВ, высота 776,0 близ Улус-Керта, 29 февраля – 1 марта 2000-го года. (Стр. 323—332.)
«Однако мы не могли тогда предположить, что противник рискнет пробиваться на восток крупными силами. Банды соединились». То есть? Автор расписывается в своей несостоятельности как военачальника. Еще Наполеон вбивал (после Фридриха!): идти врозь – бить вместе. Еще Клаузевиц канонизировал: быть сильнее врага в нужный момент в нужном месте. Мы имели в Чечне 50 000 бойцов против вечных 2000—5000 боевиков – были сильнее в 10—20 раз? И тот же Наполеон, и Клаузевиц, и опыт всех войн: никогда не делай того, что ждет от тебя противник. Итог: около 1500 боевиков против 87 десантников. Тем самым диспозиция выявляет, что Басаев и Хаттаб просто умели воевать лучше Трошева.
«Нужно было в считанные часы совершить пятнадцатикилометровый марш-бросок… по скользким зимним тропам, с полной боевой выкладкой. Да плюс ко всему тяжелое снаряжение для нового базового лагеря – палатки и печки-буржуйки… Стоило кому-либо поскользнуться на крутом склоне – срабатывал „принцип домино“ падало уже несколько человек». А вертолетами доставить людей было нельзя – воздушная разведка не обнаружила в старом горном лесу ни одной подходящей для десантирования площадки.
Не первый год идет война в горах, но обуть людей в горные ботинки с альпийскими триконями огромная страна, разумеется, не может: это по-нашему. Десантировать личный состав с зависших вертолетов по тросам – тоже нельзя, не показные учения, и так дотопают: на всех не напасешься наших лучших в мире вертолетов с «вертолетчиками, которые творят чудеса». И спустить им, дошедшим до места налегке, лагерное имущество и тяжелое вооружение сверху – тоже нельзя. 50 кг на горб – и вперед в горы.
В полдень 29 февраля пятерка разведчиков обнаружила у подножья высоты Исты-Корд, куда и направлялась рота, передовой дозор боевиков – 20 человек. И забросала его гранатами. И обнаружила себя.
Если б они знали, на какую группу напоролись, они бы себя, конечно, обнаруживать не стали. А вернулись бы к роте и срочно заняли оборону. Но роту-то посылали с расчетом уничтожать мелкие банды по отдельности. Десантники платили за просчет командования.
Рота двинулась на выручку группе, отрывающейся от преследования. «Но силы во встречном бою оказались слишком неравными. …пришлось с ранеными на плечах возвращаться на высоту 776,0».
Окопаться не успели – а ты подолби-ка гору в феврале. «Начался жесточайший минометный обстрел». Рота перекрывала чеченской группировке ход на равнину – заперла. И было ясно, что врагов до черта.
Так это же успех! Войска вошли, наконец, в соприкосновение с крупной группировкой вечно неуловимого врага – и блокировали ее в горах силами одной роты! Уничтожать надо – у нас ведь сил в 20 раз больше.
Где мобильный резерв? Где усиленный батальон при заправленных вертолетах? Где подвижная артгруппа при тех же транспортах вертолетах? Где десантные группы, которые перекроют группировке пути к отходу? Где установки залпового огня и вертолеты огневого сопровождения с кассетами РСов?
Да ничего подобного даже предусмотрено не было. Все было – и все неизвестно где. Растянуто и разбросано там и сям. Все продолжают ждать врага везде – понемножку. Так они понимают военное искусство.
(Вот так в 42-м году умевший воевать Манштейн громил наши превосходящие части, растянутые по всему Крыму, и меньшими силами устроил оборонявшимся кровавую баню, заняв полуостров. Это в наших военных академиях не преподают?)
«Видя потери и понимая весь трагизм ситуации, командующий группировкой ВДВ, чтобы спасти своих окруженных бойцов, отдает приказ парашютно-десантной роте направиться в район боя… Билась рота отчаянно, но прорваться к высоте 776,0 смогла только утром 2 марта». То есть командующий федеральной группировкой в Чечне все еще не понимал, что происходит. Десантура должна была сама выручать своих. Кинуть еще сотню бойцов против полутора тысяч – и ждать успеха?
«Прорваться» – это сказано для красного словца. 1-я рота смогла достичь высоты тогда, когда боевики ушли и бой был кончен – это явствует из текста, ни слова о том, что десантники «выбили» боевиков, «погнали», «заставили отойти» – там нет.
«Поэтому основную нагрузку по огневой поддержке окруженных взвалили на свои плечи „пушкари“.» Что значит «взвалили на свои плечи», что за дешевая литературщина?! Приказали стрелять – стреляли. Издали, из тыла, вне огневого воздействия противника, будучи сами в безопасности.
Речь идет, это подчеркнуто в тексте, о полковой артиллерии 104-го десантного полка. Вообще такому полку полагается артдивизион. И в нем: батарея самоходок, батарея тяжелых минометов и батарея противотанковых. Это может варьироваться, но самоходки и следы минных разрывов упоминаются – минимум две огневые батареи в полку были и по цели работали. Дюжина стволов. Может, у них еще что было, а может, и нет.
Вот как живописует автор артподдержку:
«1200 (!) снарядов высыпали артиллеристы 104-го полка в район высоты 776,0 с полудня 29 февраля до раннего утра 1 марта. За одну ночь – 900 снарядов! Краска на стволах орудий обгорела, откатники треснули и потекли. Образно говоря, пушки сломались, а окруженные десантники – нет».
Этот пассаж рассчитан на штатских дурачков, ничего не понимающих в военном деле. (Для справки – 700 снарядов приходилось во 2-й Мировой войне на один сбитый ими самолет.) 1200 выпущенных снарядов мы делим на минимум дюжину, как упомянули, стволов. Это 100 снарядов на ствол. 45—75 снарядов составляют так называемый «б/к» – боекомплект. Итого – два б/к на ствол, возможно меньше, но не больше. А рассчитывается живучесть орудий таким образом, чтобы 1 б/к мог быть выпущен беглым огнем без всякой потери орудием своих боевых качеств. А во 2-ю Мировую на артподготовку перед наступлением выдавали, если снаряды были, до 3,5 б/к. И если у кого треснул откатник, командир орудия шел под трибунал за порчу матчасти. Треснуть он может в единственном случае: если в него тормозную жидкость или стеол-М не долили, а за этим специально номер расчета следит и докладывает после выстрела: «Откат нормальный!». Так что нам пытаются втюхать романтическую туфту для идиотов: «Краска на стволах обгорела»! Что ж – обгорела: это дело обычное, после стрельб подкрашивают. Сто снарядов на ствол мы делим на двадцать часов стрельбы и получаем пять снарядов в час. «За одну ночь – 900 снарядов!» Делим на 12 стволов и на 12 часов – 6—7 снарядов в час, выстрел в десять минут – при практической скорострельности штатной системы «Нона» выстрел в минуту, никак не реже.
Так что ни о каком «ураганном огне» речи быть не может. Нормальная огневая поддержка весьма ограниченным количеством орудий. Этим вся помощь роте и ограничивалась.
«Когда мы уже побывали на высоте, то изумились: многолетние буки были подстрижены снарядами и минами, словно трава сенокосилкой.» Все артиллеристы знают: при работе по лесу эффективность огня резко снижается, радиус поражения осколками сокращается до линии прямой видимости, а она в лесу невелика: деревья принимают огонь на себя и защищают людей.
И все это происходило в десятке километров от наших основных позиций – двое суток.
Артогонь прекратился «ранним утром 1 марта». А 1-я рота «прорвалась» на высоту утром 2-го марта. А что делалось эти сутки? А они нужны для того, чтобы рота в выкладке, осторожно, прощупывая пространство дозорами, прошла по горам это расстояние, только и всего.
И после этого цифра: «Из четырехсот хаттабовцев, нашедших свою смерть в бою за эту высоту…» – вызывает известное сомнение. Может, четыреста, а может, двести. Знаем мы, как считают потери врага.
Так что было? Одна рота ложится костьми и сдерживает врага. Другая рота пытается ее поддержать. А артиллерия их десантного полка работает по врагу, укрытому в лесу, посильно уничтожая его живую силу. И, похоже, врагу не прорваться. Так все отлично! И остальные части могут ждать возможного врага во всех остальных местах. Вот вам весь ход мыслей командования федеральной группировки.
