Девяностые - Сенчин Роман Валерьевич

Не выдержав, Марина Стрельцова тоже ввязалась в спор:

– Но есть же нравственные критерии, есть же нормы морали!

– Какая может быть мораль, – в ухмылке скривила свое холеное мышиное личико доцентша, – когда речь идет о материальных благах? Дайте всем людям интересную и, главное, высокооплачиваемую работу, защитите их права… Но ведь это утопия.

– Давайте оставим экономические проблемы правительству. Решить их не в наших силах, – приходя в себя, остывая, предложила-приказала ведущая. – Тем более мне сообщают, что есть телефонный звонок. Говорите, пожалуйста!

– Добрый день! – раздалось бодрое приветствие. Мужчина.

– Здравствуйте, представьтесь, если можно.

– Мо-ожно. Павел, предприниматель, – ответил голос. – Я как раз из числа тех блудящих, кто пользуется услугами представительниц горизонтальной профессии.

– Очень интересно, – вставила чуть брезгливым тоном Марина Стрельцова.

– И вот я хочу сказать: необходимо организовывать публичные дома. Я читал «Яму» писателя Куприна. Вот тогда все как было удобно – дома для богатых, для средних, для остальных. Это нужно восстанавливать. Когда на улице… очень всё неудобно… Да и смотрите, как сейчас это происходит: сутенерша берет деньги с клиента, девчонку сажают в машину, увозят, и черт знает что с ней дальше произойти может. Любой беспредел. Так вот мое мнение: надо цивилизованные формы этому всему придать. Я за легализацию обеими руками.

– Мы вас поняли, спасибо за звонок, – сухо поблагодарила ведущая и посмотрела в объектив камеры. – Вот еще одна позиция. Надеюсь, ее разделяет меньшинство наших граждан.

– Я тоже очень надеюсь! Верю! – подтвердил противник абортов, оглаживая, как после драки, свою пышную бороду.

– Сейчас мы посмотрим запись, она из родильного дома, где ждут появления на свет своих детей проститутки, а затем поговорим с ребятами из видео-объединения «Студия А». Напомню, что фрагменты их фильмов иллюстрируют нашу программу. Итак, сюжет.

Во время сюжетов и рекламных пауз спор в студии затихал. Гости сидели нахохлившиеся, хмурые, глядя в мониторы. Начальник отдела совсем сник – после своего доклада не вставил больше ни одной фразы. Учительница выступила коротко и сбивчиво, сказав, что самое ужасное в том, что девочек и вообще молодежь с раннего возраста настраивают на мысль, что главное их богатство – юность, и нужно успеть ею воспользоваться, подороже себя продать; еще – что полным ходом идет романтизация бандитизма, проституции, тюремного фольклора, и это угрожает катастрофой нашему генофонду… После этой речи она умолкла и с изумлением слушала рассуждения врача, доцентши; она, кажется, порывалась, но никак не решалась вступить с ними в спор… Парни из «Студии А», в пестрых футболках и с серьгами в ушах, сдержанно волновались, ерзали на своих местах, ожидая очереди говорить.

Марину Стрельцову неприятно удивляла собственная сегодняшняя эмоциональность. Готовясь к программе, изучая тему, она была обыкновенна в своей работе, работе журналиста. Читала статьи, просматривала статистические данные, документальные фильмы, криминальную хронику. Но вот сегодня она еле сдерживала себя, чтоб не сорваться, с великим трудом сохраняла видимость нейтральности, непредвзятости, и все же то и дело не выдерживала… Откровенным цинизмом казались ей речи уверенного в своей правоте врача-венеролога, мышеподобной доцентши, бесцветный начальник отдела вызывал презрение, да и глуповатый противник абортов раздражал. Ей дики были многие телефонные звонки, особенно от одной тетки с периферии, дочь которой занимается проституцией, а мать радуется этому жуткой, озлобленной радостью – дочь одна в семье зарабатывает, кормит родителей и младшего брата…

И последний звонок оказался совсем уж дерзким. Запредельно.

– Алё, с вами говорит представительница горизонтальной профессии, как кто-то тут выразился. – Голос молодой, приятный, не прокуренный, без хамской интонации, а слегка грустный, даже вроде застенчивый; казалось, сейчас девушка начнет рассказывать о своей искалеченной судьбе, предостерегать других от того, чтобы идти по ее пути…

– Здравствуйте! Мы вас слушаем! – торопливо, с надеждой воскликнула Марина. – Говорите, вы в эфире!

– У меня вопрос лично к вам…

– Прошу вас, – Марина инстинктивно кивнула, внимательно глядя в мутно-черный прямоугольник объектива телекамеры напротив себя.

– Вот вы работаете журналисткой. Так? У вас зарплата стабильная, все дела, у вас такая профессия. Так?

– Да, да…

– А почему мы, у кого другая профессия, должны где-то скрываться, бегать? Или в каких-то резервациях быть? Я лично в своем положении ничего не вижу позорного и незаконного. Каждый добывает деньги как может. И вот мне хочется вас спросить: почему ваша профессия законна, а моя – нет? Почему о нас вы говорите в таком вообще тоне? Вот… – И, ожидая ответа, голос умолк.

Марина оторопело смотрела в камеру и чувствовала, что гости, операторы, весь персонал, миллионы зрителей ждут от нее каких-то сильных, правильных слов.

– Это и есть ваш вопрос? – произнесла она, оттягивая момент отвечать; слова не находились.

– Ну да.

– Мне… мне горько и больно слышать, что вы не считаете свое ремесло позорным. Моя профессия, по моему глубокому убеждению, необходима обществу, необходима для борьбы со злом. А одним из величайших зол я считаю проституцию. Жаль, что вы, девушка, не понимаете, в каком омуте вы находитесь!

Слава богу, что телефон отключили и эта нахалка не сказанула еще что-нибудь. Зато доцентша подала голос:

– В цивилизованных странах, кстати, таких как Швейцария, Дания, Нидерланды, проститутки давно не являются людьми второго сорта, а публичные дома, пип-шоу приносят ощутимую прибыль государству.

– Я думаю!.. – теперь все негодование ведущей переметнулось от наглой уличной девицы на эту чистенькую, прагматичную дамочку. – Я думаю – крайне безнравственно говорить о торговле человеческим телом…

– И душой! Душой! – вставила вдруг, почти выкрикнула учительница и тут же съежилась.

– Да, и душой человека, как о форме пополнения бюджета. Мы собрались здесь, чтобы обсудить в первую очередь проблемы духовного здоровья…

Марина увидела, как ее помощник Виталий выразительно показывает на часы; она скорее обратилась к парням из «Студии А»:

– Ребята, вы сняли два фильма о проститутках. Один почти три года назад, а другой – совсем недавно. Какие изменения вы наблюдали в процессе последних съемок?

– Ну… ну, три года назад, – заикаясь от волнения, заговорил один из парней, – девушки были куда с… скованней, они тяжело шли на… на контакт, прятали лица, отказывались го… говорить перед камерой. Да. А теперь… теперь они более ко… коммуникабельные, даже порой как-то вызывающе ком… коммуникабельные… Да.

Отведенное на программу время истекало. И Марина торопила его – программа оказалась тяжелой, неприятной, хотелось побыстрее закончить.

За полторы минуты до конца она поблагодарила гостей, огласила результаты экспресс-опроса, проходившего в течение программы. За легализацию проституции оказалось 2 180 человек, против – 2 624. Результат тоже неутешительный, почти поровну «за» и «против»…

– Благодарю наших гостей и всех телезрителей, всех позвонивших нам, – как можно бодрее заговорила ведущая. – Программа завершается, и в заключение мне хочется обратиться к молодому поколению, к тем, кто только еще вступает в жизнь. Скоро окончатся экзамены в вузы, в театральные училища, и те девушки, которым не посчастливится стать студентками, будут искать профессию. Милые девушки, задумайтесь, когда будете выбирать. – Марина просительно улыбнулась. – Не сделайте роковой ошибки, пожалуйста! Будьте осторожны и рассудительны. Счастья вам! – А после секундной паузы, уже с другой интонацией объявила: – В следующем выпуске «Мы – Россия» речь пойдет о лесных пожарах, бушующих практически на всей территории нашей страны. До встречи через неделю! С вами была Марина Стрельцова.