Семен Малков - Похищение
Он скорбно умолк, но, вспомнив о повторном звонке, встрепенулся.
— Ты, Петя, обязательно поставь условием передачи им ключа от сейфа возможность убедиться воочию, что обе наши девоньки живы и здоровы. Иначе не соглашайся! Сердцем чувствую: игра идет нечестная.
И тут вновь позвонил Проня.
— Значит, так. Встреча состоится на тридцать втором километре кольцевой автодороги в полдень, — четко продиктовал он. — Девчонка будет сидеть в нашей машине. Получите ее и расписку в уплате за первую половину суммы по договору в обмен на ключ от сейфа. Это вас устраивает?
— Согласен, но с одним условием, — сухо ответил Петр. — Вместе с Надей в машине должна находиться и Оля, чтобы мы могли убедиться, что она в полном порядке. Только тогда вы получите ключ от сейфа!
— Нет! Так у нас ничего не выйдет, — блефовать Проня умел. — В машине будет только одна Надя! И предупреждаю: чтобы никаких фокусов! Если попытаетесь действовать силой или притащите мусоров, мы ее сразу замочим!
— Но что вам мешает привезти сразу двоих? — не выдержав, крикнул в трубку Петр. — Неужели это не стоит полмиллиона долларов?
— Стоит, но мы этого сделать не можем, — жестко отрезал Проня и привел заранее заготовленный им лживый довод: — Ваша Оля здорова, но находится на карантине: есть подозрение на инфекцию. И так, прошу ответить, — заторопился он, — согласны вы на наши условия или нет?
Петр было растерянно замялся, но, увидев, что отец и Сальников жестами выразительно дают понять, чтобы он соглашался, внезапно охрипшим от волнения голосом коротко ответил:
— Ладно, пусть будет по-вашему.
Медленно опустив трубку на рычаг, Петр почувствовал себя совершенно раздавленным. Ему теперь уже было ясно: его план спасения сестер оказался несостоятельным! И не столь было жаль выброшенных огромных денег, как упущенного по его вине драгоценного времени.
— Не падай духом, Петя, мы тебя не виним, — мягко сказал Михаил Юрьевич, заметив подавленное состояние сына. — Уж на что вроде знаем психологию этих отморозков и то понадеялись: а вдруг у них найдутся остатки совести и вернут нам девочек, соблазнившись огромными деньжищами. Так хотелось спасти их, не идя на отчаянный риск!
Но Петр ничего не ответил, лишь безнадежно махнул рукой, и Михаил Юрьевич его строго одернул:
— А ну-ка возьми себя в руки! Раскисать сейчас нельзя! Просто на твоем плане нам надо поставить крест и срочно подумать, как будем действовать дальше.
— Отец прав, Петя, — поддержал друга Сальников. — Ты, я нижу, и сам уже понял: на встречу с ними ехать не стоит! Девочек они нам добром не отдадут, — с суровой прямотой высказал свое убеждение. — Мало того, что хапнули у тебя за здорово живешь столько баксов, теперь хотят самого поймать в сети. До чего же ненасытные и наглые мерзавцы!
Его возмущение передалось Петру и вывело его из транса.
— Значит, нам ничего не остается, как пойти на силовой вариант? Захватить Башуна и узнать у него, где прячут Олю и Надю? — встряхнувшись, словно сбрасывая сон и мрачно поглядев на отца и Виктора Степановича, спросил он и недоуменно добавил: — Тогда зачем вы сейчас велели мне согласиться на встречу с бандитами?
— Чтобы выиграть время, Петя! — просто объяснил ему Виктор Степанович. — Пусть думают, что мы клюнули на их удочку. А мы за эти четыре дня должны найти и освободить наших девочек!
— И мы их непременно найдем! — с железной решимостью подхватил Михаил Юрьевич. — План мой прост. Мы с Петей выслеживаем и берем в оборот Башуна на его квартире, а ты, Витек, — с надеждой посмотрел он на друга, — вплотную займешься его супругой Воронцовой.
Он сделал паузу, что-то прикидывая в уме, и раздумчиво произнес:
— Сдается мне, что альянс у них неспроста. Уж больно удобное место детдом для того, чтобы укрывать похищенных детей. Постарайся-ка как следует там шурануть. Сердцем чувствую, что вот-вот выйдем на след наших малышек!
— Будь уверен, Миша, сделаю все, что смогу, и даже больше, — стараясь приободрить друга, заверил его Сальников. — Если потребуется, переверну там все вверх дном. Однако у нас, — он с сочувствием посмотрел на Юсуповых, — есть еще одна неотложная проблема.
Они недоумевающе переглянулись, и Михаил Юрьевич спросил:
— Ты это о чем, Витек?
— Нельзя больше Свету держать в неведении, Миша, — решительно заявил Сальников. — Она должна знать о происходящем!
Мужественное лицо Михаила Юрьевича исказила гримаса страдания.
— Никак не могу ей об этом сказать! Сделать это — все равно что ее убить, — простонал он. — Света ждет, что вот-вот мы все нагрянем к ней, чтобы справить день рождения дочек, и вдруг — такой сокрушительный удар. А у нее — больное сердце!
— Но так же нельзя! Разве будет лучше, если она узнает от чужих людей? — с горечью возразил ему Петр. — Мама должна быть с нами в эти решающие дни!
— А как ей сообщить? По телефону? Или телеграмму отбить? — с мрачным отчаянием покачал головой Михаил Юрьевич. — С ней же сразу станет плохо, и никого из близких не будет рядом! Ты хоть понимаешь меня, Витек?
— Еще как понимаю, Миша, — горячо выразил солидарность с ним Сальников, считавший жену друга идеалом и оставшийся холостым, так как не встретил подобную ей. — Но что посоветовать, не знаю! — понуро добавил он.
— Наверное, лучше всего будет, если я слетаю за мамой в Ялту, — нарушив молчание, ненавязчиво предложил Петр. — Мама не будет удивлена, так как решит, что я прибыл для организации дня рождения, и мне удастся подготовить ее к худшему. Не пройдет и суток, как она будет дома!
— А что? Это выход! — словно ожил Михаил Юрьевич. — Молодец, сын! Как же я сам до этого не додумался? — радостно взглянул он на Сальникова. — Ведь Петя сумеет найти для матери слова, которые смягчат удар и поддержит ее в эту трудную минуту.
Не в силах сдержать бурных эмоций, Михаил Юрьевич вскочил с места, подошел к сыну и крепко его обнял, по-мужски скупо выражая ему свою любовь и благодарность.
Глава 17
Сплошные неприятности
То, чего больше всего опасалась Даша Юсупова, — случилось! Ночью под влиянием происшедшего и особенно нелепейшей гибели подруги Киры у нее началось кровотечение, и врачи вынесли роковой приговор: это выкидыш. Она потеряла ребенка!
Когда со всеми предосторожностями ей об этом сообщили, Даша едва не потеряла сознание от горя и острой боли в сердце. «О Боже! За что ты меня так наказываешь? — мысленно говорила она, проливая слезы и не понимая, чем же вызвала его гнев. — Разве я заслужила такую ужасную кару? Почему лишаешь счастья?»
Потеря долгожданного ребенка казалась ей величайшей несправедливостью судьбы, которую она ничем не заслужила. А утрата надежды на осуществление самой заветной мечты — решающим поражением в жизни. Находясь в состоянии, близком к истерике, Даша потеряла аппетит и впала в депрессию.
— И чего мне все завидуют? Я обычная неудачница! Чему завидовать-то? Красивому мужу? Богатству? — выплакав все слезы, горестно шептала она. — Ну какое же семейное счастье без ребенка?
Постепенно ее разочарование и отчаяние обратились на мужа. Чтобы вновь обрести душевное равновесие, Даше требовалось установить причину своей фатальной неудачи! Не зная за собой существенных грехов, она должна была найти виновника Божьей немилости, и он отыскался в лице Петра.
«Ну конечно, из-за Пети на нас так разгневался Господь! Это его он счел недостойным, чтобы одарить наследником, — пришла к горькому выводу Даша. — Разве я виновата в том, что случилось? Петя — вот, кто меня вытащил из больницы, и вообще мало заботился о рождении собственного ребенка! Разве мог осудить меня Господь за то, что старалась помочь спасти Оленьку и Надю?»
Решение пришло само собой.
— Нет! Теперь я не смогу любить его так, как прежде. Никогда уже не буду с ним счастлива, — вновь залилась слезами Даша, поневоле вспомнив неземное блаженство, испытанное в его объятиях. — Разбитый кувшин заново не склеишь.
Немного успокоившись, она взяла трубку телефона и продиктовала краткий текст телеграммы отцу и матери. В ней говорилось: «У меня произошло несчастье. Как никогда, нуждаюсь в вашей поддержке. Хочу вернуться домой. Даша».
Когда Петр перед отъездом в аэропорт позвонил в больницу, чтобы узнать о самочувствии жены и сказать о том, что улетает в Ялту за матерью, ему с прискорбием сообщили о происшедшем у Даши выкидыше, и, как он ни добивался, чтобы его с ней соединили, ответ был один:
— Ее здоровью ничто не угрожает, но больная — в тяжелой моральной депрессии и не хочет ни с кем разговаривать.
— Но я ее муж! И через час улетаю, — возмутился Петр.
— Она запретила соединять ее с вами, — не без ехидства в голосе ответил ему врач. — Вам не следует настаивать: это может ухудшить состояние больной.
