Кен Кизи - Над кукушкиным гнездом
Девушка снова опаздывала. Мы сидели в дневной комнате в халатах, слушали, как Макмерфи и мистер Теркл рассказывают армейские истории, покуривая по очереди сигарету мистера Теркла; курили они как-то странно: затягивались и не выпускали дым, пока глаза у них на лоб не вылазили. Хардинг спросил, что за сорт сигарет, у которых такой возбуждающий запах, и мистер Теркл ответил своим тонким задыхающимся голосом:
— Нормальная сигарета. Хи-хи. Дать дернуть?
Билли все больше и больше нервничал, боялся, что она не придет, и в тоже время боялся, что придет. Все спрашивал нас, почему мы не идем спать, а сидим здесь, в холоде и темноте, как собаки, ожидающие объедков со стола, а мы только усмехались ему. Никто из нас не собирался ложиться, никакого холода не было, а было приятно расслабиться в полумраке и слушать, как травят байки Макмерфи и мистер Теркл. Спать никому не хотелось, и никто, казалось, даже не беспокоился, что сейчас уже больше двух ночи, а девушки все нет. Теркл высказал предположение, что она задерживается, наверное, потому что в отделении темно и ей не видно, куда идти. Макмерфи воскликнул, что так оно и есть, и они вдвоем начали бегать по коридорам, включать везде свет, уже готовы были включить в спальне мощные потолочные лампы, которые применялись для побудки, но Хардинг сказал, что это разбудит остальных, тогда придется с ними делиться. Они согласились и вместо этого включили свет в кабинете доктора.
Как только отделение осветилось и в нем стало видно как днем, в окно постучали. Макмерфи подбежал к окну, прижался к нему лицом и прикрыл ладонями глаза от света. Потом с улыбкой повернулся к нам.
— Сама красота в ночи, — сказал он. Взял Билли за руку и потащил к окну. — Открывай, Теркл. Выпускаем на нее этого бешеного жеребца.
— Слушай, Макм-м-мерфи, подожди. — Билли упирался как мул.
— Билли, мальчик, хватит, «Ма-ма-мерфи». Теперь уже поздно отступать. Прорвешься. Вот что я тебе скажу: ставлю свои пять долларов на то, что ты ее здорово отдерешь, ну? Теркл, открывай окно.
В темноте стояли две девушки — Кэнди и еще одна, та, что не пришла на рыбалку.
— Блеск, — одобрительно сказал Теркл, помогая им влезть в окно. — На всех хватит.
Мы бросились помогать, девушкам пришлось задрать свои узкие юбки до бедер, чтобы перемахнуть через подоконник.
— Чертов Макмерфи, — воскликнула Кэнди и так дико бросилась ему на шею, что едва не разбила бутылки, которые держала за горлышко в каждой руке. Ее прилично покачивало, волосы выпадали из прически, которую она соорудила на макушке. Я подумал, что ей больше шло, когда они были закручены на затылке, как тогда, на рыбалке. Бутылкой она показала на вторую девушку, которая в этот момент влезала в окно.
— Сэнди тоже приехала. Взяла и ушла от этого маньяка из Бивертона. Жуть, правда?
Девушка перешагнула через подоконник, поцеловала Макмерфи и сказала:
— Привет, Мак. Извини, что тогда не приехала. Но с этим покончено. Я уже по горло сыта этими шуточками: белая мышь в наволочке, черви в креме, лягушки в лифчике. — Она мотнула головой и помахала ладонью перед собой, как будто стирала из памяти своего бывшего мужа, любителя животных. — Боже, натуральный маньяк!
На обеих девушках были юбки, свитера, нейлоновые чулки, обе были босые, краснощекие, и обе хихикали.
— Пришлось спрашивать дорогу, — объяснила Кэнди, — во всех встречных барах.
Сэнди осматривалась, широко раскрыв глаза.
— Ого, Кэнди, девочка, куда это мы попали? Это не сон? Неужели мы в сумасшедшем доме? Вот это да!
Она была крупнее Кэнди и лет на пять старше, свои каштановые волосы собрала в модный узел на затылке, но они падали прядями на упитанные, здорового цвета щеки, и она больше походила на пастушку, которая выдает себя за светскую даму. Ее плечи, грудь и бедра были слишком широкими, а улыбка слишком открытой и бесхитростной, чтобы можно было назвать ее красавицей, но она была привлекательной, выглядела здоровой и одним пальцем за кольцо держала бутыль с галлоном красного вина, которая, как сумка, качалась у нее сбоку.
— Кэнди, ну почему, почему, почему именно с нами постоянно что-нибудь такое происходит? — Она еще раз повернулась кругом и остановилась, расставив босые ноги и хихикая.
— А наяву ничего не происходит, — торжественно сказал Хардинг. — Вы в своих фантазиях, которыми грезите, когда лежите без сна ночью, а потом боитесь рассказать психиатру. На самом деле вас здесь нет. И вино это нереально, и вообще ничего этого не существует. Но теперь пойдемте отсюда.
— Привет, Билли, — сказала Кэнди.
— Вот это ягодка! — присвистнул Теркл.
— Я принесла тебе подарок, — Кэнди неловко протянула Билли бутылку.
— Это все грезы! — заявил Хардинг.
— Батюшки! — воскликнула девушка по имени Сэнди. — Куда мы попали?
— Тссс, — прошипел Скэнлон и, сердито нахмурившись, оглянулся. — Перестаньте кричать, а то разбудите тех хануриков.
— В чем дело, жадина? — хихикнула Сэнди и снова закружилась, осматриваясь. — Боишься, на всех не хватит?
— Сэнди, чертовка, я так и знал, что притащишь этот дешевый портвейн.
— Ого! — Сэнди прекратила крутиться и посмотрела на меня. — Глянь-ка на этого, Кэнди! Настоящий Голиаф.
— Блеск! — сказал мистер Теркл и запер сетку.
— Вот это да! — не могла успокоиться Сэнди.
Все мы сбились в кучу посреди дневной комнаты и, чувствуя себя неловко, толкались, говорили всякую ерунду, не знали, что делать, потому что никогда не оказывались в такой ситуации; неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта взволнованная неловкая болтовня, хихиканье, топтание, если бы вдруг не раздался звук поворачивающегося в замке ключа, после чего распахнулась дверь в отделение. Все вздрогнули, словно сработала сигнализация.
— Боже мой! — запричитал мистер Теркл и схватился руками за лысую голову. — Это дежурная, идет гнать меня из больницы под черный зад.
Мы бросились в уборную, выключили свет и, стоя в темноте, слушали дыхание друг друга. Дежурная ходила по отделению и громким, почти испуганным шепотом звала мистера Теркла. Она не решалась повысить голос, но мы чувствовали, в каком она недоумении.
— Мистер Тер-кл? Мис-тер Теркл?
— Где он делся, черт бы его побрал? — прошептал Макмерфи. — Почему не отзывается?
— Не волнуйся, — говорит Скэнлон. — В унитазы она заглядывать не будет.
— Но почему он не отзывается? Может, слишком надышался травки и ловит кайф?
— О чем ты говоришь? — раздался голос мистера Теркла где-то рядом, из темноты уборной. — Какой кайф от маленькой самокрутки.
— Боже, Теркл, что ты здесь делаешь? — Макмерфи старался говорить строго и в то же время еле удерживался от смеха. — Дуй отсюда и узнай, в чем там дело. Что она подумает, если не найдет тебя?
— Нам конец, — сказал Хардинг и сел. — Аллах, будь милосерден.
Теркл открыл дверь, выскользнул из уборной и встретил дежурную в коридоре. Она пришла узнать, почему везде горит свет. Что за необходимость включать все светильники в отделении? Теркл сказал, что не все светильники включены, например, в спальне и уборной выключены. Она заявила, что это не предлог, не должно быть столько света; зачем вообще горит весь этот свет? Теркл не нашелся, что ответить, и во время этой паузы я услышал, как в темноте из рук в руки передают бутылку. Там, в коридоре, дежурная вновь обратилась к Терклу с вопросом, он сказал, что занимался уборкой, драил, так сказать. Тогда она хочет знать, почему именно в уборной, в том месте, где в соответствии со своими обязанностями он обязан производить уборку, свет как раз выключен? Пока мы ждали его ответа, бутылка еще раз пошла по кругу. Дошла до меня, и я приложился к ней, чувствуя, что мне это необходимо. Даже здесь было слышно, как Теркл в коридоре глотает слюну, мекает и бекает, пытаясь что-то сказать.
— Она его доконает, — прошипел Макмерфи. — Надо идти ему на помощь.
Позади меня кто-то спустил воду, дверь открылась, и яркий свет в коридоре выхватил фигуру Хардинга, выходящего из уборной и одновременно подтягивающего пижамные брюки. Я услышал, как дежурная охнула, а Хардинг начал извиняться, мол, не заметил ее, так было темно.
— Но ведь совсем не темно.
— Я имел в виду в уборной. Я всегда выключаю свет для лучшего испражнения. Это все из-за зеркал. Понимаете, когда свет включен, кажется, что зеркала сидят и решают, какое вынести мне наказание, если у меня получится не так, как надо.
— Но санитар Теркл сказал, что убирал там…
— И очень хорошо справился с этой работой, должен признать, если учесть трудности, вызванные темнотой. Желаете убедиться в этом?
Хардинг чуть-чуть приоткрыл дверь, на кафельный пол уборной упала полоска света. Я лишь заметил, как попятилась дежурная, говоря, что вынуждена отказаться от его предложения, ей необходимо продолжать обход. Слышно было, как она ключом открыла входную дверь и исчезла из отделения. Хардинг крикнул ей вслед, чтобы она поскорее приходила еще раз, и все ринулись из туалета, начали жать ему руку, хлопать по спине за то, что он так здорово все уладил.