Исраэль Левин - Последняя надежда. Шпионская сага. Книга 1
Благодаря описанию из архива Альвенслебена, я узнал Хушбу сразу: высокий, худощавый, под глазами мешки, видимо, из-за постоянного недосыпания. Не отходя ни на шаг, его постоянно сопровождала высокая, смуглая темноволосая женщина с миндалевидными карими глазами, какие обычно бывают у восточных красавиц. У нее были высокие скулы и прямой ровный нос. Темное платье выгодно оттеняло подтянутую стройную фигуру. Она постоянно поглядывала на Хушбу, и в ее глазах читалась фанатичная преданность. А он смотрел на меня. От такого взгляда, надо сказать, у любого человека похолодеет внутри. Глаза его казались неживыми, лицо – зловещим, безжизненным, весь он был словно теплокровное орудие для убийства. Такого врага я бы точно иметь не хотел. Этот не сдастся, станет биться до последнего, чтобы уничтожить как можно больше тех, кого он считает врагами. Сразу стало понятно, почему Хушбе так легко удается сбор денег: если он прикажет платить, навряд ли кто откажется.
Хушба довольно долго разглядывал меня, прежде чем произнести первую часть пароля. Я произнес вторую. Услышав правильный отзыв, он слегка расслабился, но все равно находиться рядом с ним было невыносимо тяжело и неприятно. Хотелось поскорее получить наличность и как можно быстрее улететь в Аргентину. Но он не торопился. Начал задавать вопросы, видимо, почувствовав во мне новичка. Но я не поддался; отвечал коротко и грубо, демонстрируя, что не его это собачье дело – узнавать подробности моей биографии. Затем он предложил выпить, но я отказался. Он стал настаивать. Пришлось опрокинуть несколько рюмок. Когда Хушба решил, что с меня хватит, он повел меня наверх. Его пассия последовала за ним. За дверью с вывеской «Директор» находился кабинет, достаточно большой и хорошо обставленный. В углу стоял огромный тяжелый сейф.
Оглядевшись немного, я посмотрел на «восточную красавицу» и выразил ей взглядом одобрение – убранство кабинета подтверждало, что вкус у этой стервы был неплохим. Не медля, один из нукеров Хушбы передал мне довольно большой портфель, смахивающий на чемодан. Я открыл его. Внутри лежали аккуратно сложенные пачки стодолларовых банкнот. Я уселся за стол Хушбы, достал из своего портфеля аппарат «Dors» и приготовился проверять доллары. Хушба смотрел на меня уничтожающе, но ничего не говорил. А я, включив аппарат, вынул несколько туго связанных пачек и начал проверять купюры. Я знал, что мои действия вызовут раздражение, но решил не торопиться и проверить как можно больше купюр. Мне необходимо было разыграть из себя эдакого банковского служаку, исполнительного и занудливого. Вообще при передаче деньги обычно не проверяются, ибо фальшивка означает смертный приговор отправителю. В этой части земного шара многое строится на страхе, дела подобного рода – тем более.
Видя Хушбу и зная его прошлое, я счел, что мало кто станет столь старательно проверять наличность, но соблюдение правил игры казалось мне очень важным. Цели своей я добился: уже через час Хушба, потеряв терпение, чуть не вытолкал меня из кабинета. На его лице легко читалось все, что он хотел со мной сделать. Я изобразил из себя обиженного, но смирившегося со своей участью, и попросил машину до аэропорта.
Хушба сообщил, что для меня приготовлен частный самолет. Молодцы ребята! Понятно, что так за мной следить гораздо легче. Меня продолжали проверять, причем совершенно явно и достаточно бесцеремонно. Слава Богу, что за мной ничего нет… Через час меня посадили в машину и отвезли на аэродром, но совсем не тот, на который я прилетел из Асуньсьона. Терминалом служила палатка, но когда я увидел самолет, мне, как говорится, резко поплохело. В таком случае говорят: «не про нас будь сказано» – самолетик выглядел так, словно изготовлен из бумаги. Но выбирать мне было не из чего, и через пятнадцать минут мы взлетели. Рев моторов заглушал всякую возможность думать, и единственное, чего мне хотелось, так это чтобы наш экстремальный полет закончился поскорее.
В Буэнос-Айрос мы прилетели через четыре часа, тоже в какой-то захолустный аэропорт, где меня ждала машина. Я немедленно связался с нужным человеком согласно инструкции Алекса и передал ему чемодан. Первая половина миссии закончилась удачно.
Человек, получивший чемодан, даже не открыв его и не проверив содержимое, выдал мне конверт с чеком на мое имя. Убедившись, что сумма вполне реальна и весьма велика, я попросил отвезти меня в обычный – легальный и комфортабельный по латиноамериканским понятиям – аэропорт и первым же самолетом вылетел в Европу. Что ж, секретная миссия не заняла и двух суток. Я вполне доволен и с радостью возвращался к Марине.
И вот я сижу, удобно устроившись в кресле самолета. Закрыв глаза, пытаюсь подвести итоги последних месяцев. Итак, по порядку.
Задание Рафи, вернее, Кея – выяснить роль Альвенслебена в финансировании Аль-Каиды. Выяснено: Альвенслебен к работе этой террористической организации непричастен. Деньги идут на поддержку другой тайной организации, некоей службы Хранителей. Более того, существует другая тайная организация с ярко выраженной нацистской идеологией и созданная вовсе не с благими намерениями. Именно она использует различные террористические организации для достижения своих целей. Один из банковских вкладов Альвенслебена мы совместно вскрыли, о чем доложили Рафи. Деньги положили на новый счет до особого распоряжения; Альвенслебен не возражал. Другие счета мы пока решили не трогать, отодвинув сроки выполнения операции на ближайшее будущее.
Задание Рафи найти «крота» в лаборатории Страхова…. Эта задачка только начала решаться. Потребуется еще много времени и сил, чтобы успешно выполнить ее, но заказчика мы, скорее всего, уже знаем.
Следующая миссия – внедриться в бизнес Зусмана, чем я уже небезуспешно занимаюсь.
Самое хорошее, пожалуй, то, что заданий от Веретенина теперь не будет. Москве я уже не нужен: полковника больше нет, руководство новой спецслужбы поменялось. Перестройка, реорганизации и кадровая чехарда развалили структуру моей бывшей организации больше, чем все происки внешних врагов вместе взятые. Приехав в Питер, я сначала не мог понять, что же так переменилось в городе. Ну, центр подкрасили да подсветили, новых кабаков и гостиниц понастроили. Не это же важно! Раньше в России никто не мог сказать: это мой лес, это моя пристань, мой ресторан. Мы, жители СССР и России в том числе, считали, что этот общий родной мир – поля, леса, горы, реки – принадлежит всем. А теперь чужие руки дотянулись до мельчайших кусочков общего когда-то пирога, и теперь все чье-то, все чужое. И я чужой. Моя жизнь – только моя забота, и поэтому самые важные задания я буду давать себе сам. Вот каков мой главный вывод изо всего происшедшего за последние полгода.
Еще одной удачей можно считать то, что мне удалось поставить на Хушбу «маячок» – такой знак, который оставляет на человеке невидимый глазу лазерный луч. Сложновато было приблизиться к нему ближе, чем на три метра, но, предложив выпить с ним, Хушба сам дал мне возможность подойти к нему едва ли не вплотную. Когда-то он свято чтил традиции ислама, а в чужой стране изменился. И пил профессионально, не морщась. Интересно, как он с Аллахом своим разбирается? Мне, например, иногда приходится есть «хрю-хрю», чего моя религия категорически не допускает, но, оказывается, такие законы верующим нарушать можно, если они в походе или на войне. А я, похоже, на войне или в походе постоянно. И как только я подумаю об этом, дискомфорт тут же исчезает. Так что проблемы нет. Хушба же – дело другое, правоверный мусульманин, как-никак. И законы у них абсолютные – нет означает нет, а не сомнения или раздумья. Думаю, мы расстались с ним не друзьями, но пока и не явными врагами. «Маячок» работал, и мы постоянно знали, где он находится.
Моя маленькая сионистская страна входит в число государств, имеющих собственные спутники. Один из таких спутников – «Амос» – Рафи подключил к слежению в районе трех границ, и картина начала потихоньку проясняться. Хушба периодически выезжал на встречи с агентами своей сети, занимавшимися сбором денег. Моссад, прослеживая пути финансовых поступлений Хезболлы, еще с 2000 года пытался засылать агентов в этот криминальный парагвайский городок, но они не сумели проникнуть ни в одну из мало-мальски важных группировок и собрать нужную информацию. А тут, следя за передвижениями Хушбы, мы выяснили, что в каждой деревне, в каждом районе есть свой координатор. Ему подчинялась группа, каждый член которой отвечал за определенный участок. На все без исключения шиитские семьи, точнее, на каждого человека было заведено досье. Каждому определялось, какую сумму он должен платить в казну Хезболлы ежемесячно. Обычно это составляло примерно пятую часть дохода, почти как в Ливане, где такой же подоходный налог. Вообще, вся система построена по принципу налоговой инспекции, но только в отличие от западных стран, где неплательщики налогов платят штрафы, а особо злостные несколько лет сидят в тюрьме, здесь, в районе трех границ, неуплата каралась смертью. Если сумма небольшая, то смерть легкая и быстрая, если большая – эти люди умирали в мучениях. Поэтому платили не споря.
