Лесли Уоллер - Американец
— Значит, до него все-таки дошло? Я имею в виду, что, делая его членом Совета, ты не оказываешь «Джет-Тех» доброй услуги. Скорее наоборот.
Билл Элстон моргнул.
— Конфликт интересов? — спросил он.
Палмер кивнул.
— Да, конфликт, ты прав. — Он наклонился вправо и нажал кнопку интеркома. — Элмер, — услышав ответ, сказал он своему новому вице-президенту, — у тебя найдется пара минут?
— Сейчас буду, — ответил Хессельман.
Палмер выключил интерком и ткнул пальцем в Гарри Элдера.
— Попридержи свои циничные соображения при себе, мой друг. Я не хочу, чтобы чистый, неиспорченный деревенский парень вроде Элмера заразился твоим грязным нью-йоркским образом мышления.
— Хорошо, хорошо, но зачем приглашать его сюда?
— Затем, что сейчас он наверняка поедает сам себя массой вопросов, на которые у него нет ответов, и, вполне возможно, думает, в какую это банду воров его угораздило вляпаться и что теперь будет с ним самим, — внешне спокойно ответил Палмер. — С нашей стороны было бы большой ошибкой позволить ему заниматься подобного рода самоедством. — Он бросил беглый взгляд на двух молодых людей, которые все еще стояли. — Благодарю вас за помощь. Вы на самом деле очень помогли, — произнес он и после коротенькой паузы продолжил:
— Ну а теперь, буквально через несколько секунд после того, как сюда войдет Хессельман, было бы очень хорошо, если бы вы оба тут же вспомнили о ваших срочных встречах.
Элстон удивленно поднял брови.
— Каких встречах?
Донни Элдер громко рассмеялся и тихонько толкнул того в плечо.
— Спустись на нашу грешную землю, Билл.
Практически одновременно с его словами раздался громкий стук в дверь, и в кабинет вошел Элмер Хессельман. Мощный торс и широченные плечи игрока защиты в регби, буквально втиснутые в узкий пиджак итальянского покроя… Очевидно, кто-то в его родной Миннесоте, скорее всего жена, сказали ему, что именно так одеваются все уважающие себя банкиры в Нью-Йорке. Свежее, чистое лицо, совсем как у только что проснувшегося младенца, ясные голубые глаза. Он обвел взглядом всех четверых, остановив его на Палмере.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
За те несколько месяцев, которые прошли с тех пор, как Палмер пригласил его на работу в свой банк, Хессельман успел проявить себя «разговорчивым, как лаконичная телеграмма шотландца». Во всяком случае, так гласила старая американская поговорка.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — вежливо предложил ему Палмер.
— Простите, но… — деликатно начал Донни Элдер, — видите ли, нам с Биллом надо успеть попасть на закрытие, так что…
— Ничего страшного, идите, конечно. Еще раз спасибо, — сказал Палмер и махнул рукой, отпуская их.
Он подождал, пока за ними закрылась дверь, по очереди разглядывая мускулистого, но мелкого Гарри Элдера и мускулистого, но крупного Элмера Хессельмана. Интересно, пришло вдруг в голову Палмеру, а может ли иметь место какая-либо схожесть между худыми людьми, как, скажем, он, и такими упитанными, мускулистыми, как эти двое и его старый армейский друг Джек Рафферти? Причем они ведь совсем не толстые, а… как бы это получше сказать… вот, нашел — мощные!
— Ну как дела, Элмер? Какие-нибудь проблемы? — начал он.
Хессельман пожал плечами.
— Да нет, все нормально.
— Я имел в виду, не возникли ли какие-нибудь проблемы, пока меня здесь не было. Кстати, завтра или послезавтра я снова отправляюсь в Европу.
— Отлично, шеф.
— Что, рад моему отъезду?
Лицо Хессельмана слегка покраснело.
— В каком-то смысле да.
— Ты слышал, Гарри? Что ж, во всяком случае, хоть кто-то здесь не врет, а говорит правду прямо в глаза… Интересно, почему, Элмер?
Хессельман слегка наклонился вперед и улыбнулся.
— Меньше треволнений, — тихо ответил он.
Палмер рассмеялся.
— Хочешь сказать, что никогда не видел таких вот заседаний в своей родной Миннесоте?
— Ну почему же, приходилось, — в свойственной ему лаконичной манере ответил Хессельман. Правда, чуть помолчав, все-таки добавил: — Мы называем их «бой быков-дураков».
Оба, и Вудс и Элдер-старший, рассмеялись.
— А вам не приходит в голову, что это очень кровавая игра? — поинтересовался Палмер.
— Уж не кровожадные ли индейцы изобрели эту игру? — предположил Гарри Элдер. — По-моему, это самая кровожадная игра в мире.
— Нет-нет, не совсем так. — Хессельман слегка покачал рукой. — По степени кровожадности не самая, а лишь вторая.
Палмер бросил на него вопросительный взгляд.
— Ну а первая?
Хессельман выразительно скосил глаза вправо, в направлении конференц-зала. Его улыбка стала заметно шире.
Оставшись наконец один, Палмер сразу же почувствовал, что действие «либриума» практически полностью прекратилось. Прежде всего, в его правой руке снова появились явные признаки тремора. Кроме того, его сильно беспокоила зависимость от лечебного наркотика, без которого ему вряд ли удалось бы продержаться все утро, тем более на этом чертовом заседании. Раньше он ведь практически никогда не испытывал в нем нужды, но на этот раз… сочетание крайнего утомления, бессонницы и повышенного беспокойства вынудили его прибегнуть к этому лекарству. Более того, «либриум», похоже, мог вызывать различные побочные эффекты, а после окончания прямого действия усиливать ранее незаметные симптомы.
Он позвонил мисс Шермат по интеркому, попросил ее связаться с Генри Матером, исполнительным секретарем Фонда экономических исследований, а затем перевести разговор на его личную линию. Затем по своему городскому аппарату набрал номер прямого рабочего телефона Вирджинии. После пяти долгих гудков в трубке послышался чей-то неизвестный голос: «Алло?», и Палмер тут же положил трубку. Именно в этот момент мисс Шермат доложила ему, что мистер Генри Матер уже на связи.
— Генри, простите, что беспокою, но… — начал было Палмер.
— А вы что, разве не в Бонне сегодня? — перебил его Матер. Его тонкий, слегка надтреснутый голос, казалось, принадлежал куда более пожилому человеку, хотя ему было, если Палмер, конечно, не ошибался, всего где-то около шестидесяти.
— Я отложил свои встречи, Генри. Мне искренне жаль, но как раз сейчас, здесь, в моем ЮБТК произошло нечто весьма неожиданное, и я был просто вынужден срочно сорваться и прилететь сюда, в Нью-Йорк. Кстати, вы получали какие-нибудь отчеты о моих деяниях от вашего человека по имени Фореллен?
На другом конце линии последовала довольно длительная пауза. Затем:
— Нет, ничего. А что?
— Он вроде бы дал мне ясно понять, что должен направлять вам регулярные отчеты. Причем довольно часто.
Снова длительная пауза.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю, Вудс, — прошелестел в трубке старческий голос.
У Палмера вдруг появилось ощущение противного зуда по всему телу, в глаза будто насыпали песок, в горле першило, он уже не мог спокойно сидеть на одном месте и был вынужден все время вертеться, менять положение тела, чтобы облегчить чувство… собственно, чего? Неудовлетворенности? Утомления? А ведь после сегодняшнего вполне успешного заседания Совета он, по идее, должен был бы испытывать только чувство удовольствия, радости и приятной расслабленности.
— Послушайте, Генри, у вас на сегодня с кем-нибудь назначена встреча за обедом?
— Боюсь, что да.
Палмер досадливо вздохнул. Господи, как же скверно он начал себя чувствовать. Неужели это никогда не кончится?!
— Генри, я могу говорить откровенно?
— Да, конечно.
— Я имею в виду, по этой линии.
Еще одна долгая пауза. Затем:
— Конечно же, именно по этой линии. Говорите смело, — заверил его Матер.
— Можете ли вы хоть намеком, хоть как-то иначе дать мне понять, каким уровнем ответственности Фореллен обладает в вашем Фонде?
— Он, э-э-э, наш, э-э-э, полагаю, директор нашего Европейского отдела.
— Генри, вы это точно знаете или всего-навсего полагаете?
— Нет-нет, конечно же, знаю. Что-нибудь не так, Вудс?
— Его поведение. И вообще все, что окружает его.
— Послушайте, Вудс, теперь вы, похоже, полностью и окончательно запутываете меня, — заметил Матер.
Палмер снова вздохнул. Что бы он сейчас ни говорил, что бы ни делал, казалось, безнадежно увязало в какой-то трясине. Все его движения и мысли стоили ему невероятных усилий.
— Генри, — с трудом проговорил он, — ничего нового здесь нет. Не сомневаюсь, вы согласитесь, что время от времени даже в самую почтенную организацию всеми правдами и неправдами проникают люди, чьи намерения крайне далеки от целей и задач этой организации.
На этот раз Матер молчал так долго, что Палмер подумал о возможных помехах в связи.
— Генри? Алло, Генри?
— Да-да, я здесь. — Его старческий, шелестящий голос звучал еще более усталым. — Знаете, кажется, мы все-таки смогли бы сегодня вместе пообедать. Я попрошу моего секретаря отменить назначенную встречу. Давайте встретимся через полчаса в Йельском клубе. Вас устраивает?
