Владимир Маканин - Асан
Готовы мерзлый труп выкупить. Но Горного Ахмета отыскать непросто. Напоказ по ТВ наши его так и не выставили. Это значило, скорее всего, что пули шизоидного Алика Евского сделали лицо Ахмета неузнаваемым и просто никаким. Пули это умеют.
Но дело как дело.
Я звонил в морозильник. Горный Ахмет, он же Ахмет Удыгов, в официальном списке знаменитых полевых командиров, на мою удачу, не числился… Но все равно чиновник морозильника уверял, что, отдав тело, он сильно рискует. А вдруг возникнет культ, стрельба и жертвоприношения у могилы этого Ахмета. С воплями и проклятьями… Волнение народа. Маленькое, но восстание! – и чиновник нагло вперял в меня глаза.
А я, конечно, уверял, что Ахмет не так плох, что бывал иногда жалостливым. Бывал великодушным. (После боя.) И что вообще Ахмет невелика фигура, хотя местные чеченцы и называли его иногда полковником. Да, да, держали за полковника!.. Для того, чтобы сжигать маленькие колонны, может быть, он и полковник. Для этих двух долин и трех-четырех гор несомненный полковник. (Чин внутреннего пользования.)
Уже на другой день, наведя обо мне справки, этот же самый чиновник сдался и позвонил – им, людям морозильника, мороженщикам, позарез нужен мазут, любое топливо для обогрева. Их даже задело, можно сказать, обидело, что майор Жилин сам не догадался. Майор Жилин мог бы и догадаться.
– Я понял, понял… А что там наш приятель Ахмет?
– Выдадим, – было сказано коротко. – Но найдешь его сам.
Найду. Приметы кой-какие я уже знаю… С наколкой на левом плече лежит Горный Ахмет где-то там, в вечном холоде. Скучает… А вот его наколку на плече людям морозильника никак почему-то не разглядеть, не видно. (Им вообще ничего не видно. Кроме дня зарплаты.) А вот сам и поищи… А вот поворочай-ка ты сам, майор, с боку на бок этих окоченевших. Этих отморозков.
Старики-чеченцы десять раз предупредили:
– Честно, Александр Сергеич… Только честно.
– Когда я поступал нечестно?
– Надо совсем-совсем-совсем честно… Сын принимать Ахмета будет. Сразу поймет.
Я представил себе, как я там промерзну, пока загляну в нужные мне мертвые глаза. Ну, разумеется, никакой приблизительности!.. Сын примет тело. Сын и без наколки его узнает – отец или не отец. Будет стоять со мной рядом и высматривать… Однако надо, чтоб сынка загодя обыскали, и получше. Никакого чтоб пистолетика с собой… На всякий случай. Даже в сапоги заглянуть.
Он был просто Ахметом, когда решил, что он убьет русского, а если повезет, двоих русских. И после сразу уйдет в горы. Он знает одно далекое село. И никто не скажет, что он трус. Он спрячется в горах и сам пустит слух, что его убили. Его просто нигде нет… Он выбросит паспорт. На черта ему в горах паспорт.
Он обдумывал, стоя на дороге. Его душа притихла. Он мял шапку и сморкался… Он и думать тогда не думал, что уже через полгода войны он получит боевое имя. Это будет взлет горного орла. Он станет Горным Ахметом… И теперь, когда он был убит неким рядовым Евским и валялся, окаменевший, в одном из наших морозильников, оказалось, что у Горного Ахмета есть своя слава… Слава двух долин и трех-четырех гор.
При разбросе торопливых, слепых пуль Алик раскурочил ему череп. Наверняка… Но я найду… И чеченцы заплатят. А этих лентяев, людишек морозильника, я снабжу мазутом и соляркой. В конце концов эти мороженщики – славные ленивые ребята. Но они намерзлись, очень, очень намерзлись. Как только ты приходишь к ним с жары – с обычной дневной кавказской жары, – они сразу спешат к тебе поздороваться. И, конечно, обнять.
Обязательно потискают. Трижды как минимум обнимут… Чем чаще, тем лучше! Банда мерзляков. Обнимает один, и уже спешит обнять другой… Нет, нет, они нормальные ребята. Но они тепловые вампиры. Они забирают, высасывают не кровь, а твое тепло. А как иначе: они же здесь намерзлись, окоченели, а ты ввалился к ним сюда с летнего дня… разогретый! Сияющий!.. Особенно этой банде мерзляков нравился капитан Пашкин, штабист, отслеживающий важные трупы. Толстенький и пышущий жаром, как печка… Они на него прямо бросались. Расправляли руки для объятий уже издалека. Настоящие вампиры!
Едва капитан Пашкин приезжал к ним, отирая жаркий пот с шеи платком… они становились в очередь. Обнять его!.. Еще и еще бросались ему на шею. Вроде бы забывшись… Пашкин уходил от них неузнаваемым. Я сам видел. Видел и слышал. Он стучал зубами. Синий от холода.
На смерть Ахмета Удыгова, он же Горный Ахмет, чеченцы ответили смертью генерала Базанова. Как они прошелестели на своей радиоволне, проклятые федералы оплатили чин чином. Заплатили генералом – за полковника. Так будет и впредь. Пусть знают…
Я не мог поверить… Слышал – и не понимал! Чтоб хоть кому-то из чеченцев смерть Базанова была нужна?! Никому.
Пусть бы шальная пуля, но ведь нет! И почему он?.. Как вообще такой читающий и такой никчемный мог погибнуть?.. И наконец Руслан-Рослик принес факт: сдали.
Невероятно. Сдать из своих кого бы то ни было считалось по армейским понятиям совсем уж чернухой. Бывало, что кто-то неведомый (из наших) успевал засветить чеченцам формирующуюся колонну. Бывало, что кто-то подставлял пацанов, то бишь сдавал чичам молодых солдат, проболтавшись об их первом маршруте… Но никак не конкретного человека… За все мое немалое здесь время сдали (хотели сдать… но и то, как говорят, не вполне смогли…) только полковника Зусцова, который сжег два чеченских села. Который прошелся по селениям зачистками так яро, что вошел в песни горцев. Смел, но свиреп – в ярости Зусцов расстреливал без разбору. При первом подозрении. Даже едущих в Грозный на рынок… В песне отмечалось и то, как развратно (именно после зачисток) устраивал себе отдых злодей. Особый отдых. Банька!.. Парная с пивом и с невинными (фольклор!) девочками…
Старики, по слухам, полгода собирали деньги на его гибель. Но не успели… Зусцова застрелили в какой-то сторонней криминальной разборке. Вдали от уже было размечтавшихся стариков.
Про этих стариков рассказывалось! (И даже пелось в той самой песне, долгой и заунывной, где клеймился Зусцов.) Старики чуть ли не по полпенсии откладывали. Каждый!.. В узелочках белых приносили свои скромные купюры. Белый цвет – цвет священной мести. Дрожащей, корявой рукой старик вынимал узелочек откуда-то из тайника в штанах… Из мошны, там надежнее. Прямо из пахучей ширинки… И той же дрожащей стариковской рукой клал свой белый узелок на стол, где стояла фотография Зусцова. С ясным свирепым его взглядом… Небольшое фото. С ладонь.
Зусцов – понятно. Но зачем было сдавать болтуна и милягу Базанова?.. Книгочея!.. Влюбленного в историю горских народов. Зачем его смерть?.. Генерал Базанов если и присочинял кусочки истории, то всегда в их пользу!..
Да и пусть! Если у народа сохранилось мало истории?.. И почему бы (предположительно) не порассуждать и не добавить какую-нибудь славную страничку? Какой-нибудь миф с легким привкусом крови… Кому сочинитель мешал?.. Читал себе и читал старикан книги разных времен. И как же вкусно он причмокивал, перелистывая страницы!
А на шуточки Гусарцева, не слишком ли, мол, генерал Базанов для войны благостен и весел… Для этой лукавой и крутой горской войны… Генерал только разводил руками:
– Дорогой мой, Коля!.. Мрачный старик гораздо больше досаждает чеченцам, чем старик веселый и болтливый!
Жаль. Симпатяга-старик погиб незафиг! – сказал о нем Рослик-Руслан. Он тоже не понимал этой смерти… Рослик дважды в день приносил подробности нелепой гибели генерала. Нелепой для меня, нелепой для Рослика, но не для войны.
Рослик к этому времени повсюду намекал (чеченцам и нечеченцам), что после гибели майора Гусарцева он, Рослик, наверняка станет моим другом. Другом Сашика. Вот-вот станет другом. Ну, как прораб Руслан.
Генерала Базанова подстерегли, когда он, оставшийся без Гусарцева, поехал самолично в какую-то воинскую часть. Посмотреть, как и что… Недалеко поехал. Близко!.. И вполне спокойной дорогой, но сдают чаще всего как раз на спокойных, на предсказуемых дорогах – заказать там сценарий легче, проще! Был генерал – и нет.
Жаль – неудачное, неуместное о генерале Базанове слово. Это когда о вояке, то вояку – жаль… Божьи коровки взлетать не умеют!.. Я почему-то неотрывно думал о его книгах. Упорно стояли перед глазами две его книжные полки, что рядом с прикнопленной картой Чечни… Коричневые. Самодельные. Небось, прапор Геша сколотил… Книги теснились… Как там они? Что с ними сделают?.. Почему-то о книгах было больнее думать. Книги было жаль.
Не думаю, что генерала сдали за большие бабки. Генерал Базанов не был на слуху. В отличие от настоящих вояк… Вскоре же Рослик подтвердил – чичам Базанов был нужен для красивого отчета к осени. Чтоб в одной из первых строчек… Генерал! Заделали генерала! Сразу видно, потрудились!
