Артур Хейли - Аэропорт
— Как работает комиссия, это уж наше дело. Выводы комиссии — вот что должно тебя интересовать. Копию докладной ты получишь завтра.
— Весьма признателен. — Вернон даже и не пытается отрицать, отметил про себя Мел, что эта докладная направлена персонально против него. — Что бы вы там ни написали, это ничего не меняет, — продолжал Мел. — Докладная создаёт лишь ненужные осложнения и в этом смысле достигнет своей цели, если именно это тебе нужно. Завтра мне придётся потратить какое-то время на то, чтобы доказать, сколь ты невежествен в некоторых областях.
Мел разгорячился, он уже не пытался скрыть раздражения, и это вызвало у Димиреста усмешку.
— Однако тебя это всё-таки задело за живое, а? Не очень-то у тебя ловко получилось насчёт твоего драгоценного времени и бессмысленных осложнений. Я с удовольствием вспомню об этом завтра, когда буду греться на итальянском солнышке. — И, продолжая усмехаться, Димирест зашагал прочь.
Впрочем, усмешка вскоре сбежала с его лица, брови сдвинулись.
Причиной этого был вид стоек страховой компании в центральном зале: здесь сегодня работа кипела вовсю, и именно это вызвало недовольство капитана Димиреста, напомнив ему, сколь эфемерна была его победа над Мелом Бейкерсфелдом — пустяк, в сущности, булавочный укол. Пройдёт неделя, и неблагоприятное заключение комиссии будет предано забвению, а стойки страховой компании останутся на своих местах. И, следовательно, настоящую победу всё же одержал его чопорный шурин, наголову разбивший все доводы Димиреста на заседании Совета уполномоченных и оставивший его с носом.
За страховыми стойками две молоденькие девушки — одна из них блондинка с очень пышным бюстом — торопливо заполняли страховые полисы; в очереди стояло человек пять-шесть, и почти все уже приготовили и держали в руках деньги. Вот они — живые доходы страховых компаний, угрюмо подумал Димирест. Он ни секунды не сомневался, что автоматы, расположенные в разных концах аэровокзала, тоже работают вовсю.
Интересно, есть ли среди этих страхующихся пассажиры его корабля, подумал Димирест. Его так и подмывало спросить и, если ответ будет утвердительный, попытаться отговорить их, изложив свои доводы. Однако он тут же отказался от этой мысли. Однажды Вернон Димирест уже пробовал проделать подобную штуку — пытался уговорить отлетавших пассажиров не приобретать страховых полисов в аэропорту. Но это привело лишь к тому, что на него поступили жалобы и он получил хороший нагоняй от руководства компании. Хотя самим авиакомпаниям выдача страховых полисов в аэропорту была не больше по душе, чем пилотам, им приходилось занимать в этом вопросе нейтральную позицию вследствие оказываемого на них с разных сторон давления. С одной стороны, управления аэропортов утверждали, что они не могут лишиться отчислений, получаемых ими от страховых компаний. В этом случае, заявляли они, авиакомпаниям придётся возмещать им эти потери за счёт повышения стоимости пользования взлётно-посадочными полосами. С другой стороны, авиакомпании боялись восстановить против себя пассажиров, которые явно будут недовольны, если их лишат привычного для них способа приобретать страховые полисы. Таким образом, пилотам оставалось лишь вести борьбу в одиночку — и шишки сыпались только на их головы.
Размышляя над этим и наблюдая за работой агентов, капитан Димирест задержался на несколько секунд возле страховых стоек. Он заметил, что в очереди прибавился ещё один пассажир — нервозного вида мужчина, долговязый, сутуловатый, с тоненькими рыжеватыми усиками. В руках у него был чемоданчик. Пассажир, как видно, очень спешил и волновался. Он то и дело поглядывал на часы и был явно расстроен тем, что впереди него столько людей к страховым агентам.
Димирест подумал с негодованием: «Этот тип прибежал сюда в последнюю минуту. Ну и плюнул бы на страховку и шёл бы к самолёту».
Однако ему самому пора уже быть в пилотской кабине, напомнил себе Димирест и быстро зашагал к выходу на лётное поле. В любую секунду могут объявить посадку. Ну вот, пожалуйста!
— Объявляется посадка в самолёт, вылетающий в Рим рейсом два «Золотой Аргос».
Капитан Димирест задержался в аэровокзале дольше, чем предполагал Он ускорил шаг. Объявление о посадке продолжало звучать, перекрывая шум зала.
12
— …посадка в самолёт, вылетающий в Рим рейсом два «Золотой Аргос». Экипаж готов принять пассажиров на борт. Всех пассажиров, прошедших регистрацию, просят…
Разные люди слушали объявление о посадке, и для кого-то оно означало одно, а для кого-то — совсем другое. Для одних оно звучало совершенно обыденно, было лишь прелюдией к ещё одной скучной деловой поездке, от которой они, будь на то их коля, с удовольствием отказались бы. Для других в нём было что-то многообещающее, манившее к приключениям, а ещё кому-то оно сулило скорое окончание пути, возвращение домой. Одним оно несло разлуку и печаль, другим, наоборот, обещало радость встречи. Были и такие, которые, слушая это объявление, думали не о себе: улетали их родственники или друзья, а для них самих названия городов звучали загадочно и маняще, рождая смутные образы каких-то отдалённых уголков земли, которых они никогда не увидят. Кое-кто слушал объявление о посадке со страхом; лишь немногие — с безразличием. Объявление было сигналом, означающим, что процесс отлёта, в сущности, начался. Самолёт приведён в готовность, пора подняться на борт, мешкать нельзя. Лишь в крайне редких случаях авиакомпании задерживали отлёт из-за отсутствия какого-либо пассажира. Пройдёт ещё немного времени, и самолёт окунётся в непривычную для человека стихию, взмоет в небо, и именно потому, что в самом этом факте есть что-то противоестественное, объявление о посадке всегда несёт в себе привкус приключений и романтики.
Однако в том, как рождаются эти объявления, нет ничего романтического. Их делает машина, слегка смахивающая на музыкальный автомат. Разница в том, что в неё не бросают монеты, а нажимают кнопки. Кнопки эти помещаются на пульте контрольно-информационного пункта, этакого миниатюрного КДП. Каждая авиакомпания имеет свой КДП, и все они расположены над главным залом ожидания. Служащая авиакомпании последовательно нажимает нужные кнопки, приводя в действие машину, и машина принимается за дело.
Почти все объявления — если не считать случаев, выходящих за рамки обычного, — даются с магнитофонных лент по заранее сделанным записям. Хотя на слух каждое объявление воспринимается как нечто единое, в действительности оно всегда состоит из трёх отдельных записей. В первой объявляется номер рейса и маршрут; во второй говорится о посадке на самолёт — предварительное оповещение, начало посадки или конец; в третьей указывается зал ожидания и номер выхода на лётное поле. Поскольку все три записи следуют одна за другой без перерыва, они звучат как нечто единое целое — чего и стремятся достигнуть.
Люди, которым претит бездушная автоматизация и механизация всего на свете, радовались, когда порой эта машина ломалась. Случалось, механизм заедало, и тогда пассажиры, вылетавшие в трёх-четырёх различных направлениях, скапливались у одного и того же выхода. Сотни, а то и тысячи нетерпеливых, растерянных пассажиров создавали такую толчею и суматоху, что служащие аэровокзала вспоминали эти минуты, как чудовищный кошмар.
Сегодня автомат, объявлявший посадку на рейс два, работал исправно.
— …Пассажиров, прошедших регистрацию, просят проследовать в Синий вестибюль «Д» к выходу сорок семь.
Сейчас тысячи людей, находящихся в аэровокзале, слышали объявление о рейсе два. Некоторых оно не касалось вовсе, других — в большей или меньшей степени, но ещё до истечения суток для кое-кого из тех, кого оно пока совсем не интересовало, это объявление приобретёт далеко немаловажное значение.
Слышали это объявление и сто пятьдесят с лишним пассажиров рейса два. Те, кто уже успел зарегистрироваться, поспешили к выходу сорок семь, а кое-кто из сильно запоздавших ещё только отряхивался от снега.
Объявление о посадке ещё продолжало звучать в галерее-гармошке, когда старшая стюардесса Гвен Мейген уже принимала на борт первую партию пассажиров — несколько семей с маленькими детьми. Она оповестила об этом по внутреннему телефону капитана Энсона Хэрриса и приготовилась к предстоящему через несколько минут наплыву пассажиров. А капитал Вернон Димирест, опережая пассажиров, быстро прошёл вперёд и захлопнул за собой дверь пилотской кабины.
Энсон Хэррис вместе со вторым пилотом Саем Джорданом уже начали подготовку к полёту.
— Привет, — сказал Димирест. Он опустился на правое сиденье и взял контрольный лист проверки. Джордан вернулся на своё место позади.
Мел Бейкерсфелд всё ещё находился в главном зале, когда была объявлена посадка на рейс «Золотой Аргос». Он вдруг припомнил, что командир этого корабля — Вернон Димирест, и от души пожалел, что не сумел использовать ещё одну возможность пойти на мировую со своим зятем или хотя бы смягчить существующую между ними неприязнь. Теперь их отношения даже ухудшились. Мел старался отдать себе отчёт, в какой мере он в этом виноват. Он готов был признать, что отчасти, конечно, виноват. В столкновениях с Верноном всегда проявлялись наиболее дурные стороны характера Мела. Он и сам не понимал, отчего это происходило, но всё же был искренне убеждён в том, что большинство их стычек — дело рук не его, а Вернона. Отчасти это происходило потому, что Вернон был о себе преувеличенно высокого мнения и злился, когда кто-нибудь не желал признавать его превосходства. Очень многим из знакомых Мелу пилотов — особенно капитанам лайнеров — была присуща эта черта.
