Кристи Филипс - Письмо Россетти
– А как у вас называют эти блики? – поинтересовалась Клер.
– Иль збарлусего, – ответил Джанкарло. – Это по-итальянски “сияющий”. Или эль збарлусега – “то, что сияет”.
– Волшебное зрелище.
– Помню, еще мальчишкой я никак не мог уснуть. Лежал и смотрел на игру теней и света на потолке. Иногда свет казался таким ярким… Полная луна над Большим каналом, она порой светит так же ярко, как солнце.
Джанкарло подцепил на вилку кусочек цесарки в остром соусе “певерада” и одарил Клер улыбкой, от которой у нее замерло сердце. Она отпила глоток холодного и легкого “Бардолино”.
Опаздывать иногда очень полезно. Войдя в ресторан, она увидела, что Джанкарло встревоженно поглядывает на часы. Можно подумать, он сильно огорчился бы, если б она не пришла. Потом вдруг увидел ее и улыбнулся. И, не отрывая от нее глаз, поднялся со своего места у стойки бара и двинулся к ней навстречу. Нежно поцеловал в щеку, потом, бережно поддерживая под локоток, повел к столику, к которому их препроводил метрдотель. Выдвинул для нее стул, держал за руку, пока она усаживалась, затем заказал бутылку вина и попросил подать ее сразу же. Клер вспомнились слова Мередит о том, что итальянские мужчины как никто умеют сделать так, чтоб женщина почувствовала себя настоящей женщиной. Что ж, теперь она поняла, что имела в виду подруга.
Но были у этого ощущения и свои недостатки. Оно как-то слишком подчеркивало, что у них свидание, что на ней новое платье. Возник привкус тревожного нетерпения, намек на возможную близость. И радость сменилась едва ли не страхом, точно она стояла у самого края пропасти на дне Большого каньона. Да, она наконец чувствовала себя женщиной, которая находится с настоящим мужчиной, – но впервые за восемь лет этим мужчиной не был Майкл. И пусть с Майклом они разошлись уже давно, но все равно Клер было как-то не по себе, точно она совершала предательство своих чувств, своего брака. И все из-за Джанкарло. Именно он толкнул ее на это предательство. Умом Клер понимала, что все это глупо, просто полный идиотизм, но избавиться от этого неприятного ощущения ей никак не удавалось.
А подоплекой всему этому был самый простой, элементарный страх. Именно так все и начинается, размышляла Клер. Сперва ты увлекаешься человеком, начинаешь встречаться, заводишь отношения, рассказываешь все свои секреты, он рассказывает тебе свои. Начинаешь доверять ему и не успеешь опомниться, как ты в него влюблена! И тогда смотри, только держись!
– Мне ужасно жаль, что все так вышло прошлым вечером, – начал Джанкарло. – И я хотел бы извиниться и…
– Не надо ничего объяснять.
Не надо заводить с ним слишком доверительных разговоров, решила она, так будет лучше. Да и правда, если хорошенько вдуматься, что может быть приятней и лучше простой, ничем не осложненной дружбы? Ей все равно через два дня уезжать.
– Но я хочу объяснить, – сказал Джанкарло. – Мы с Натали не помолвлены. Вернее, были помолвлены, но теперь нет. И причина, по которой я тогда промолчал… Я просто не успел еще рассказать об этом родителям. В тот момент было особенно неудобно. Дело в том, что моей маме очень нравится Натали и…
Клер заглянула ему в глаза. Джанкарло был сама невинность. Тот факт, что Майкл оказался человеком ненадежным, вовсе не означает, что все мужчины таковы, напомнила себе Клер. Вполне возможно, что Джанкарло говорит чистую правду.
– Так вы им еще не сказали?
– Собираюсь сказать. Это нелегко. Наши семьи очень дружны. Натали тоже своим пока ничего не сказала.
– Но что же произошло? Почему вы решили разорвать помолвку?
– Просто у нас разные взгляды на жизнь. И желания не совпадают. Натали хочет обвенчаться немедленно, завести семью и все такое. Я же придерживаюсь не столь традиционных взглядов.
– Вообще не хотите заводить семью?
– Нет, почему же, со временем обязательно. Просто я не хочу жить той же жизнью, что мои родители и дедушка с бабушкой. Натали не мыслит своей жизни без Венеции, хочет всегда оставаться в кругу семьи, заниматься одним и тем же, встречаться с одними и теми же людьми. Да, Венеция мой дом, но мне не хотелось бы жить здесь вечно. Не только в Венеции, но и в Италии я не хочу жить вечно. Здесь моя работа связана только с прошлым. Ведь вся архитектура Венеции есть история, здесь не возводится ничего нового, все проекты связаны лишь с реставрацией и реконструкцией зданий, простоявших несколько веков. Меня куда как больше интересует будущее. Современная архитектура. Я просто влюблен в Новый Свет.
– В Новый Свет?
– Ну да, в Америку и особенно – в Нью-Йорк. Вот это город для меня! Все двадцать четыре часа в сутки в нем непрерывно что-то происходит; он весь в движении. А ночная жизнь бьет просто ключом! Сам я тоже ночная… – он на секунду запнулся в поисках нужного слова, – птица. Нет, сова! У вас есть это выражение? Ночная сова?
– Да.
– А здесь мне делать особенно нечего. Но Нью-Йорк! Театры, галереи изобразительного искусства, ночные клубы! Вы вроде бы говорили, что прожили там несколько лет, верно?
– Пока училась в Колумбийском университете. Теперь живу недалеко от Бостона.
– Но Нью-Йорк поразительный, чудесный город, правда?
– Да, наверное. Я была так поглощена занятиями… да и денег было в обрез, и надо было платить за общежитие. К тому же жила я далеко от центра города, рядом с университетом, а все театры находятся в центре…
– Так что видели не много пьес.
– Да. И ночных клубов – тоже.
– Но ведь Бостон тоже замечательный город?
– Да, конечно. Это моя родина, и потому, наверное, я сужу несколько предвзято, но город потрясающий, и в нем есть много тех же вещей и развлечений, что и в Нью-Йорке, порой кажется, даже слишком много. Вообще-то я живу не в самом Бостоне. А в маленьком городке, примерно в часе езды от него.
– И все равно – это Америка.
– Не думаю, что она похожа на Америку вашей мечты. Городок очень тихий.
– И вам это нравится?
– Да, большую часть времени. – Клер огляделась. – Честно говоря, все это нравится мне куда больше. Наверное, вы сейчас скажете: “Да она просто влюблена в Старый Свет!”
Оба они улыбнулись этому несовпадению во вкусах.
– Возможно, мы можем научить друг друга вещам, которые воспринимаем как должное, – заметил Джанкарло.
– Да, наверное.
– Если я приеду в Америку, будете водить меня на спектакли?
– Хоть в ночные клубы, раз они уж так милы вашему сердцу.
– Ну а пока вы здесь, что бы хотели повидать? – спросил Джанкарло.
– Мы сидим в одном из красивейших уголков Венеции. Всего-то и надо, что осмотреться по сторонам.
Подошел официант, и Джанкарло уговорил Клер заказать еще и десерт. Пока официант выполнял заказ, Клер старалась представить Джанкарло в Нью-Йорке, Бостоне, студенческом городке Харриот. Пыталась вообразить, как он входит к ней в дом, ходит по ее кухне, спит у нее в постели. И уж совсем трудно, почти невозможно было представить, как Джанкарло топает по глубокому свежевыпавшему снегу к какому-нибудь универсаму. Нет, конечно, и там наступало жаркое лето с купанием и гонками на яхтах; и, разумеется, в Бостоне и Провиденсе было полно ресторанов, ночных клубов, и культурная жизнь там била ключом. И Джанкарло, безусловно, понравилось бы все это.
– Ну а вы? – спросил он, когда официант отошел.
– Я?
– У вас есть дружок в этом маленьком городке, где вы живете?
– Нет.
– Вот как?… И замужем вы никогда не были?
О господи, началось! Именно этого она и боялась. Очевидно, надо просто сказать “нет”, тогда не понадобится отвечать на последующие вопросы. Но Джанкарло, несомненно, не раз слышал рассуждения матери о том, что наиболее часто террористические нападения совершаются на незамужних женщин лет тридцати с хвостиком, а Клер вовсе не хотела относить себя к этому разряду.
– Я разведена. Мы расстались два года назад.
– Простите. Как это произошло?
– Ну просто расстались, и все. Моя мама серьезно заболела, и большую часть времени я проводила вне Нью-Йорка, ухаживала за ней.
– А что же отец? Не помогал?
– Отец умер, когда я была еще совсем маленькая. Так что почти все время мы оставались вдвоем, я и мама. Наверное, Майклу показалось, я сделала выбор в ее пользу. Не знаю, может, и так. Но в той ситуации, когда человек умирает… о таких вещах обычно не думаешь. Просто не до того. Ну вот. Так мы и расстались.
Джанкарло смотрел на нее с сочувствием. Секунду-другую Клер молчала, потом глубоко вздохнула.
– Вообще-то все это неправда. То есть, я хотела сказать, в том, что касается мамы, правда. Но расстались мы с мужем не поэтому. Короче, Майкл… мой муж… он влюбился в какую-то другую женщину. – Она тихо усмехнулась, покачала головой. – Никогда никому прежде этого не говорила. – Она решила повторить: – Мой Майкл полюбил другую, и все.
– Верится с трудом.
– И тем не менее это правда. И произошло все это, наверное, потому, что мы хотели от жизни разных вещей. Я хотела оставаться замужней женщиной, он хотел уехать во Флоренцию, где Лаура изучала эпоху Ренессанса.
