Светлана Гольшанская - Северный путь. Часть 1

Когда они проезжали мимо небольшого городка с длинным неблагозвучным названием Фаскенхёгсдааль, их накрыла страшная пурга. Глаза застилали крупные хлопья снега, зловеще подвывал ветер, грозя сдуть всадников с лошадей. Ехать дальше оказалось невозможно. Нужно было искать ночлег, и желательно с крышей над головой. Ни стены, ни городских ворот в Фаскенхёгсдаале не было, как и в остальных городах Лапландии, которые больше походили на сильно разросшиеся деревни. Люди здесь нападали редко, а то, что рождалось из червоточин, никакие стены сдержать не могли и только раззадоривали. Зато двери каждого дома были украшены защитными талисманами, якобы отпугивавшими злых духов. Правда, в Фаскенхёгсдаале они оказались срезанными - на месте замысловатых узоров остались кривые царапины, словно от когтей жуткого зверя.

Приглядевшись, Финист нахмурился:

- Кажется, здесь нам окажут холодный прием.

- Почему? - спросил Ждан. Он промок и продрог насквозь, как и все остальные, но жаловался так громко, что создавалось впечатление, что плохо только ему одному.

- Единоверческая церковь, - Финист указал на высокое каменное здание посреди города.

- В Лапландии? Не может быть! - поразилась Герда. - Может, это ратуша или дом богача?

- Разве похоже? - скептично хмыкнул Финист. Герда потупилась.

- Но мы ведь все равно попытаем счастья? - с надеждой спросила Дугава.

- Придется, - оборотень нехотя спешился и направился к ближайшему крыльцу.

Там их не приняли, отговорившись тем, что у них и так полный дом гостей. Во втором вообще открывать отказались, обозвав их лиходеями. В третьем и четвертом мест не оказалось. В пятом не помог даже увесистый кошель с рыцарским золотом - сказали, что у них нет условий принимать таких знатных господ, в шестом заявили, что боятся гостям не понравиться, из-за бедности и убогости своей их гнев накликать. Только в седьмом доме усталый, поседевший раньше времени мужчина соблаговолил поговорить начистоту, да и то только потому что жалко ему стало смотреть на стучавших зубами от холода девушек.

- Не пустит вас в дом никто. Священник не велел чужаков принимать, только единоверцев-пилигримов. Он и сам, священник наш, пилигримом был. Когда мимо наших мест проходил, на город как раз свора демонов-зубоскалов напала - пять человек загрызли, пока он их не прогнал. В благодарность наши ему церковь построили. Все деньги общественные на нее потратили. Священником его сделали и градоначальником вместо старого бургомистра, который староверам благоволил.

К тому же в этот год заморозки ранние случились - весь урожай погиб. Голодать приходится. Священник говорит, что Единый-милостивый нам испытание посылает, чтобы староверческую скверну из сердец вытравить. Поэтому и гостей принимать нельзя, а уж тем более денег у них брать, чтобы голод утолить. Против его законов это.

- А от голода умирать не против? - не удержался Финист.

Мужчина пожал плечами. Видно, в душе его тоже точил червь сомнения, но против остальных горожан он выступать не решался.

- Ищите приют в лесу. Там полянка в низине должна быть - затишек. Разведите костер, огонь вас мигом согреет. Да вот еще возьмите, - он протянул Финисту баклагу. - Оно крепкое. Не даст замерзнуть.

Финист попытался всучить ему пару монет, но тот начал отнекиваться, опасливо оглядываясь по сторонам: не вышел ли кто во двор посмотреть, чего он так долго с чужаками разговаривает. Пришлось сдаться, когда из дома послышался нетерпеливый женский голос, призывавший мужчину поскорей закрыть дверь и не навлекать на несчастную семью еще больших бед, помогая бродягам.

- Мы все неправильно делаем, - заявила Майли, когда за мужчиной захлопнулась дверь. - Надо идти в церковь и просить приюта там. Священники обязаны помогать честным людям в беде.

- К сожалению, мы к честным людям в их понятии не относимся, - осадил ее Финист.

В последнее время их отношения накалились до предела. Майли жутко ревновала и пыталась давить на чувство вины и ответственности. Получалось не слишком хорошо: Финист оказался скользким, как рыба, и от любого давления без труда уходил. Герда посоветовала бы ей отстать от него и позволить самому решать, что делать, но Майли слишком сильно боялась, что выбор будет не в ее пользу.

- Великолепно! - разозлилась она. - Не хочешь идти - не надо. Я сама попрошу у священника приюта, а вы останетесь ночевать на улице.

Майли, высоко вздернув голову, зашагала к церкви, правда, нарочито медленно, словно ждала, что Финист побежит за ней, но он этого не сделал.

- Что ж, - повернулся оборотень к остальным. - Если других возражений нет, предлагаю сделать так, как посоветовал этот мужчина: найти тихую лесную поляну и заночевать там.

- Но мы еще не все дома обошли, - сделал слабую попытку переубедить его Ждан. - Последний хозяин вон каким добрым оказался, может, еще такие найдутся и пустят нас переночевать.

- Да и Майли не стоит оставлять одну. Она ведь потеряться может, - поддержала друга Дугава.

- Может, оно и к лучшему, - ответил Финист, но на уговоры все же поддался. Решили, что он с Дугавой и Жданом постучится в остальные дома, а Герда пойдет в лес разыскивать подходящую поляну, чтобы они, когда их дело увенчается полным крахом, - Финист в этом не сомневался - не блуждали в потемках.

Найти подходящую поляну оказалось не так-то просто. Леса в Лапландии были не такими густыми, как на юге, но из-за высоких вековых сосен казались гораздо более мрачными и дремучими. Иногда вой метели перекрывался заунывной волчьей песней, от которой кровь стыла в жилах. Герда знала, что пока рядом Финист, зверей можно не бояться. Его дар действовал на них гипнотически: если они не становились ласковыми и послушными, то, по крайней мере, обходили лагерь стороной. Финист рассказывал, что за время путешествия его способности сильно возросли. Он чувствовал, как становится настоящим зверолордом - повелителем животных. Этот дар мечтал развить в себе его отец, но так и не успел.

Герда очень удивилась, узнав, что дар большинства сильнейших Стражей мог развиваться и изменяться со временем. Единственной способностью Финиста, данной от рождения, было оборотничество. К десяти годам он научился понимать зверей и птиц, а позже и разговаривать с ними. Раньше он больше просил их о помощи, некотором одолжении или угрожал, склоняя на свою сторону. Теперь же все легче становилось просто приказывать: "Эй, воронье, защитите меня от рыцарей! Лошади, ну-ка станьте в строй и идите смирно!" И они слушались.

Нужная поляна вскоре нашлась. Достаточно большая и ровная, чтобы они все смогли на ней уместиться вместе с лошадьми. Осталось только собрать хворост и разложить костер. Неожиданно раздался треск сучьев, за которым последовал детский плач. Что-то сверкнуло, словно молния ударила, и тут же потянуло дымом. Герда со всех ног бросилась на звук. В глубине леса, чуть в стороне от проторенной дороги перед горящим деревом стоял маленький мальчик и испуганно таращился на языки пламени.

- Что случилось? - спросил Герда, бросая пригоршню снега в огонь, чтобы потушить.

- Это не я! Честное слово, я ничего не делал! - судорожно оправдывался мальчик. На вид ему было не больше десяти лет. Одет в серый шерстяной кафтан и штаны, поверх которых накинут потрепанный, весь в заплатах плащ явно с чужого плеча. На лохматые пепельные волосы нахлобучена дырявая шапка, так и норовящая упасть на глаза. Рядом небольшая вязанка хвороста, да все какого-то сырого, для очага не подходящего.

- Тише, я тебя ни в чем не обвиняю, - поспешила успокоить ребенка Герда. - Просто расскажи, что произошло.

- Я собирал хворост... - заговорил мальчик, с трудом преодолевая испуг. - Меня мачеха послала. Сказала, чтоб без него домой не смел возвращаться. А тут такая метель, я заблудился, устал и хвороста почти не набрал - возвращаться нельзя, а так холодно, что руки-ноги закоченели. Не поднимаются совсем. Вот я и споткнулся обо что-то. Упал, а там что-то хрустнуло и как вспыхнет! Теперь меня даже на порог не пустят. Скажут, что это я пожар устроил. Мой отец лесоруб, и у нас кроме деревьев богатства никакого.

- Ничего страшного. Огонь уже погас, а дерево совсем чуть-чуть обгорело, гляди, - мальчик поднял глаза и громко хлюпнул носом. - Да и не виноват ты ни в чем. Скажешь, что ничего не видел, ничего не знаешь, а дерево само загорелось. Молния попала. Да так оно и было.

- Молния зимой? - удивился он. - Такого не бывает!

- Не важно. Главное, что ты тут ни при чем, запомни это. Как тебя звать?

- Вожаненок. Но ты можешь звать меня Вожыком, так меня мама называла, - слабо улыбнулся мальчик.

- А я Герда. Идем, я помогу тебе собрать хворост и отведу домой.

- Но ты не из местных. Почему ты не заблудилась, а я заблудился?

- Это у меня в крови - я дочь лесника. Могу найти выход из любого леса в любую погоду.

- Но тогда оно должно быть и у меня в крови. Я ведь сын лесоруба.

- Просто ты пока плохо ориентируешься, - усмехнулась Герда, про себя размышляя о том, зачем родители посылают маленьких детей в лес особенно по такой погоде. А вдруг действительно пожар или зверь нападет? Неужели им совсем не боязно? Потом на ум пришло, что отец тоже часто посылал ее в лес одну, несмотря на все возражения матери. Тогда и в голову не приходило поинтересоваться, почему он поступал так беспечно.