Бен Элтон - Светская дурь
Оставалась вечеринка в честь дня рождения. Лучшие друзья Саманты будут вынуждены свидетельствовать против него. Размышляя об этом по пути в Чекерс, Питер придумал план. Он решил обзавестись собственным свидетелем.
Чарли Ансборо наклонился вперед на стуле:
– Питер, я уже не первый месяц знаю, что ты ее трахал.
Питер Педжет и ухом не повел:
– Тогда, приятель, вы знаете больше меня.
Стулья, на которых они сидели, стояли неприятно близко друг к другу, достаточно близко, чтобы Ансборо смог протянуть руку и схватить Питера за коленку. Он сильно сжал ее, что выглядело в высшей степени угрожающе.
– Ты драл ее изо всех сил, тупой урод, и если ты думаешь, что я позволю твоей никчемной, мелкой интрижке сломить это правительство, то ты еще больший придурок, чем я думал. Ну же, скажи, что я вру, если осмелишься, чертов баран!
– Немедленно уберите от меня руку.
Чарли не убрал руку, он усилил захват, и его взгляд стал еще более напряженным. Казалось, он не говорил, а шипел через сжатые зубы в желтых табачных пятнах:
– Скажи мне, что я вру, или я тебя за яйца на Биг-Бен подвешу.
– Уберите от меня руку немедленно.
Но рука Чарли по-прежнему не двигалась. Его глаза были воплощением безумия. Глаза одержимого человека. Одержимого одним – сохранить премьера у власти.
Питер сам был в шоке от того, что случилось в следующий момент. Он ударил Чарли Ансборо. Его сжатый кулак выстрелил и врезался в стиснутые зубы Ансборо.
Чарли отпустил колено Питера. Он был в шоке, но, кажется, не злился. Он даже смог улыбнуться.
– Молодец, Педжет, – сказал он. – Ты первый, кто сделал это. – Он прижал руку к губе, которая уже распухала от удара. – И в ту самую секунду, когда ты больше будешь нам не нужен, ты за это заплатишь, ясно?
Взгляд Питера остался твердым.
– Я уже сказал вам, Чарли, что в обвинениях, которые выдвигает против меня мисс Спенсер, нет ни слова правды.
Ансборо позвонил в маленький колокольчик, и появился лакей.
– Пригласи его милость, понял, приятель?
Премьер-министр вошел и, поприветствовав Питера одним кивком, сразу повернулся к своему пресс-секретарю. Он не протянул Питеру руки.
– Ну, Чарли?
– Педжет придерживается своей истории так же твердо, как пресса придерживается своей.
– Разумеется, это так, премьер-министр, по той простой причине, что…
– И какова наша история? – Премьер не обращал на Питера ни малейшего внимания.
– Я считаю, что мы слишком увязли, чтобы поворачивать обратно. Если сейчас утопим Педжета, вам придется признать, что он изменник, ханжа и наркоман, а в этом случае законопроект умрет, и, по моему мнению, правительству будет нанесен смертельный удар.
Питер едва мог поверить в то, что его настолько грубо притесняют.
– Премьер-министр, извините, но…
– Пожалуйста, Питер, я разговариваю с Чарли.
– Так что нам придется идти до конца, – продолжил Ансборо.
– Они могут доказать свои утверждения?
– Педжет, очевидно, так не думает, иначе бы он не стоял за полное отрицание.
И снова вмешался Питер:
– Я стою за полное отрицание, Чарли, потому что эти утверждения лживы и…
Теперь пришла очередь премьер-министра вмешаться:
– Питер, Чарли сказал мне, что вы трахали свою ассистентку в тот день, когда я предложил вашу кандидатуру в кабинет министров.
– Что ж, Чарли ошибался, премьер-министр. Чарли-Дикая-Свинья-мать-его-Ансборо ошибался. Я не трахал свою ассистентку, и никаких наркотиков я не употреблял, ясно? У меня ответственная работа, и очень многим не хочется, чтобы я ее делал. Именно в этом все и дело. И если уж пошел разговор начистоту, я могу добавить, что ваш пресс-секретарь – самый презираемый человек в партии. Люди подозревают, что вы цените его советы выше советов ваших министров, и считают, что это величайшая угроза могуществу вашего правительства. Этот человек – кусок дерьма, премьер-министр, и если вы оторвали меня от семьи для того, чтобы эта никчемная, распустившаяся, мерзкая жаба называла меня лжецом, то впредь я был бы вам благодарен, если бы вы не тратили впустую мое время. А теперь уже поздно, сегодня воскресенье. Вы заслуживаете отдыха, и я тоже. А единственное, что заслуживает этот ублюдок, – это еще раз получить по роже.
Глаза премьера расширились от удивления.
– Теперь у меня к вам два вопроса: являюсь ли я по-прежнему министром наркополитики и хотите ли вы, чтобы я представил наш законопроект в парламенте после речи королевы?
Чарли Ансборо собрался было открыть рот.
– Заткнись, Чарли, – сказал премьер-министр. – Да, Питер. «Да» в ответ на оба вопроса.
– Благодарю, премьер-министр. Тогда мне не остается ничего другого, как пожелать вам спокойной ночи.
Когда Питер шагал по гравию к своей машине, каждая частичка его тела трепетала. Он начал действовать так, как собирался. Он будет сильным, и он победит. Он не изменил новой правде, избранной для себя раз и навсегда, потому что это действительно правда, высшая правда, величайшая правда… по крайней мере, потому что реальная правда будет означать конец его законопроекта и, как следствие, продолжение вереницы убийств и преступлений, которые он не сможет остановить.
Питер будет драться. Он будет драться, потому что он прав, и именно поэтому победит.
Общество Фэллоуфилд, Манчестер
– У меня так и остались три фунта, которые мы выпросили вместе с Джесси, поэтому я смог позвонить и получить адреса борделей, которые были указаны в рекламке. Их было три, и мне пообещали самый что ни на есть лучший товар.
Вот что мне оставалось. Я должен был добраться туда и быстренько вытащить Джесси, но только не в пальто из «Оксфама», с бритой татуированной головой, порезанным лицом и тремя фунтами в кармане за вычетом телефонного звонка. Ну, с ободранным лицом я ничего поделать не мог, но я кое-что понимаю в борделях и знал, что мне ни за что не попасть туда, если я буду выглядеть как бродяга.
Я не знаю, грабили ли вы когда-нибудь людей на улицах, но позвольте мне сказать, что, если вы не рождены для этого, это просто кошмар. Я ждал на тихой улице и пытался прикинуть рост и вес проходящих мимо парней. Я пропустил двоих, потому что струхнул, но потом я увидел того, кто мне был нужен. Он был ростом с меня, но худосочный на вид. Ну а на Леннокса Льюиса я и не рассчитывал, куда уж мне, хотя у меня был клинок Джесси.
Тихая улица, Бирмингем
– Отдавай рубашку и пальто, твою мать!
– Не бейте меня!
– Я не собираюсь тебя бить, твою мать. Просто давай, что тебе сказано.
– Пожалуйста, не бейте меня!
– Слушай, я сказал, что ничего с тобой не случится.
– Правда?
– Да! Сколько раз тебе говорить?
– В таком случае пошел на хрен.
– Что?
– Я не отдам тебе пальто. Пошел на хрен. На помощь! На помощь!
– Слушай, делай то, что я тебе сказал, сейчас же! Или я тебя порежу!
– Вы же сказали, что не станете меня бить!
– Я передумал.
– Вы уверены?
– Разумеется, мать твою, я уверен. Мне нечего терять!
– Пожалуйста, не бейте меня!
– Ради всего святого! Слушай! Короче, так: если ты отдашь мне то, что мне нужно, я тебя не трону. А если не дашь, я тебя порежу. Теперь доперло?
Общество Фэллоуфилд, Манчестер
– Клянусь, я никогда, до самой своей смерти не хочу больше ни на кого нападать. В смысле, мы таращились друг на друга и чуть не обсирались от страха. Смахивало на сценку из шоу по телику. Короче, в конце концов мне досталась его рубашка, пальто и бумажник. Я швырнул ему свое пальто и рванул оттуда, словно за мной черти гнались. Вообще-то, когда я убежал, я чувствовал себя чертовски отлично, потому что я сделал это для нее, так? Я совершил благородный поступок.
Бордель, Бирмингем
– Зачем ты разбила окно в крыше, Джесси? Вокруг повсюду валялись стекла. Кто-нибудь из девочек мог порезаться. Я хочу сказать, это ни в какие рамки не лезет, слышишь, твою мать?
Джесси молчала. Она вернулась. Она вернулась. К причине, в самый центр своей пытки.
– Мне нужно бы хорошенько тебя отдубасить, Джесси. Живого места от тебя не оставить. Ты понимаешь, о чем я?
Джесси отлично понимала, о чем он. Она не понаслышке знала, каково это, когда на тебе живого места нет.
– Но дело в том, – продолжил Голди, – что многие клиенты скучали по тебе, Джесси. Ты ведь догадывалась? У тебя прямо свой фан-клуб и все дела. Балканские девчонки в основном смуглые, верно? Это мило, но некоторым парням нравятся бледные девки. Им нравится белая-белая кожа, как у тебя, бледная, как смерть, если ты понимаешь, о чем я. Дело в том, Джесси, что я встречал ребят, которым нравятся мертвые девки, о да, бледные и мертвые. Случается и такое, детка, не думай, что это не так Некро-мать-их-филы. Что до меня – так они просто больные. Но это не мое дело. Такие детки, как ты, выглядят хорошо и дорого, и, повторяю, народ с баблом спрашивает меня: «Голди, где шотландка? Я не хочу никаких балканских шлюх, я хочу Джесси». Да, ты должна гордиться этим. Только пять минут назад позвонил какой-то парень, описал тебя очень точно, он был у тебя три раза, когда останавливался в городе в прошлый раз, и он говорит, хочет еще. Разве не удача, что мы тебя нашли, а, Джесси? Я уверен, ты не захочешь разочаровать своих клиентов.
