Фиона Макинтош - Хранитель лаванды
— Вальтер, послушайте, Лукас Равенсбург — мой друг.
— Друг?
Она смущенно кивнула.
— Больше, чем друг.
— Любовник?
— Пожалуй, нет.
— В самом деле? Фон Шлейгель утверждает, что Равенсбург — твой жених.
— Нет. Он немец. Жил во Франции. Родители умерли. Отец — герой войны. — Она надеялась, что все это смягчит сердце Вальтера. Банкир отпил остывший кофе и немного успокоился. — Мы с ним подружились давно, по переписке. Когда я поехала в Прованс, мы решили встретиться. Он с юга. Он мне очень понравился, но, сами понимаете, времена сейчас не те, чтобы затевать отношения. Мы провели вместе несколько дней. Как друзья…
— Ты в него влюблена?
Девушка печально улыбнулась.
— У меня не было времени влюбляться. Пора было ехать в Париж.
— А при чем тут фон Шлейгель?
— Неудачная проверка документов. Лукас сажал меня на поезд в Горде, мы с ним ездили смотреть достопримечательности. Ах, все так ужасно сложилось… Как раз в тот день на площади казнили двух партизан. — На глаза у нее очень кстати навернулись слезы. — Вальтер, это так страшно! В нескольких шагах от меня застрелили двоих человек. Одного из них — в голову. Я никогда не смогу стереть из памяти это жуткое зрелище!
Вальтер накрыл ее руку своей.
— Ах, Лизетта… — сочувственно произнес он.
— Мы только и мечтали, что оттуда выбраться. Лукас посадил меня на поезд до Лиона, а тут вдруг явился фон Шлейгель с проверкой документов, начал всех обвинять и арестовывать.
— Он предпочитает говорить «задержал».
— Что б он там ни говорил, а мы ощущали себя самыми настоящими заключенными. Он допрашивал Лукаса, я сидела в соседней комнате, так что тут ничего рассказать не могу. По-моему, фон Шлейгель принял Лукаса за какого-то подпольщика. Но у гестапо на Лукаса ничего нет — совсем ничего. Дурацкая ошибка.
— А откуда фон Шлейгелю известно мое имя?
— Простите, — смущенно призналась Лизетта. — Я им воспользовалась, чтобы они нас отпустили.
— Помогло?
Она кивнула.
— Как по волшебству. Понимаете, мне надо было что-то придумать.
— И где теперь Равенсбург?
— Не знаю, — ответила девушка, стойко выдерживая испытующий взгляд Вальтера. — Мы распрощались в Горде, при весьма огорчительных обстоятельствах. Мы оба пережили страшное потрясение. Он знал, где я буду работать.
— Ты больше ничего о нем не слышала?
— Нет. А чего от вас добивался фон Шлейгель?
— Не знаю. Должно быть, струсил, что я нажалуюсь его начальству. Прощупывал меня, но никаких обвинений не выдвигал.
— Да и с чего бы ему? А под каким предлогом он вас посетил?
— Удостовериться, что я знаю о твоей поездке на юг.
— Я ничего плохого не делала!
— Да, он коварный тип. Все гестаповцы такие. Еще не слышал, чтобы о них кто слово доброе сказал. Знаешь, Лизетта, ради тебя я солгал фон Шлейгелю, сказал, что ты работала в банке в Страсбурге.
Она благодарно кивнула.
— Разумеется, нельзя признаваться, что я была в Англии.
— Если об этом прознают, то доверия тебе не будет. Сама понимаешь…
— Да, конечно! Простите, что так вас огорчила. Вальтер, я никогда не сделаю ничего, что может вам повредить.
Он лишь отмахнулся.
— Само собой. Поэтому я и сказал гестаповцу, что знаю Равенсбурга.
Глаза девушки вспыхнули.
— Правда?
— Иначе мне было не отвязаться от этой жабы!
Лизетта потупилась, вертя чашку в пальцах.
— После того, как я подтвердил, что знаю твоего жениха, фон Шлейгелю пришлось убраться, поджав хвост. Кстати, почему ты сказала гестаповцам, что вы обручены?
— По той же причине, по какой и вы солгали ради меня, — вздохнула Лизетта. — Я очень перепугалась. Всерьез думала, что фон Шлейгель убьет Лукаса, вот и понадеялась, что если подозреваемый собирается жениться на крестной дочери Вальтера Эйхеля, то это его защитит.
— Понятно. Ты близка с этим Лукасом?
— Я… Ах, и да, и нет. Мы чудесно провели несколько дней, но, как я уже сказала, сейчас не время строить дальние планы.
— Вдобавок в твоей жизни появился Маркус Килиан.
— Да, — смущенно призналась Лизетта.
— Ты с ним играешь?
— Мы едва знакомы!
— По-моему, это опасно. Не хотелось бы, чтобы ты оказалась в неловкой ситуации.
— В какой?
— В положении любовницы высокопоставленного офицера вермахта.
Лизетта удивленно взглянула на банкира.
— Мне сообщили, что ты провела ночь у него в отеле, — объяснил Вальтер.
— Вы следите за мной? — ошеломленно спросила девушка.
— Присматриваю, а не слежу, Лизетта. Я же твой крестный отец.
— Вальтер, у меня нет причин вам лгать.
— Да, но у тебя могут быть причины меня защищать.
— От чего?
— От того, что стоит между Лукасом Равенсбургом и фон Шлейгелем.
— Вы видите больше, чем есть на самом деле.
— Очень надеюсь, что я ошибся. Понимаешь, во всем, что касается гестапо, мое влияние минимально. Быть может, тебе удастся припугнуть моим именем фон Шлейгеля и ему подобных, но, уверяю, если тобой заинтересуется Берлин или парижская штаб-квартира гестапо, я тебе не защитник. Гиммлер — безжалостный параноик, страшная комбинация для шефа секретной службы, да вдобавок еще и военной охраны.
Она кивнула.
— Тебе повезло, что фон Шлейгель едет в Польшу, в свои лагеря. Чтоб ему там до смерти замерзнуть! — с отвращением произнес Вальтер. — Впрочем, от таких, как он, непросто избавиться. Я заверил его, что знаю Равенсбурга и хорошо к нему отношусь. Надеюсь, моя ложь не обернется против меня самого.
— Спасибо, Вальтер, — тихо сказала Лизетта.
— Прежде чем благодарить, тебе надо знать еще кое-что.
Глаза их встретились.
— Фон Шлейгель расспрашивал меня не только о твоей помолвке.
Лизетта недоуменно свела брови.
— Я упомянул полковника Килиана, и фон Шлейгеля это весьма заинтересовало.
— А почему вы заговорили о Килиане?
— Он спросил, нет ли у тебя поклонников. Второй раз солгать я не решился.
— А Маркус знает о вашем разговоре?
— С фон Шлейгелем?
Она кивнула.
— Насколько мне известно — нет.
— Что ж, будем надеяться, этот гад не устроит мне никаких проблем с полковником.
— Ты рассказала Маркусу о Равенсбурге?
— Нет. Маркус, он…
— Короткая интрижка?
Девушка беспомощно повела рукой.
— Я хотела сказать — неотразимая сила.
— Им восхищаются все, кроме фюрера и его приспешников.
— Идеальный мужчина?
— Идеальный солдат, — уточнил Вальтер. — Но и мужчина тоже, с обычными мужскими слабостями. Он пал жертвой твоих чар, так что будь осторожна: он горд. Если собираешься добиваться его внимания, порви с Равенсбургом… Или расскажи о нем Маркусу, останови намечающийся роман, пока не поздно.
Лизетта кивнула. К сожалению, ни тот ни другой вариант ей не подходит!
— Я сказал достаточно. Пойдем? — Вальтер нашарил в кармане деньги. — Когда ты встречаешься с Маркусом? — спросил он, швырнув монетки на блюдце.
— Завтра.
— Подумай о том, что я сказал. Сама найдешь дорогу обратно? Мне еще надо кое-что сделать.
Лизетта поцеловала его на прощание.
— Будь осторожна, детка, — тихо сказал он, обнимая ее. — Не хочу, чтобы ты страдала.
Лизетта нежно улыбнулась ему и собралась уходить. Вальтер проводил ее взглядом. Глубоко встревоженная, она не показывала виду. Пожалуй, не стоит сообщать в Лондон, что ее легенда под угрозой — особенно после донесений, которые должны произвести впечатление на командование. Нет, она не станет ничего сообщать. Похоже, фон Шлейгель действовал наобум. Если Бакмастер считает, что надо продолжать игру, Лизетта останется рядом с Маркусом. А если Люк прав, и, в свете готовящейся высадки союзников, Лондон потерял интерес к ее заданию, то пусть отзывают приказ.
Только Лондон определит, каков будет ее следующий ход.
28
Работу во вторник Килиан исполнял чисто автоматически — хорошо, не было ничего важного. Настроение его переходило от восторга к отчаянию. Он гордился участием в заговоре, который, возможно, покончит с гнусной властью Гитлера над Германией, но очень волновался из-за вчерашнего звонка гестаповца.
Верить ли фон Шлейгелю? Какие у этого гестаповца причины лгать? Дыма без огня не бывает.
А самое важное — откровенна ли с ним Лизетта? Если она настолько несчастлива со своим женихом, что охотно стала любовницей его, Маркуса, то почему не рассказала ему о помолвке? Эта мысль не давала ему покоя. Ей есть что скрывать, а не то она рассказала бы тебе о Равенсбурге .
Но что она может скрывать? Девушка лет двадцати с небольшим, с немецкими корнями, сочувствует немцам, сама француженка. Прекрасная, умная, юная.
