Личные дела - Боуз Диша
Она переживала, что Сиара Данфи может застать ее с сигаретой. Сиара Данфи, обладательница светлых волос, собранных в конский хвост, и идеально нарумяненных щек. И ее дети-херувимчики в безупречно выглаженной одежде, на которой нет крошек от Weetabix[1]. В глазах всех остальных родителей в деревне Сиара была абсолютно безупречной. Но Лорен было жаль ее бедных детей, и она была уверена, что и Сиара испытывала то же чувство по отношению к своим малышам.
Лорен видела фото, которое Сиара вчера запостила в Instagram. Она не могла понять, как ей удалось заставить детей стоять неподвижно достаточно долго, чтобы фото получилось не смазанным. И почему они всегда выглядели веселыми, улыбались на камеру, подмигивали матери. Лорен не была дурочкой: она понимала, что все это – не более чем красивая картинка. Особенно это касалось фото Сиары и ее мужа, на которых они изображали идеальную пару. Идеальными в них были только зубы.
Проще от этого не становилось. Как и в случае с сигаретами, Лорен могла прожить несколько дней, не заглядывая в Instagram, чтобы оградить себя от ненужных эмоций. Это была не зависть – она не хотела быть Сиарой Данфи. Речь шла о чем-то другом – о какой-то эмоции, которую она помнила еще из подросткового возраста. Тогда ей хотелось, чтобы такие девочки просто перестали существовать.
Но последнее фото, опубликованное Сиарой через неделю после того поста с обвинениями, особенно раздражало Лорен. Она знала, что все посмотрели видео и знали, о ком шла речь. Теперь Лорен ожидала, что со дня на день что-нибудь произойдет. Сиара не понимала, в какую опасную игру ввязалась, потому что не знала, на что способны эти женщины. Она не общалась с ними будучи подростком.
Лорен стояла в углу своего сада, держа тлеющую сигарету за спиной и нервно раскачиваясь. После каждой затяжки она озиралась и быстро выпускала дым. У нее было трое детей. Если бы кто-нибудь застал ее за курением, то возле ее двери быстро бы образовалась толпа, готовая ее линчевать.
Большую часть жизни она чувствовала себя изгоем. Она к этому привыкла. Но в последнее время события приняли другой, более мрачный оттенок.
Местные женщины обращались к Сиаре за советом и одобрением. Она составляла списки сайтов, посвященных воспитанию детей, и отправляла ссылки в местную группу в WhatsApp, утверждая, что внимательно изучила все страницы. Местные мамочки, доверявшие ей, отчаянно ловили крошки одобрения, которые она оставляла на своем пути. Они восхищались ее прекрасным домом и пускали слюни на ее красавчика-мужа, который, похоже, переложил все обязанности на нее. Но самое главное – Сиару ценили в интернете, и всем этого было вполне достаточно. Таким образом, тот факт, что Лорен публично осудила Сиару, мог иметь ужасные последствия для всей ее семьи.
Стоя с сигаретой, Лорен попыталась через сад заглянуть в кухню Сиары. Она была почти уверена, что соседка смотрела на нее вчера, когда она гонялась за детьми. Уиллоу в истерике, Гарри без единого предмета одежды и Фрея, бегущая во всю прыть. Дети Сиары точно себя так не повели бы: они просто этого не умели. То фото появилось в ленте как будто по сигналу, словно некое сообщение, которое заставило Лорен сравнить себя с ней.
Сегодня все было наоборот: Лорен была уверена, что на нее никто не смотрит. Дом Данфи казался неподвижным, тихим, почти безжизненным. Даже горшки с фиолетовыми анютиными глазками, висевшие у них на крыльце, не шевелились. Казалось, что дом отделен от всех стихий каким-то щитом, заключен в невидимый пузырь.
Лорен докурила и пошла в дом. Гарри и Фрея кидались друг в друга вилками. Уиллоу залезла на кухонную стойку, подставив себе стул. Шона нигде не было видно.
– Твою ж мать! – пробормотала Лорен себе под нос и помчалась снимать Уиллоу со стола. Она даже не успела вымыть руки после сигареты. Чувство вины за то, что ей пришлось прикоснуться к ребенку пальцами, пропитанными никотином, накрыло ее.
– Где ты был, пока я вышла покурить?
Лорен обнаружила Шона в спальне. Он надевал пиджак и не заметил, как она вошла, пристально вглядываясь в свое отражение в напольном зеркале. Раньше они часто им пользовались, но сейчас оно было почти полностью скрыто под шарфами, бусами, коронами и крылышками феи, принадлежавшими Фрее.
Лорен удалось загнать всех трех детей в одну комнату и заставить Фрею пообещать, что она не позволит Уиллоу делать ничего опасного. Всего десять минут.
– Ой, да мне пописать надо было.
– Ты сейчас уходишь?
– Ага, Пэддер меня ждет. Тебе надо помочь собрать детей в школу? – спросил он.
– Нет, я сама. Все нормально.
Шон подошел и потрепал Лорен по щеке, а потом притянул к себе ее лицо. Его улыбка все еще была красивой, а борода за последние дни стала немного более неопрятной. Лорен нравилось ощущение холода от его колец на коже, когда он так держал ее лицо.
– У нас все будет хорошо, моя любовь, моя милая, дорогая Лорен. Хватит переживать.
Она оттолкнула его руки, слегка покраснев.
– Но… – начала было говорить Лорен, но не смогла найти правильных слов.
– Что?
– Не знаю.
– Ты можешь мне сказать, о чем думаешь. – Он внимательно посмотрел на нее.
– В последнее время происходит какое-то безумие, и я не могу разобраться в собственных мыслях.
– Все встанет на свои места. Очень скоро. Просто нужно, чтобы прошло немного времени. Мы с тобой вместе, наша семья вместе, и это – самое главное. – Было странно слышать, как он говорит в такой манере. У него была душа поэта, но обычно он не был особенно сентиментальным. Он старел, и, наверное, это было к лучшему. – Мне надо, чтобы ты держала себя в руках. Не наделай глупостей, – добавил он. После этих слов Лорен от него отстранилась. – Я ненадолго. Всего на несколько часов. Давайте сегодня днем займемся чем-нибудь вместе: ты, я и Уиллоу. Пока пострелята не вернулись из школы.
– Может, займешь ее чем-нибудь, пока я посплю?
– Что угодно, милая, но сейчас мне пора. Не хочу заставлять Пэддера ждать.
Она проводила его до входной двери, а потом смотрела, как он садится на свой мотоцикл и с ревом уезжает. Первым, на покупке чего она настоит, когда продаст этот дом и получит немного наличных, будет семейный автомобиль. Она не рассчитывала, что Шон найдет работу.
Стоя в дверях, Лорен посмотрела в сторону дома Данфи. Красный «Жук» Сиары стоял на подъездной дорожке, значит, кто-то наверняка был дома. Когда Лорен вернулась к детям, Фрея уже оделась в школу. Гарри голышом валялся в кровати. Уиллоу плакала, потому что никто не уделял ей внимания, которого, как ей казалось, она заслуживала.
– Гарри, давай надень что-нибудь.
– Но я не хочу в школу.
– Я тоже не хотела, и посмотри, что из меня выросло, – ответила Лорен.
В это время года на земле было больше листьев, чем на деревьях. Сначала Лорен отвела в школу Фрею, потом забросила Гарри в детский сад. Уиллоу крепко спала в плетеном слинге у нее на спине. Лорен время от времени брала смартфон и использовала фронтальную камеру, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Уиллоу была единственным ребенком, не унаследовавшим ее рыжие кудри. Ее волосы были мягкого каштанового цвета, более светлыми на кончиках и неукротимыми, как ее дух. Они лежали на плече Лорен и почти полностью закрывали лицо малышки.
Несмотря на то, что на дорожке все еще стоял «Жук» Сиары, Лорен ненадолго остановилась напротив дома Данфи. Это было внушительное сооружение с фигурами, похожими на гаргулий, сидевшими на высоких колоннах возле входа. Ворота находились в тени раскидистых деревьев. Угольно-серый цвет фасада уравновешивали элементы из камня и стекла. Дом был современным и ухоженным, а еще выглядел внушительно, словно особняк, высившийся среди крестьянских домиков.
Она уже несколько раз пробиралась к дому Сиары, но лишь ночью или если ее автомобиль не стоял на подъездной дорожке. Лорен в темноте перелезала через изгородь, разделявшую их сады, когда была уверена, что Данфи не было дома.
