Михаил Веллер - Ноль часов
Палец болел, и мысли были соответствующие.
«В любой момент морского офицера подстерегает смертельная опасность, — четкими черными чернилами чертил Иванов-Седьмой. — И к этой опасности он готов с того момента, как приносит присягу на верность Родине. Но ничто не может сбить его с намеченного курса жизни и службы. Рифы и мели…»
Куда присобачить рифы и мели, так сразу в голову не приходило, он их зачеркнул и начал новый абзац:
«Однажды на „Авроре“ я был во время плановых работ травмирован тяжестью, незакрепленной по вине ответственного лица. Пришлось обратиться к врачу. Врач был молодой, не очень квалифицированный и не пользующийся уважением команды. Помощь была оказана без наркоза. Превозмогая боль, я вернулся к исполнению своих служебных обязанностей».
Настроение улучшилось. Мемуарист мстительно улыбнулся. Но поскольку про обязанности неоднократно излагалось раньше, в поисках нужных слов он посмотрел в иллюминатор. В иллюминаторе пьяные финны на набережной фотографировались на фоне «Авроры». Вечер сгустился, и пейзажу за пределами вспышки запечатлеться не светило. Но это было не принципиально.
«Отрадно знать, стоя на палубе революционного крейсера, что славные традиции не утеряны, и частица твоего мирного ратного труда еще послужит делу мира и прогресса…» Далее следовали варианты окончания фразы:
«а) во всем мире;
б) родной страны;
в) моей истерзанной державы».
Отделил следующий кусок тремя пятиконечными звездочками, и сделал лирическое отступление:
«Прекрасна и грозна „Аврора“ в закатный час, когда меркнущее солнце золотит последним лучом гордо реющий андреевский флаг. И как бы трудно ни было кругом, невольно вспоминаются слова песни: „С нами Бог и Андреевский флаг!“
И гордостью греет знание, что что бы ни предстояло, ни один моряк «Авроры» не посрамит чести корабля, на котором посчастливилось ему служить, и преодолеет любые трудности, проявив мужество и смекалку. Авроровцам не привыкать! Как всегда — перед нами великие задачи!»
11
…………………………………………………………………………………………………
…………………………………………………………………………………………………
— Ты с ума сошел! — сказал Колчак. — Выпил и охренел. А шутка была бы ничего. В стиле.
— А если не шутка? — сказал Ольховский.
12
Крейсер I ранга «Аврора»
Спуск на воду — 11 мая 1900 г.
Вступление в строй — 18 сентября 1903 г.
Водоизмещение — 6130 т.
Длина по ватерлинии — 116,8 м.
Ширина — 15,8 м.
Осадка — 5,6 м.
Максимальная скорость, первоначально — 19,0 уз.
Дальность плавания экономическим ходом — 4000 миль.
Бронирование: броневая палуба — 38 мм; боевая рубка — 152 мм.
Вооружение: 6-дюймовых (152 мм) орудий главного калибра — 14; 3-дюймовых (76,2 мм) зенитных орудий — 6; торпедные аппараты 381 мм — 3.
Штатный экипаж — 637 (23 офицера, 614 нижних чинов).
Часть вторая
Р. В. С.
1
Началось все не с того, чего началось, а с любви, и даже не с любви, в которой Шура был не уверен, хотя Майя доказывала это ему предлагаемыми ей способами, а с танцев, когда Шура в увольнении пошел на дискотеку в бывший клуб Первой пятилетки, куда по незапамятной традиции ходят в увольнении военнослужащие срочной службы с целью знакомства с девушками и завязывания с ними дальнейших отношений, вероятность чего очень велика, потому что девушки посещают упомянутый клуб, подразумевая возможность тех самых дальнейших отношений с военнослужащими, среди которых отлавливаются очень даже ничего мальчики, в том числе порядочные и поддающиеся на превращение завязавшихся отношений в серьезные, а если и нет, то и несерьезные отношения бывают очень хорошими и глубоко желанными, способными одарить обоюдным счастьем, которым и наслаждались Шура с Майей по тем воскресеньям, когда его отпускали в увольнение, и Майя делала все от нее зависящее, чтобы их отношения стали как можно серьезнее, Шура же в свою очередь прилагал все усилия, чтобы их счастье было как можно полнее.
Выражаясь кратким языком кубрика, Шурка завел бабу в городе.
Но неудобство состояло в том, что не совсем в городе. Майя жила в Каменке, а это поселок городского типа за полпути к Выборгу, час с гаком электричкой с Финляндского вокзала. И когда дискотека из главного пункта программы превратилась в предлог, а предлог был отброшен наряду с прочими деталями и условностями, что произошло естественно и быстро, то встречаться приходилось там. Кругом было полно летней природы и сплошной зелени, а в плохую погоду Майина подруга, родители которой по выходным пропадали на дачном участке, давала ей ключ от квартиры и на полдня куда-нибудь линяла.
Когда у них все только начиналось, Шура позвонил родителям в Брянскую область с просьбой прислать немного денег телеграфным переводом, и на дешевом рынке в Апраксином дворе купил гонконгские джинсы, китайские кроссовки и индийскую рубашку. Теперь он не зависел от плана задержаний, который комендантские патрули выполняют на вокзалах с мрачным азартом звероловов. Гражданку он держал у дворничихи с набережной, которая оказывала разнообразные услуги матросикам, ответно помогавшим ей скромными подношениями со своего стола и вообще по мелочи типа починки дворницкого инвентаря или вразумления назойливых бомжей. В дворницкой всегда и выпить можно было, налив и хозяйке.
Командированный с утра в портовые склады за канистрой олифы, Шура прикинул время, сунул к дворничихе пустую канистру и в штатском махнул в Каменку — благо Финляндский под боком. С вокзала еще звякнул Майе на работу — в преддверии лучшей жизни она торчала в мастерской по ремонту обуви приемщицей, и договориться на пару часов уйти ничего не стоило.
Но пока он добрался, оказалось, что один мастер сегодня заболел, напарница в отпуске, Майя поцапалась по этому поводу с начальником, и отлучка накрылась. Час Шура просидел на табуреточке, разговаривая с Майей через жестяной прилавок и дыша обувным клеем. А потом она попросила, чтобы он шел, чего так-то, и настроение испорчено, и ему нагореть может за самоход.
Вот это, стало быть, предыстория, а историю можно считать начавшейся с того момента, когда Шура, злой и огорченный настолько, насколько может быть огорчен и зол матрос, у которого, можно сказать, с живого места сняли уже готовую собственную и любимую девушку (в этот момент Майя была безусловно любима им страстно), решил попить пива. Денег оставалось, по ценникам ларька на станции, ровно на бутылку «Балтики № 3». Имея полчаса до электрички, он растянулся на теплой травке за кустом, закурил и сделал первый глоток. Жить стало лучше, жить стало веселей: товарищ Сталин понимал в психологии матроса.
И тут подошел какой-то солдатик, сапог, и как бы между прочим посмотрел на него так, как именно и только может смотреть не пьющий пиво солдат на человека, который его пьет. Внутренне заслоняясь от контакта первой попавшейся мыслью, Шурка подумал о школьном учителе литературы Матвее Марковиче: его съезд в Израиль провожали насмешливой цитатой: «И помчался в Палестину — крест на раменах». Поверху солдат был перекрещен пушечками на мятых погонах.
Перешагнув черту нейтрального расстояния, он всей возможной вежливостью смягчил просьбу:
— Простите, пожалуйста, вы на пиво не могли бы добавить?
— Ты что, браток, — усмехнулся Шурка, — я сам в самоходе.
Солдат вздохнул безнадежно и по-родственному:
— А… Ты откуда?
— С «Авроры», — небрежно бросил Шурка и, обозначив уже одним этим ответом неизмеримое превосходство флота над армией, почувствовал себя вынужденным идти дальше по пути демонстрации и утверждения этого превосходства. С краткой досадой он дал солдату глотнуть и закурить.
Наладился ленивый необязательный разговор: каждому были интересны незнакомые особенности службы другого. Своя-то жизнь быстро осточертевает в замкнутом однообразии.
Иван (звали солдатика) возвращался в часть из артмастерских, и выкроил полчасика поваляться на солнышке, пострелять на пиво у станции.
— Чего там делал-то?..
— Ударный механизм брал из ремонта. — Он вытащил из отвислого набедренного кармана шлифованный стальной цилиндрик размером с эскимо, с силой оттянул поперечный рычажок и щелкнул тугой пружиной.
— Дай поглядеть. Это от чего?
— От ЗИС—3. Старые семидесятишестимиллиметровки, учебные.
Дальнейший разговор мог бы явиться находкой для шпиона, если бы содержал хоть что-нибудь неизвестное еще шпионам.
Иван служил в отдельном артполку, который обслуживал стрельбы на полигоне «здесь рядом».
— Бобочинский полигон, не слышал? Центральный на весь округ, к нам все приезжают задачи по боевым стрельбам сдавать.
Через десять минут Шура знал размеры полигона, расположение артскладов и фамилию командира полка. Он с веселым сожалением попытался определить стоимость информации, но всучить ее кому бы то ни было на информационном рынке явно не представлялось возможным.
