М Курилкин - Сын лекаря
- Воины! - обратился к строю тысячник Орен. - Война с остроухими началась год назад. Началась неожиданно для нас, людей. Первые месяцы мы почти не могли сопротивляться, люди отступали, теряя селение за селением. Со временем мы научились противостоять первородным, но до сих пор мы только отступали. Однако мы дали время рабочим защитить города, а крестьянам - собрать достаточно продовольствия для того, чтобы люди могли надолго укрыться за стенами. Его величество Грим считает, что мы больше не должны отступать, и я, темные боги побери, с этим мнением согласен. Мы не можем воевать с эльфами в лесу - там у них слишком много преимуществ. Главное из них в том, что людям негде отдохнуть, негде укрыться. Четыре месяца назад в бывшее селение Пагауз отправились наши товарищи, тысяча Элтеграба. Они отправились туда не одни - с ними была сотня опытных каменщиков, плотников и других мастеровых. Они должны были закрепиться в Пагаузе, построить вокруг него стену, в общем, создать для нас крепость. Пагауз находится на перекрестье трех дорог - одна соединяет его с Элтеграбом, а две других ведут к Сепелар и Допелар, городам, которые стояли на Пеларе. Если нам удастся их занять, и создать там хорошие укрепления, проклятым эльфам будет гораздо сложнее хозяйничать на нашем берегу. Мы мало знаем о наших врагах, но нам известно, что наши леса отличаются от тех, где они всегда жили. Здесь им трудно добывать пищу, продовольствие они получают со своего берега. Если Сепелар и Допелар будут отстроены, они больше не смогут перевоpить подкрепления и продовольствие, по крайней мере, не в таких количествах, как теперь. Две недели назад из крепости Пагауз прилетел последний голубь. Им удалось закрепиться, и, хотя их здорово потрепали, Пагауз теперь наш. Тысяча Эльтеграба выполнила свою работу. Воины! Его величество хочет, чтобы мы тоже поработали. Настало время восстановить Сепелар.
Вот так и началась та знаменитая операция по восстановлению границ королевства. Операция, которая стала для него очередной катастрофой. Ну и для нас, исполнителей, разумеется. Но никто не мог этого предвидеть.
Глава 3
Началась подготовка к походу. Новобранцам выдали доспехи - правда, ни о каких латах или там кирасах, речи не шло. Мне, как сотнику, досталась кольчуга, рядовым и десятникам - толстые кожаные доспехи, усиленные металлическими пластинами. Я натянул на себя кольчугу, и понял, что предпочел бы кожаный доспех. Нет, движениям она не особенно мешала, вот только тяжесть представляла нешуточную. Если добавить к этому остальную экипировку - оба щита, меч и походный мешок, получается приличная тяжесть. Хотя мне ли жаловаться, я ведь могу воспользоваться своим положением, и усесться на одной из обозных телег. Защищает кольчуга все-таки лучше, чем кожа, вот только эльфийские стрелы, как я слышал, с равным успехом пробивают, как доспехи рядовых, так и доспехи сотников. Что ж, по крайней мере, от случайной стрелы, на излете, может быть убережет. Помойным, например, не досталось даже того, что нам. Они вообще обходились без формы, каждый был в том, в чем его поймали.
Я увидел их, только когда мы выступили. Помойным не досталось места в казарме, и они до самого выступления сидели в походном лагере, под охраной элтеграбской стражи. Оружие им выдали перед самым походом. Боги, как ужасно выглядели эти люди! Худые, изможденные, немытые, обросшие бородами, полубосые... Интересно, зачем королю понадобилось это странное формирование? Я-то считал, что таким способом он надеялся создать еще одну боеспособную тысячу, чтобы хоть немного заменить потерянную тысячу Пагауза. Но это сборище доходяг... Я не слишком высокого мнения о себе, как о бойце, да и другие новобранцы вряд ли за время обучения стали настоящими мастерами войны, но по сравнению с помойными мы выглядели, как настоящие вояки. Получается, помойная тысяча - это просто способ избавиться от воров, убийц, и других, кого раньше приходилось кормить в тюрьмах, тратить на них ресурсы? Очень может быть. Как боевая единица эти люди ценности не представляли. Я подумал, что со стороны его величества это очень жестоко. Может, гуманнее было бы их казнить?
Первые пять дней мы шли быстро. Весело никому не было, но погода этим летом выдалась хоть и сухая, но совсем не жаркая, так что идти было легко. Я не стал прятаться в повозке, только сложил в нее свой походный мешок, а сам шел пешком, вместе со своими десятниками. Декель посоветовал.
- Привыкай к своей кольчуге, парень. - Сказал десятник заметив, как я недовольно морщусь, влезая в нее. Тебе должно быть в ней удобно. Жаль, вам не провели тренировки в полном обмундировании, но хоть ходи в ней побольше, двигай руками, приседай. Тело должно привыкнуть.
Декель плохого не посоветует, так что я терпеливо сносил неудобства. Впрочем, по сравнению с тем как я себя чувствовал во время тренировок, пеший марш, пусть и с грузом, не вызывал особых затруднений. На рассвете нас будили, к этому времени дежурные в каждом десятке уже заканчивали готовить кашу. После плотного завтрака шли целый день. На ночлег тысяча останавливалась прямо у дороги, за два часа до заката.
Все изменилось, как только дорога нырнула в лес. И не отличался он мрачностью, и даже не слишком густой - рощи, через которые иногда проходила дорога, были примерно такие же. Обычный, в общем, лес, с обычными деревьями, тополями, грабами, кленами. Березы иногда встречались, а иногда - ели. И звуки были обычные, лесные. Жужжали мухи, стрекотали кузнечики, перекликались птицы. Ветер листьями шуршал. А все равно, ощущение возникло, будто смотрит кто-то. И ведь не у меня одного такое, вся колонна притихла. Разговоры отчего-то только шепотом, песен никто не поет. Да и шаги у многих непроизвольно замедлились. С этого момента порядок движения изменился. Мы шли плотной колонной по пять человек, обоз двигался в центре. Большие щиты перекинуты на то плечо, которое ближе к лесу. Первыми шли помойные, чтобы не отставали по одному и группами. Дозоры высылать не было смысла, уж этому за год войны научились. В случае нападения дозорных могли вырезать так быстро и тихо, что смысл разведки терялся - напрасная трата жизней.
Первые раненые и убитые появились уже к вечеру - среди помойных. Ни о каких эльфах речи не шло, сработали ловушки. Услышав крики впереди, я ужасно заволновался, схватил мгновенно вспотевшей ладонью рукоять меча. Но крики скоро затихли, только кто-то протяжно стонал. Через две минуты мне пришлось приступать к своим непосредственным обязанностям - к телеге подтащили окровавленного человека. Сработала простейшая ловушка - идущие первыми помойные задели бечевку, искусно замаскированную в траве, и сверху, с деревьев упало гнилое бревно. Двоих солдат придавило насмерть, одному острым суком пропороло щеку и раскрошило зубы. Сук обломился, и солдаты побоялись его извлекать, так и оставив в ране. В глазах у человека было столько муки и ужаса, что у меня мурашки по спине побежали. Переживать было некогда, я занялся своим делом и вообще перестал бояться. Никто и не думал останавливаться на ночь. Спать в лесу - верная смерть для нескольких десятков солдат. Впереди, в двух с половиной дневных переходах ждала укрепленная крепость, если не останавливаться на ночлег, вполне можно добраться до нее за сутки. Ночью нас дважды обстреляли - погибло двенадцать солдат, и еще трое перебрались ко мне в телегу. Ехать стало гораздо интереснее. К утру я был уже довольно сильно измотан - много сил потратил на то, чтобы поставить на ноги того, первого и одного из раненых ночью. Двое остальных были ранены серьезнее, им предстояло прохлаждаться в телеге еще минимум сутки. А за день прибавилось еще шесть раненых - места на телеге становились дефицитом. Конечно, никто не стал бы бросать их, когда место на моей телеге кончится, калечных начнут складывать на свободные места продовольственных телег. Если и там не будет места, у обозников заготовлено несколько десятков носилок. Вот только не хотелось бы нагружать и так вымотанных солдат еще и их ранеными товарищами.
Таким образом, за полтора суток мы потеряли убитыми сорок человек. Скольких потеряли эльфы - неизвестно. Арбалетчики, конечно, отстреливались, если нападение происходило днем, но оценить результат не было времени, сил, а, главное, лишних людей. Я чувствовал себя все более измотанным, и усилием воли заставил себя прекратить так выкладываться. Тех раненых, что у меня есть, я точно не поставлю на ноги за пару часов, а значит, смысла в этих усилиях нет. Пусть уж потерпят до безопасной крепости, и там, в относительно спокойной обстановке я смогу им помочь. А сейчас - только перевязка. Однако непрерывная ходьба все больше утомляла. Перекусы сухарями на ходу тоже не очень придавали сил, так что прогулка начала вызывать у меня серьезное недовольство. Радовало только то, что до Пагауза осталось всего несколько часов марша. Эта последняя ночь без сна запомнилась мне только дикой усталостью и желанием уснуть. Многие, не только я засыпали на ходу, время от времени взбадриваясь, слыша крики умирающих и раненых. Только одна мысль на мгновение сверкнула у меня в голове, во время одного из таких просветлений - затея его величества бессмысленна. Да, людям пока удается сдерживать продвижение эльфов - там, где нет леса. Воевать с ними в лесу мы еще не готовы. И никакие крепости нам в этом не помогут.
