Анна и Сергей Литвиновы - Над пропастью жизнь ярче
Друг попытался утешить. Обнял. Поцеловал. Прогудел в ухо:
– Да не расстраивайся ты! Прорвемся мы в их Америку! Не через грант, так по-другому. Зуб даю!
– Так я не просто прорваться хотела, – вздохнула она, – а на белом коне туда въехать.
– Ну, Сашк, ты сказанула! – усмехнулся Михаил. – На конях белых туда только блатные въезжают. Или богатенькие.
– Нет, – упрямо произнесла она. – Американцам на российский блат наплевать. Им главное, чтобы человек умный… чтоб проект интересный.
Она всхлипнула:
– Я так старалась, когда это эссе писала.
Настроение – мрачней не придумаешь. Спасибо, Мишка не стал сотрясать воздух утешениями, сразу озвучил план:
– Покупаем торт. Едем к тебе. Лопаем до отвала. И смотрим любую муть. Даже на «Красотку» согласен.
Сладкого они оба почти не ели. Михаилу запрещал тренер, Саша боялась, вдобавок к прочим своим недостаткам, растолстеть.
Но сегодня выбрали максимально калорийное чудо с огромным количеством розочек. А когда Александра уже стояла на кассе, Мишка бутылку шампанского притащил.
– Будем отмечать мой провал? – усмехнулась она.
Он парировал:
– А я, наоборот, рад.
– Это почему? – опешила девушка.
– Думаешь, я хотел тебя туда одну отпускать?!
«Для Мишки-солдафона – почти объяснение в любви», – усмехнулась про себя Саша.
Они приехали к ней домой. Заварили чай. Накрыли стол в ее комнате. Включили телевизор.
Родители, когда вернулись с работы, тактично им не мешали.
В половине девятого вечера зазвонил домашний телефон. Трубку долго не снимали. Отцу, похоже, лень было отлепляться от телевизора, мама, как всегда, с остервенением грохотала на кухне посудой.
– Может, ты возьмешь? – предложил Михаил.
– Да ну, – отмахнулась девушка. – Пусть предки сами берут. Это все равно им.
Пожаловалась:
– Сладкое уже в рот не лезет.
И отрезала себе кусок торта. Третий.
– На балконе шампанское, – напомнил Михаил. – Принести?
– Давай! – улыбнулась она. – Только прямо из горла выпьем. А то за бокалами вылезать неохота.
Но тут дверь в комнату распахнулась. Без стука.
На пороге мама. Очень растерянная. Тычет телефонной трубкой в Сашу. Бормочет испуганно:
– Там тебя… Из какой-то организации официальной…
– Из ГАИ, – сострил Михаил.
Александра схватила трубку.
И через полминуты, в полном раздрае, нажала на «отбой».
Аудитория – мама, Мишка и даже папа – хором выдохнула:
– Что?
– Меня… Меня на экзамены позвали, – растерянно произнесла девушка.
– Сашка! Ура! – Всегда сдержанный Михаил схватил ее на руки, еле, кажется, удержался, чтобы к потолку не подбросить.
А родители недоуменно переглянулись.
– Какие еще экзамены? – строго поинтересовался отец.
Ответить Александра не успела – Мишка опередил:
– Ваша дочь потрясающе умная. Ее в американский университет берут.
– Куда? – ахнула мать.
– Миш, ну чего ты! Никуда меня пока еще не берут! – рассердилась она.
Но Михаил продолжал радостно, словно щенок-подросток, скакать по комнате:
– Один к десяти конкурс. И она – прошла! Прошла!!! Вообще потрясно!!! Шампанское! Бокалы!
Родители переглянулись. Отец недоверчиво спросил:
– Александра. Хочешь сказать, что тебе дали грант? На учебу в Америке?
– Ты нас разыгрываешь, – подхватила мать.
И тут Сашу прорвало:
– Что, удивляетесь? Привыкли считать, что я дурочка? Недоделка?! Достали вы уже!
Миша смутился, схватил ее за руку:
– Сашуля, перестань.
А она хотела выкрикнуть еще что-нибудь обидное, гадкое, но вместо этого заревела.
Михаил обнял, прикрыл своими лапищами от родителей. Забормотал:
– Перенервничала. Очень ждала…
Она прижалась к нему изо всех сил и неожиданно поняла: никого ей сейчас нет ближе, чем этот смешной парень, адепт Дао и «Звездных войн».
* * *Тест по английскому сдавали в обстановке почти тюремной. Обыск – настоящий! – на входе. Потом еще один – перед аудиторией. В туалет выпускали под конвоем из двух человек, в кабинке запираться нельзя.
Меры безопасности американские, но антураж очень наш. На исписанные столы и стулья в занозах Саше было плевать, но дряхлый DVD-проигрыватель ее взбесил.
Она была уверена: для listening раздадут наушники. Но тест пришлось слушать и выполнять в общей аудитории. Сто человек чихают, шаркают, двигают стульями, шуршат, клацают, вздыхают. И вопросы, как назло, с подковыркой. Саша, когда слушала тренировочные тесты в «зарубежке», понимала почти все и всегда. А тут сплошная каша, выхватываешь лишь отдельные слова. Мистер Джонс, Нью-Йорк… Beside[6] или besides[7]? Дьявол, не расслышала, за соседней партой парень раскашлялся. И, конечно, диктор подленько интересуется: «Видел ли мистер Джонс что-либо, кроме статуи свободы?»
Остается только гадать.
Если besides – значит, был где-то еще.
Если beside – просто стоял рядом.
Время тоже как будто наняли работать против нее. Когда тренировалась, успевала с запасом, а сейчас смотрела в отчаянии на часы и понимала: ответить на все вопросы нереально. Оттого нервничала еще больше. Кляла беспечные школьные годы, стабильный трояк по английскому, свою лень.
Вышла из аудитории мокрая до нитки от пота – хотя на дворе ноябрь, за окнами извиваются снежинки, стекла покрылись инеем.
Мишка ждал на улице, румяный от первого морозца, встревоженный. Бросился к ней:
– Ну, как?
– Ужасно.
Уткнулась, уже привычно, в его горячее плечо.
А он снова, как нянька, привез ее домой. Уложил в постель. Чай, лимон, корень имбиря, толика водки.
Сашу бросало то в холод, то в жар, в голове все плыло, путалось.
– Что ты со мной так возишься? – пробормотала она.
– Люблю. – Миша укутал ее в плед, сам прилег рядом. Обнимал, растирал ледяные ладони, горячо дышал в ухо.
Саша расслабилась, начала согреваться. Проворчала:
– Не возьмут – и ладно, пусть идут в лес!
– Конечно, пусть идут, – кивнул он. – Мы с тобой в Америку все равно попадем. Так или иначе.
– Что ты там будешь делать? – хихикнула она. – Сниматься в «Звездных войнах»?
И уснула.
…Теперь снова нужно было ждать. К счастью, всего пару недель. Очередной этап – собеседование.
Стив, верный penfriend[8], учил из-за океана:
– Не стесняйся, что чего-то не знаешь. Главное: готовность и интерес. Клянись, головой в стену стучи: «Буду учиться, ночами и днями».
Саша составила и распечатала огромный список книг на английском, которых в России не достать. Написала подробнейший конспект будущего исследования. И на собеседовании превзошла саму себя. Искрила, шутила, сыпала цитатами.
Комиссия – трое американцев – взирала благосклонно. Но особо не обнадежили:
– Проект интересный. И говорите вы хорошо. Однако есть еще конкурс документов. И результаты теста у вас не лучшие… Мы попробуем дать вам шанс, но наше мнение решающего значения не имеет.
В этот раз Александра не плакала. Чего толку? Сделала все что могла.
Она с удовольствием забросила и рекламу, и «инглиш». Утром отбывала повинность в институте. После занятий гоняла на машине. Вечером подбирала у «зарубежки» Мишу, тот продолжал отращивать горб над английскими учебниками.
Гуляли. Вместе тренировались в зимнем парке. Саша уже не сутулилась и свободно, без одышки, пробегала два километра.
Родители, едва ли не впервые в жизни, посматривали на нее почти с гордостью. Папа попросил прочитать эссе. Мама однажды заговорила с ней по-английски. Александра с удовольствием затарахтела в ответ. Она занималась по интенсивному портлендскому курсу и теперь с удовольствием утрировала акцент штата Орегон.
– Саша! Ты прямо как американка говоришь! – опешила родительница.
И поспешно перешла на родной русский:
– В Америке будешь как дома.
– Во-первых, меня туда не взяли пока, – вздохнула дочь. – А даже если возьмут, я там навсегда оставаться не собираюсь. Диплом, связи, свободный английский – выше крыши, чтобы и здесь карьеру сделать. Сногсшибательную. Куплю себе «Мерседес», а вам дом загородный.
– Вот это разговор! – разрумянилась от удовольствия маман. – Мы с твоим отцом уж и не надеялись.
Саше вдруг стало грустно:
– Знаешь, мам. Другие родители своих детей просто так любят. А вы меня только за что-то.
– Глупости говоришь! – обиделась мама.
Но девушку не покидало ощущение: вот сейчас американцы пришлют ей отлуп и родители снова станут смотреть будто сквозь нее. Словно она не дочь, а кошка, допустим. Или даже кресло. Предмет привычный, но ни капельки не интересный.
…Стив – абсолютно случайный знакомый! – и то в ее судьбе куда более горячее участие принимает. Обычно по электронке списывались, а тут вдруг позвонил, затараторил:
