Лев Сокольников - Тётя Mina
Инициатором, организатором, создателем, "благословителем" семьи брата была тётя, и этот факт был основным угнетающим фактом всей её последующей жизни.
Продолжение неинтересное: жена дядюшки разрешилась младенцем мужского пола и в этом ничего нет удивительного. Женщины рождали и впредь будут это делать, иной природа их быть не может. Нужно заметить, что природные инстинкты наших женщин с давнего времени идут под уклон, и к настоящему времени всё пришло к тому, что женщин сверху стали "стимулировать" очень дешёвым способом:
— Роди — заплачу!
Не утомлюсь петь "гимн любви"! Пою гимн и женской "верности": хотя младенец и родился в русской семье, но женщина помнила о производителе и дала мальчику еврейское имя: "Марк". Кто сейчас знает о том, что "Марк" — римское имя и переводится, как "увядший"? Когда евреи стали брать римские имена на "вооружение", а славяне — еврейские? Скажи сегодня любому "Ивану", что его имя образовано от еврейского "Иоанн" — возмутится! А Михаилы? Еврейские "Моше". Верность первой любви она сохранила. "Как бы знал, где упасть — там соломки постелил!" — если бы она знала, что в октябре 41 года носить её первенцу имя "Марк", плюс к этому и очень явные еврейские черты лица опасно для жизни, то для уменьшения таковой опасности она хотя бы какое-то иное имя дала! Если и фамилию дали чужую, то чего за имя было цепляться? — так появился в мир Марк Иванович. "Олицетворение дружбы народов" на то время. Эту тайну и не хотела выпускать в мир тётушка потому, что "автором" идеи "всепрощения грехов" и женитьбы брата на "опозоренной", была всё же она. Соверши "Mea culpa!" один раз, и он будет сопровождать тебя до конца дней твоих.
Глава 8.
Мирная.
Единственная ценность времени — оно движется. Каким оно бывает — это вопрос десятый, но основное свойство времени — его движение вперёд… Неясность во времени всё же есть: где у него "перед", а где — "зад"? В какую сторону смотреть нужно, чтобы "перёд" у времени увидеть? В новейшие наши времена телевизионная передача была с названием "Время, вперёд!" Многие граждане её любили, смотрели, а иные даже "умилялись сердцем".
Вот с чего начинает тётя описание новейших времён:
"…в сорок первом году, когда пришли немцы, ему ещё не исполнилось четырнадцать лет. Проживали мы на то время в монастыре, где мало было порядочных людей. Хватало таких, которые могли продать за чечевичную похлёбку…"
Откуда и от чего у тёти такая обида на пролетариев из монастыря? Вместе ведь живут? Что значит "продать"? Кого, кому и за что "мог продать"? Нет пояснений, Или они есть, но нужно внимательно вчитываться в текст? Пожалуй!
"…стоял малое время в монастыре унгарский полк. Нашим ребятишкам, им хоть какой полк, всё едино "немцы" Есть они хотели, как и в мирное время. Оставалось что-то у непонятных "немцев" в котлах после обеда, ну и ребятня, кто с какой посудой подходил к повару. Кашевар был не злой, и не добрый, а так, что на него найдёт: одному даст из котла, другого шумовкой огреет, третьего заставит воды принести — котёл мыть. Ребят повзрослее заставлял дрова колоть, "хлеб отрабатывать"
Подошёл к нему и Марк, как и все, а повар уставился на него, замахнулся черпаком и заорал:
— Раус, юде! — малый перепугался, прибежал ко мне и плачет! Слёзы — река-рекой:
— Почему он других не гнал, почему он так кричал на меня!? — стала его утешать, обманула и сказала:
— Это потому он тебя так назвал, что ты чёрненький! Посмотри на себя в зеркало. У нас в монастыре таких нет, сам-то повар рыжий Он подумал, что ты с другой улицы в монастырь пришёл. Не плачь и не ходи просить — но горя от такого разъяснения у парня не убавилось. Тяжело и страшно стало мне. Когда он родился, то я и сестра слали ему имя подбирать, и с чего это мы посчитали, что имя "Марк" будет то, что нужно? Красивое имя, а что оно еврейское — этого мы не знали. Почему невестка ничего не возразила против такого имени, почему не отговорила — не знаю…"
Без всяких вступлений и уточнений по времени, тётушка переходит к главному:
"Разговоры пошли, что евреев ловят в городе и куда-то отправляют, да и в монастыре начался плач: хватали подростков ребят, девчат и куда-то отправляли. Народ говорил: в Германию. Пришла повестка и Марку: вызывают в комендатуру. Стали думать: что делать!? Еврей он, конец ему будет, не доберётся он до этой чёртовой Германии! Не отпускал страх: "предадут его монастырские ребята, еврей он, пропадёт он в Германии! И надумала я с Марком отправиться в эту Германию, завербоваться…"
Что ей было терять?
"своих детей не было, его я жалела больше других племянников: у тех отцы были и матери, а этот мне казался обиженным Судьбой. Я ничего не имела такого ценного, за что мне нужно было держаться, и что трудно было оставить в родном городе…"
…и на утро она отправилась в комендатуру с единственным намерением: уговорить немецкое начальство завербовать её на службу Рейху. Вместе с собой она просила направить племянника четырнадцати лет по имени…Вот какое имя упоминала тётушка в комендатуре тогда — об этом ничего не сказано в её записях.
"…мы никогда не считали его чужим, для нас он был родным племянником. Родился при нас, вырос, и брат его очень любил…"
Время событий: июль 1942 года.
Вот краткое изложение сна тётушки, виденного ею в тридцать девятом году и рассказанный мне через двадцать пять лет:
"снится чужая улица, совсем чужая, таких улиц я никогда и нигде не видела. Дома интересные, белые, и стены у них крест-накрест полосами сделаны. Улица булыжником выстлана, народ ходит, да все одеты не так, как мы. И знаю я, что это чужая страна, а вот чья — понять не могу! И навалился на меня страх: "как я здесь жить-то буду? Чем хлеб добывать? Я у них ни единого слова не знаю, пропаду!" — и от страха проснулась…"
Спустя три года она появилась на улице из своего сна. И я последую за ней.
Глава 9. Германия.
Начало трудовой деятельности. Первые конфликты.
Чёртова немецкая мораль! Русская женщина ставит свои условия, и они с ней соглашаются: "вы желаете послужить Рейху? Bite, мы приветствуем такое ваше стремление. С условием, чтобы молодой человек с внешностью еврея непременно был с вами? Пожалуйста! Лишние рабочие руки Рейху не помешают!"
"…шла война, я ехала в чужую страну, со мной еврей-подросток, языка не знала, но во мне была какая-то необъяснимая уверенность в том, что ни с Марком, ни со мной ничего плохого не произойдёт"
Нет описания того, как они ехали. Что это был за транспорт, в котором их везли? Что не пассажирские вагоны класса "люкс" — так это точно, в вагонах класса "люкс" рабов с Востока тогда не перевозили.
В Германии приезжих поместили в карантин, но он был коротким. Вымыли в бане, проверили на вшивость. И опять нет ни единого слова о том, каким было содержание рабочих в карантине, и сколько он продолжался. Чем питались, как спали, да и вообще как проходило время у "рабов с Востока"?
"…после карантина нас повели на биржу для рабочих. На наше "счастье" определили нас работать у бауэра… Более лютых и звероподобных созданий ни раньше, ни позже я не видела…
… и в этом месте она сразу даёт название землевладельцу: "фашист". Такое определение должно было родиться в её сознании через какое-то время общения с немецким помещиком и по причине, но не сразу. Но когда рассказчица уже перед изложением работы и проживания у бауэра так его определяет — причины тому могли быть. Тётушка о фашизме, как об учении, абсолютно ничего не знала, и "фашист", как таковой для неё, да и для основной массы граждан нашего отечества — крайне отвратительный и, в основном, жестокий человек.
"…был не лучше наших помещиков, о которых в литературе много сказано. И было в хозяйстве, куда нас направили, восемь коров, две лошади, несчитанное количество свиней, гусей, индюшек и кур. Был у бауэра и трактор. По всему периметру загона для коров росли фруктовые деревья, фруктовому саду и конца не было… У них вдоль шоссе фруктовые деревья растут. Было нас рабочих: француз из пленных, поляк я и Марк. Была ещё и девушка, полька, но как мы прибыли, то она на третий день сбежала от бауэра. Весь гнев этого зверя почему-то обрушился на меня… Жили мы в пристройке.
Бог ты мой! С самой ранней зори нас поднимали, ещё темно бывало, кормили лёгким немецким завтраком — кофе и бутерброды, и марш арбайтен! до темноты. Громадные поля были засеянные брюквой, свеклой, капустой кольраби, цветной капустой, горохом. Всего не перечесть. И зерно выращивал. Утром я доила коров, но дойка долго у меня не получалось, с горем пополам, но всё же научилась. Выполним всю работу в усадьбе — марш на поля работать, не разгибая спины. И постоянно бауэр торчал рядом, отдыхали тогда, когда он уедет. Такое бывало, когда солнце начинало припекать, он не выдерживал жары и уезжал в усадьбу. Валились с ног и мы кто где находил место, и отдыхали до тех пор, пока нас не поднимал "сторож" — маленькая хозяйская собачонка Топи, брехливое и глупое создание. Когда он выходил из дома, то она впереди бежала и всегда от радости лаяла. Мы знали: "кормилец" идёт, нужно подниматься и что-то делать. Так он догадался, что его Топпи нам сигнал подаёт, стал её запирать дома. Была ещё другая собачка, она приходила к Топпи играть, так он её застрелил, а Максима заставил закопать. Жаден был, расчётлив и кормил нас так, чтобы мы не "протянули ноги" Утром и вечером пересчитывал живность, знал сколько литров молока даёт каждая корова в любом месяце года…"
