Лариса Ратич - Мажорный ряд
— Тебе! Поздравляю! — торжествовал Иннокентий. Девушка уже протянула было дрожащие пальчики к своей мечте, но, однако, пришла в себя и снова отказалась:
— Не могу, не возьму. Это ко многому обязывает; пойми, Кеша. А я тебе ничего обещать не собираюсь.
Так и не взяла, дура! Иннокентий её почти возненавидел. Ну что, что она из себя корчит?! Одевается бедненько, живёт небогато, отца нету… А ведёт себя как королева Англии. Дебилка в очках! (Эти очки почему-то Кешку больше всего бесили).
Вот такая старая история. Попереживал Кешка ещё немного — да и утешился с другими, но проклятый образ недотроги до сих пор не давал ему покоя. Ещё тогда пообещал себе, что когда-нибудь исполнит задуманное, и подобная девушка (пусть не та, а другая, но похожая) возместит ему моральные потери юности.
* * *Не зря говорят, что наши мысли — это планы судьбы. После опасного увлечения картами (как бы там ни было, но проигрыш многому научил Иннокентия) ему снова стало скучно. Депрессия, как сказал Колька Старков. Но карты он тоже отверг: не вариант.
Он же, как обычно, взялся найти другое интересное занятие, чтобы снова поглотить без остатка убийственное свободное время. Много чего друзья уже перепробовали, ещё будучи студентами; и затем, после получения дипломов, — чего только не изобрели. Осторожный Старков являлся тормозом и гарантом, и приятели всегда могли вовремя остановиться и не перейти ту грань, за которой начиналось необратимое.
Так, например, было с наркотой: побаловались немножко; поймали кайф; но дальше дело не пошло. Много, много наглядных примеров было перед глазами, и стать «наркозомби» парням не хотелось. Болезненная зависимость от чего бы то ни было — хуже тюрьмы. Они это понимали.
Таким образом, что же оставалось в палитре развлечений? Что-нибудь пикантное, острое; пусть и очень дорогое. Пусть! А зачем же тогда существуют деньги?
И тут сама жизнь подбросила Иннокентию интересную идею, обещавшую новые ощущения и нескорый (во всяком случае, он на это рассчитывал!) финал.
Подскочил как-то на своём «мерсе» забрать сестру из института, что бывало очень редко; она — девица независимая и неконтактная; а тут — сама попросила. И увидел с ней рядом одну провинциалочку: девушки что-то обсуждали. Тут Кешкино сердце ёкнуло: вот она, девочка в очках. Почти как та… Тоже — черноглазая и тоненькая, как прутик.
Он сразу завёлся: кто? как зовут? Анжелка, удивляясь, объяснила, что здесь — ловить нечего, пусть братишка уймётся. Девушка — это однокурсница, правильная до тошноты. Анжелка с ней и не общается; а так просто — «здравствуй и до свидания»!
— Так что брось, Кеша. Не стоит, — сказала она.
Брата это только раззадорило, и он продолжал расспрашивать. Лишний раз убедился: до чего интересно может выйти! Даже жить сразу захотелось!
Девушка, действительно, была экзотична до чёртиков: зовут «Малика» (по-узбекски — «принцесса»; у неё оказывается, папаша — узбек); учится «на бюджете» (то есть голь перекатная); отличница. Потрясающе крепкий орешек!!! Восточные девицы — это не то что наши; даже нетронутые попадаются. Такая коррида может нарисоваться!!
Кешка рассказал Старкову, и даже тот одобрил:
— Слушай, вот это да! Такое приключение можно организовать! Помощь нужна?
Иннокентий отказался, но пообещал держать Николая в курсе. И тут же начал действовать.
К счастью, Малика действительно оказалась дикой горной козочкой; держалась как скала. Ну и театр с ней был!
Сначала — знакомство (с шараханьем в сторону и опущенными глазками); тут Анжелка посодействовала. Потом — дежурство «влюблённого» у подъезда вуза; цветы, комплименты, пожатие руки. И, конечно, истинно джентельменская галантность и предупредительность. И самое главное — как похожа Малика была на ту одноклассницу! Интеллигентка, блин.
Так похожа, что Кешке такое даже начало поднадоедать. Это ломание истощало его терпение, бесило… Желание Величко начало было гаснуть (сколько времени уже прошло, а толку — ноль!), как вдруг Малика дрогнула, растаяла. И вот он — «первый поцелуй». Кешка еле выдержал; спугнуть её сейчас — это была бы непростительная глупость. Ждать надо.
И он оказался прав: за первым поцелуем явились и другие, уже более лёгкие. «Принцесса моя! — это Иннокентий твердил ей, как «Отче наш». — Дождался и я, значит! Девочка моя, счастье моё хрустальное!»
«Девочка» и «счастье хрустальное», неопытная и неискушённая, таяла, щедро снабжаемая букетами и конфетами. Влюбилась.
Но вот окончательный результат — никак Кешке не давался. «Если поженимся», — пообещала упёртая принцесса. И только так.
— Что делать?! — спросил он у Николая.
— Предложение, конечно, — ухмыльнулся тот. — Хочет девочка в ЗАГС — уступи. Ты уступишь — она уступит. Тут взаимность важна, понял?
Нет, не понял Кешка. Какой ЗАГС?! Рехнулся, что ли, Старков на пару с этой дикаркой?!
— Кеша, милый, — рассердился Николай, — а кто тебе сказал, что за печатью в паспорте надо приходить?! Подайте заявление — и всё! Жениху можно многое… — подмигнул он загадочно.
Это был выход; голова всё-таки Колька Старков, не отнять. Так и надо сделать! Но — решил Величко — если и после заявления начнётся та же песня «Не надо, Кеша!» — ну её к чертям собачьим, надоело.
Анжелка, которая тоже с большим интересом наблюдала за развитием событий, поразилась, когда узнала про ЗАГС.
— Ты что, в самом деле женишься?! — допытывалась она у братца.
В интересах дела пришлось подтвердить. А то ещё сболтнёт где не надо; баба есть баба. Весь кайф испортит.
…Заявление было подано по всем правилам. К счастью, папа-узбек уже много лет назад отошёл в другой мир; а мама невесты против богатого жениха, конечно, не возражала. Одно лишь было странно: Иннокентий пока не хотел знакомить будущую тёщу со своими родителями. Но очень убедительно рассказывал, что они — в курсе и только «за»; а встреча состоится немного погодя. И пространно намекал на подводные камни семейного бизнеса, которые отнимали всё свободное время у Кешкиного родителя.
Конечно, ни Павел Петрович, ни Вероника ничего не знали; а Анжелка ничего не говорила. Она предвкушала большой сюрприз, потому что мечтала испортить отцу настроение. С тех пор, как он привёл в семью Верку-дуру, Анжелка его крепко недолюбливала. Пусть папочка попляшет от Кешкиного решения, пусть!!! Ей тоже было интересно, а что же дальше? Чувствовала: шоу гарантировано в любом случае.
Ничего не подозревающая Малика, зачислившая сестру любимого в лучшие подруги, начала готовиться к свадьбе. Кешка был нежен и ласков, как никогда, и зазвал невесту в ресторан, на ужин при свечах.
Вот там наконец-то всё и произошло; благо, паре предоставили отдельный кабинет с широким диваном. Были жаркие поцелуи: «Любимая, я с ума схожу! Уступи мне наконец, я так больше не могу!!» В ход пошли древние басни про вечную любовь и пропавший аппетит, и Малика сдалась.
И Кешка был вознаграждён по полной программе: восточный плод оказался ещё никем не надкушенным.
Они пробыли в ресторане до самого закрытия, и уже далеко за полночь Иннокентий привёз домой счастливую невесту. Всё.
Игра закончилась благополучно, и победитель получил главный приз. И, как это всегда с ним бывало, парню сразу стало невыразимо скучно… Вернувшись домой, он долго-долго не мог заснуть, всё придумывал, чем же дальше себя занять?! А то опять депресняк проклятый задавит…
Но всё же развлечение кончилось не так быстро: ещё целую неделю опухшая от слёз Малика выискивала Кешку по всему городу и пыталась «поговорить».
— Я ж тебе сказал, — втолковывал девушке Величко, — разлюбил. Понимаешь?! Я не виноват. Какой смысл нам жениться, если любовь ушла?!
И Малика перестала за ним бегать, но перестала ходить и на занятия… И вдруг — сообщение в газете: из окна многоэтажки вчера вечером выбросилась девушка; погибла сразу. Это была Малика.
Ну не идиотка?! — Иннокентий боялся, чтоб его не привлекли. Но обошлось. Малика, оказывается, так никому и не сказала, что любимый бросил её. Никому, даже матери. А значит, эта смерть выглядела нелепой случайностью, и ничем иным.
Похороны вышли многолюдные, но Кешка туда не ходил; а ослепшей от горя матери девушки было не до того, чтоб доискиваться «жениха». Теперь-то — зачем?…
* * *…Новое интересное дело на этот раз придумал уже не Старков, а сам Иннокентий. Точнее, не придумал, а увидел по телевизору. А Старков — подхватил, похвалил, обдумал детали. И вот, пожалуйста: и жизнь хороша, и жить хорошо. Во всяком случае, адреналин снова предвиделся в немалых дозах.
Подобралась лихая компания человек на двадцать. Из своих, конечно, из «мажоров». У всех — дорогие машины.
Соревнования решили устраивать ночью, на центральном проспекте (это была самая длинная улица с хорошим асфальтом). «Прикрытие» пообещал организовать сын начальника областного ГАИ, тоже принявший в ралли деятельное участие.
