Кристофер Мур - Практическое демоноводство
— Слушаюсь и повинуюсь, хозяин, — саркастически заметил Цап.
Трэвис потыкал в зажигание. Машина взвыла и сдохла.
— Не заводится. Иди толкай.
— Ладно. — Цап обошел машину и уперся плечом в бампер. — Но учти — от толкания машин у меня разыгрывается аппетит.
4
Роберт
Роберт Мастерсон уже выхлебал галлон красного вина, больше половины канистры пива «Курз» и полпинты текилы, но сон все равно снился.
Пустыня. Здоровая, яркая и вся в песке, как последняя сволочь. Сахара. Он — голый, привязан к стулу колючей проволокой. Перед ним — огромная кровать под балдахином, покрытая черным атласом. В прохладной тени его жена Дженни трахается с незнакомым мужиком, молодым, мускулистым и темноволосым. По щекам Роберта текут слезы и кристалликами соли падают на песок. Ни закрыть глаза, ни отвернуться он не может. Хочет закричать, но стоит только открыть рот, приземистый монстр, похожий на ящерицу, а ростом — с шимпанзе, сует ему в рот соленый крекер. Жара и боль в груди сводят с ума. Любовники не замечают его мук. Человек-рептилия туже затягивает колючую проволоку у него на груди, подкручивая ее палкой. С каждым всхлипом колючки впиваются в грудь все сильнее. Любовники медленно поворачиваются к нему, не размыкая объятий. Они машут ему — как с любительской кинопленки, — и улыбаются, точно на открытке. Привет из самого сердца страданий.
Он проснулся, приснившаяся боль в груди сменилась реальной — в голове. Свет — вот его личный враг. Затаился, ждет, когда он откроет глаза. Ну уж нет. Не дождется.
Жажда — свет мы переборем, жажду утолим. Вся жизнь — борьба.
Роберт открыл глаза навстречу тусклому свету. Наверное, снаружи облачно. Он огляделся. Подушки, переполненные пепельницы, пустые винные бутылки, стул, календарь за прошлый год: сёрфер оседлал доской волну огромных, роскошных коробок из-под пиццы. Это не дом. Так он никогда не жил. Люди вообще так не живут.
Он на чьей-то тахте. Где?
Роберт сел и подождал, пока вихрь в голове не уляжется, пока мозги снова щелчком не вернутся на место. Что они и сделали — со мстительной отдачей. А, да, он знает, где находится. Это Бодун. Бодун, штат Калифорния. Хвойная Бухта, где жена вышвырнула его из дома. Отель разбитых сердец, Калифорния.
Дженни, позвонить Дженни. Сказать ей, что люди так не живут. Никто так не живет. Кроме Сквозняка. Он в трейлере у Сквозняка.
Роберт поискал глазами жидкость. Кухня — в четырнадцати милях от него, за дальним концом тахты. Жидкость — на кухне.
Голышом он сполз с тахты, на четвереньках добрался до раковины и поднялся на колени. Крана не было, или же его погребла под собой куча грязных тарелок. Он осторожно сунул руку в пространство между ними, стараясь нащупать кран. Так ныряльщик выманивает из подводной пещеры мурену. Несколько тарелок с верхушки груды соскользнули с грохотом и лязгом на пол. Роберт осмотрел фарфоровые осколки вокруг собственных колен и заметил в отдалении мираж канистры «Курза». Падение удалось рассчитать так, что рука ударилась о канистру. Настоящая. Спасение пришло: опохмел в удобной одноразовой пятилитровой упаковке.
Он глотнул из носика, и мгновенно рот, глотка, пазухи, слуховая полость и волосы на груди наполнились пеной.
— Возьми стакан, — сказала бы Дженни. — Ты что — животное?
Нужно позвонить Дженни и извиниться, как только пройдет первая жажда.
Но сначала — стакан. Все горизонтальные поверхности кухни были завалены грязной посудой: стойка, плита, стол, откидной прилавок и верх холодильника. В духовке тоже лежали тарелки.
Так не живут. В этой клоаке он заметил стакан. Святой Грааль. Схватил его и пустил струю пива. На оседающей пене плавала плесень. Он швырнул стакан в духовку и быстро захлопнул дверцу, пока лавина не набрала скорость.
Может, есть чистый? Роберт проверил буфет, где раньше хранилась чистая посуда. На него смотрела единственная миска для каши. С донышка его поздравил Фред Флинтстон: «Молодец! Добрался до дна!» Роберт налил в миску пива и по-турецки сел среди осколков утолять жажду.
Фред Флинтстон поздравил его три раза, пока не отпустило. Старый добрый Фред. Ты просто святой. Святой Фред Самого Дна.
— Фред, ну как она могла со мной так поступить? Ведь так никто не живет.
— Молодец! Добрался до дна! — ответил Фред.
— Позвони Дженни, — напомнил себе Роберт.
Он встал и через горы отходов побрел к телефону. По дороге тошнота скрутила так, что его отбросило через узкую прихожую трейлера в уборную, где он рухнул на пол и блевал в унитаз, пока не отрубился. Сквозняк называл это «поговорить с Рыгиной по Большому Белому Телефону». Только звонок на этот раз был междугородный.
Минут через пять придя в себя, Роберт отыскал телефон. Попасть по нужным кнопкам казалось нечеловеческой задачей. Почему они расползаются из-под пальцев? Наконец, соединилось, трубку сняли после первого гудка.
— Дженни, милая, прости меня. Можно, я…
— Спасибо, что дозвонились до «Пиццы на Колесиках». Мы открываемся в одиннадцать утра, доставка начинается в четыре часа дня. Зачем готовить самим, когда можно…
Роберт повесил трубку. Он набрал тот, что написан на липучке Сквозняка с экстренными номерами. После новой погони за кнопками удалось придавить их одну за другой. Это как по тарелочкам стрелять — поймать в прицел, проследить путь и бабахнуть.
— Алло? — Голос Дженни звучал очень сонно.
— Милая, прости меня. Я никогда так больше не буду. Можно, я вернусь домой?
— Роберт? Который час?
Он немного подумал и ответил наугад:
— Полдень?
— Сейчас пять утра, Роберт. Я спала всего час, Роберт. У соседей всю ночь лаяли собаки. Я еще не готова разговаривать с тобой. До свиданья, Роберт.
— Но, Дженни, как ты могла? Тебе ведь пустыни совсем не нравятся. И ты знаешь, что я терпеть не могу соленые крекеры.
— Ты пьян, Роберт.
— Кто этот парень, Дженни? Что есть у него и чего нет у меня?
— Нет никакого другого парня, Роберт. Я тебе уже вчера говорила. Я просто больше не могу с тобой жить. Мне кажется, я больше тебя не люблю.
— А кого ты любишь? Кого?
— Себя, Роберт. Я делаю это все ради себя. И теперь ради себя я положу трубку. Скажи мне «До свиданья», чтобы не выглядело, будто я тебе нахамила.
— Но, Дженни…
— Все кончено. Живи как знаешь, Роберт. Я кладу трубку. До свидания.
— Но… — Она повесила трубку. — Так никто не живет, — сообщил Роберт коротким гудкам.
Живи как знаешь. Ладно, хоть какой-то план. Он вычистит эту конюшню и вычистит всю свою жизнь. Больше никогда не притронется к бутылке. Все изменится. Скоро она начнет вспоминать, какой он замечательный. Но сначала скорей в уборную — ему опять звонит Рыгина.
* * *Детектор дыма визжал, как ягненок в «испанском сапоге». Роберт, снова лежавший на тахте, натянул на голову подушку: интересно, почему Сквозняк не оснастит эту дурацкую штуку выключателем? Потом раздался грохот: звонили в дверь, а не с потолка.
— Сквозняк, к тебе пришли! — заорал Роберт из-под подушки.
Грохот не смолкал. Он сполз с тахты и по мусору добрел до двери.
— Потише, а? Иду уже, иду.
Роберт распахнул дверь: человек на крыльце занес кулак, чтобы садануть еще раз. Остролицый латинос в костюме из мятого шелка. Волосы зализаны назад, хвост перевязан черной шелковой ленточкой. На дорожке Роберт заметил «БМВ» последней модели.
— Черт. Свидетели Иеговы, должно быть, неплохо зарабатывают.
Но латиноса его юмор не позабавил.
— Мне нужно поговорить со Сквозняком.
В этот момент Роберт понял, что стоит голышом, и подобрал с пола пустую бутылку из-под вина прикрыть причинное место.
— Заходите, — сказал он, отступая назад. — Сейчас гляну, проснулся он или нет.
Латинос вошел. Роберт проковылял по узкой прихожей к комнате Сквозняка и постучал в дверь.
— Сквозняк, тут к тебе какой-то папик.
Ответа не последовало. Роберт открыл дверь, вошел и стал рыться в кучах одеял, простыней, подушек, пивных банок и винных бутылок, но Сквозняка не отыскал.
На пути в гостиную Роберт сдернул с крючка заплесневелое полотенце и обернул его вокруг бедер. Латинос стоял на чистом пятачке посреди комнаты и сосредоточенно, с отвращением оглядывал трейлер. У него был такой вид, точно он усилием мысли хочет взмыть в воздух, лишь бы его итальянские туфли не касались загаженного пола.
— Его тут нет, — сказал Роберт.
— Как же ты здесь живешь? — спросил латинос безо всякого акцента. — Это недостойно человека.
— Вас что — моя мать прислала?
Латинос проигнорировал вопрос.
— Где Сквозняк? У нас сегодня утром встреча. — Слово «встреча» он произнес с нажимом. Роберт все понял. Сквозняк намекал, что у него выгорает какое-то крупное дело. Крендель этот, должно быть, покупатель. Шелковые костюмы и машины «БМВ» не популярны у обычной клиентуры Сквозняка.
