Василий Лобов - Дом, который сумашедший
Я снова сглотнул слюну. Сообщение братца Цицерона II о моем понижении повергло меня в сильнейшее изумление. Не в связи же с моими принципиальностью и честностью меня собирались перевести на новую синекуру! Окружающая среда меня подери, подсказал мне мой умный ум, а ведь это все из-за братца Принцессы! Из-за братца Белого Полковника! Из-за спецзадания, слава Самому Братцу Президенту!
— Сейчас я составлю прошение о расширении, так сказать, нашего недодутого штатного расписания. Так сказать, инспекция на местах, так сказать, представительство гармоний департамента в, так сказать, хаосе, так сказать, дикой ядовитой окружающей среды. Работа в гуще масс. Краткосрочные командировки за Железный Бастион со всеми вытекающими последствиями. Он подмигнул мне левым глазом. — Я направлю прошение, а ты используй свои каналы. Так сказать, иди. Теперь, я уверен, мы будем встречаться чаще. И не забудь, что, так сказать, я оказал тебе, так сказать, содействие.
Щелкнув каблуками, я вышел из персонального кабинета. В моем желудке все ликовало. Еще бы! Я был на острие грани значительного понижения!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вернувшись в хранилище, я уселся непосредственно на стул непосредственно под портрет Самого Братца Президента и углубился в изучение оружия массовой информации. Чтение газетной передовицы целиком поглотило меня. В ней говорилось об оголтелой антинашдомовской кампании, развязанной гнусно-грязными борзописцами мерзопакостных серых газетенок разваливающегося Верха, которая была инспирирована продажными клевретами тамошнего разлагающегося Кабинета Избранных в связи с новым беспощадно-победоносным наступлением наших доблестных орденоносных тараканов на вражескую территорию нашего вечно заклятого врага, обезумевшего в своих тщетных попытках навязать нам чуждые нашему святому духу идеалы и…
Зазвонил телефон. С трудом оторвавшись от передовицы, я поднял трубку.
— Хранилище Департамента круглой печати.
В трубке молчали.
— Алло! Ничего не слышно! — крикнул я что было мочи и на всякий случай поднялся со стула.
Что— то щелкнуло мне в ухо, потом тихонечко засвистело, наконец я услышал голос:
— Братец Пилат III? Так точно!
— С тобой тайно переговаривается братец Цезарь X…
От неожиданности я чуть не свалился мимо стула, хотя, согласно инструкции, был обязан стоять по стойке «смирно» двадцатой степени. Справившись с неожиданностью, я прошептал:
— Тень Великого Ревизора? — и тут же рявкнул, вытянувшись в струнку: — Чего изволите?
— Сегодня тень, а завтра — день! Частота ПК, подслушивание исключается. В шесть тридцать на первом нулевом ярусе около восьмой таможни тебя будет поджидать братец извозчик, у которого в правой руке ты увидишь газету «Знамя первого нулевого яруса». Он отвезет тебя в забегаловку «Рог изобилия Великой Мечты». Все!
Послышались короткие гудки. Я рассеянно почесал за левым ухом, где чесалось. Положил трубку на отведенное ей инструкцией место… Вот так сюрприз! Братец Цезарь X! Этот звонок братцу Пилату III я мог объяснить себе только моим нечаянным знакомством с братцем Принцессой. Не пойти на первый нулевой ярус я, конечно, имел полное право. Право-то я имел полное. Быть может. Да кто его я поймет: полное или неполное? Права в Нашем замечательном Доме так крепко переплетались с обязанностями, что трудно было отделить одно от другого. Право-то, быть может, я имел, однако…
Телефон зазвонил снова.
— Хранилище Департамента круглой печати.
В трубке и на этот раз что-то щелкнуло, потом протяжно засвистело домовой гимн, и я услышал голос:
— Положи трубку на стол.
Не очень-то раздумывая над тем, зачем это тому, кто звонил, понадобилось, я бескомпромиссно повиновался.
Из трубки в хранилище просочилось маленькое дымное белое облачко. Облачко колыхнулось… и материализовалось в невысокого сутуловатого братца в пятизубой короне на голове и в не по рангу широкополосом потертом фраке на теле без пуговиц на фраке.
— Голос узнаешь? — спросил материализовавшийся братец.
— Так точно! — бодро рявкнул я, вытянувшись в струнку. — Братец Белый Полковник!
— Идиот! — гневно рявкнул тот. — Если бы это понадобилось, я бы и сам тебе представился. Помни о конспирации! Называй меня таинственно братец Э-э. Понял?
— Так точно!
— Трепещи! — приказал мне братец Э-э.
— Я стал трепетать.
— От чего трепещешь, братец Пилат III?
— От ужаса! — трепеща от ужаса, бодро отрапортовал я.
— Идиот! Трепещи от восторга!
Я перестал трепетать от ужаса и начал трепетать от восторга.
— От чего трепещешь, братец Пилат III?
— От восторга, братец Э-э!
— От какого восторга ты трепещешь, братец Пилат III?
— От восторга, что живу в Нашем замечательном Доме! — трепеща от восторга, что живу в Нашем Доме, радостно рявкнул я.
Правильно трепещешь. Трепещи сильнее.
Я стал трепетать сильнее. От моего сильного трепета завибрировала броня хранилища.
— В стойку!
Я застыл по стойке «смирно» двадцатой степени. Броня хранилища продолжала вибрировать еще примерно минуту.
— Служить! Так точно!
— Самозабвенно служить!
Я приблизился к братцу Э-э, почтительно приподнял фалду его фрака и самозабвенно лизнул его штаны несколько ниже пояса. Из заднего кармашка штанов выскочила и упала в мою радостную руку конфета.
— Благодарю за самозабвенную службу! поблагодарил меня за самозабвенную службу братец Э-э.
— Всегда рад стараться самозабвенно служить Нашему Дому!
— О чем ты разговаривал с братцем Цезарем X? Ну-ка, докладывай.
— Братец Цезарь X назначил мне встречу с братцем извозчиком на первом нулевом ярусе возле таможни, — бодро отрапортовал я.
— Ага! Всюду враги, всюду предатели, так я и знал! Ага!
— Так точно!
— Зачем ты ему понадобился?
— Никак не знаю, братец Э-э, он мне не сообщил, — сообщил я.
— Ага! Враги и предатели, предатели и враги, те и другие! Спецзадание: соглашаться со всеми его предложениями, войти в полное доверие, вызвать на откровенность, все-все-все передавать лично мне.
— Ясно?
— Так точно!
— И не забудь, что я за тобой постоянно подглядываю…
Ничего более не добавив, братец Белый Полковник начал дематериализовываться: сбросил личину, превратился в дымное белое облачко и просочился в телефонную трубку, все еще лежавшую на столе. Ошалело-счастливыми глазами я почтительно рассматривал оставленную на полу личину. Скоро дематериализовалась и она.
У меня зачесалось за правым ухом. Чесать за правым ухом я не решился, поскольку за такой проступок братцы по левой партии могли бы справедливо осудить меня как отступника от железной партийной стойкости. Почесал за левым. За правым зачесалось гораздо сильнее. Жуть как зачесалось.
— А ну-ка, братец Пилат III, кончай с этим делом! — рявкнул я на себя. — Ты что, правым решил предаться? Забыл, что правые в оппозиции? Предателем решил стать? Ну-ка кончай!
Но у меня ничего не кончалось, а чесалось все сильнее и сильнее. Тогда я сложил пальцы крестиком, зажмурил покрепче глаза и с ненавистью почесал за правым оппозиционным ухом. А потом, спрятав пожалованную братцем Белым Полковником конфету в потайную тумбу стола, извлек из потайной тумбы стола заветную бутыль, удобно устроился на стуле под портретом Самого Братца Президента, дай ему Сам Братец Президент здоровья, и выпил сначала один бокал божественного нектара, а после того, как выпил один, выпил еще два других. В желудке несколько прояснилось, что позволило мне более или менее спокойно разобраться в складывающейся ситуации.
Мой ум понимал: нужно самым тщательным образом просчитать всевозможные варианты собственных действий на ближайшее будущее. Мое личное отношение к братцу Принцессе было довольно сложным. Во-первых, он была двадцатиоднозубой короной. Во-вторых, он была красивая. Но, в-третьих, он была заразная, а поскольку я и сам порой испытывал приступы некоторых галлюцинаций, то вовсе не хотел, чтобы они участились. Этак, пожалуй, попадешь не в Великую Мечту, а в сумасшедший дом попадешь… Тем не менее вопрос о том, встречаться или не совсем встречаться с братцем Принцессой, передо мной не стоял приказ есть приказ, к тому же этот приказ исходил от двух влиятельнейших корон, пусть даже одна половина этого приказа называлась не приказом, а просьбой. От влиятельнейших корон, которые, конечно же, шутки вроде «не совсем встречаться» не любили.
Итак, сказал я себе, сегодня вечером ты пойдешь в отель «Черное яблоко» и продолжишь сближение. Пустишь в ход все свое обаяние, вскружишь ему корону. Гм… возможно даже, войдешь с ним в некоторые таинственные физиологические связи. Окружающая среда меня подери, продолжал говорить я себе, братцу Пилату III, который сидел под портретом Самого Братца Президента на стуле, окружающая среда меня подери, а что, если это он вскружит тебе корону, если это он войдет с тобой в некоторые… Вскружит, войдет… Ведь ты же не можешь с полной уверенностью сказать, что отчасти уже не вскружила. А ведь он полоумная, по всему видно… Необходимо всеми силами сопротивляться заразе, спорить с ним, сделав так, чтобы он приказала спорить, и доводами здравого братцевского рассудка отогнать от себя безумие. Выработать иммунитет, перед самой встречей приняв хорошую дозу божественного разумотворящего нектара. И в то же самое время предвидеть, предугадывать, предчувствовать все его желания.
