Валерий Нариманов - Чудаки - пролог и первая повесть "ЛОХ"
В молчании собеседники смотрят друг на друга. Ахмет ложится на спину, руки под голову, уставился в потолок.
— Ну как? — прервал молчание мужчина. — Не волнуйся, весь маркетинг я беру на себя.
— Отстань! — отрезал Ахмет.
Последовало тягостное молчание.
— Ты че, братан, обиделся? — пытается разрядить атмосферу мужчина. — Ну это ты зря… Я же только предложил. Не хочешь — не надо… Меня попросили, я решил попробовать. Чего не попробовать, если бабки дают. Какая разница за что. Были бы бабки приличные… Это же бизнес. На бизнес обижаться нельзя… И на маркетинг тоже… Я виноват, что у меня талант на маркетинг? Когда дело касается маркетинга, я голову теряю. Завожусь с полоборота. Надо японцам ракету — буду искать ракету. Надо американцам корову — буду искать корову. С рогами, без рогов, спереди, сзади — какая разница. Есть заказ — буду искать… А ты обиделся… Зря обиделся. Я, ведь, только предложил… Смотрю — мужик нормальный. Решил в долю взять. Не нравится — твое дело. Чего обижаться?.. Тебя как зовут?
Ахмет не сразу, но ответил:
— Ахмет.
— А меня Петя, — обрадовался мужчина. — Давай петуха. — Протянул руку для рукопожатия. Ахмет посмотрел на него, пожал руку. — Ну вот и хокей… Чего нам с тобой делить? — Вздохнул. — Делить нам с тобой нечего. Оба за решеткой… Скукотища здесь, скажу я тебе, сдохнуть можно. Хорошо ты пришел. Вдвоем легче. Хоть поговорить можно. Кстати, что там у тебя с коровой?
— От бабки в наследство получил. А они говорят, может, украл.
— Это они могут, — посочувствовал Петя. — Им, главное, взять человека. Прав ты или виноват — дело десятое.
— А тебя за что? — в свою очередь, поинтересовался Ахмет.
— Меня? Ни за что. Баба пожаловалась и — загребли.
— Жену побил?
— Да нет. Я человек свободный. В том смысле, что ни одна баба юридически не оформила меня в свою личную собственность. Так что вопрос о жене отпадает.
— Чужую побил?
— Никого я не бил, — с легким раздражением, ответил Петя. — Шел просто по рынку, проводил маркетинг. Я по профессии — менеджер по маркетингу… Иду и думаю, где бы мне надыбать, хоть какого-нибудь спонсора. Смотрю — идет женщина. Я на нее посмотрел, и она на меня посмотрела. Между нами, как будто искра проскочила. Смотрит она и не может оторваться. Наверное, понравился ей. Обычное дело. Я к этому привык. Бабы от меня без ума. Вот и эта, должно быть, влюбилась. Подходит, значит, она ко мне и спрашивает: «Вы, случаем, не артист? Очень мне ваше лицо знакомое».
— Нет, говорю, женщина, я не артист, и в кино не снимался.
— Очень жаль, — говорит она. — Вместо того, чтобы снимать разных уродов, могли бы пригласить такого симпатичного мужчину, как Вы.
— Ну, ясно, — думаю. — Любовь с первого взгляда…
Так и есть. Вцепилась в меня и не отпускает. Говорит, какой я интересный мужчина и прочие приятные слова.
— Прямо так и говорит?
— Конечно. Она же голову от любви потеряла. Мне даже неудобно стало. Вокруг люди… Короче. Высказала мне все это. Вздыхает и говорит, что у нее муж, семья и все такое прочее. Но в знак любви своей, она хочет сделать мне подарок на память. Достает из сумки кошелек и протягивает мне: «Вот, возьмите, — говорит, — от меня на память» …Что мне было делать? Вот ты бы взял у нее кошелек?
— Не знаю, — пожал плечами Ахмет.
— Вот и я так же, — продолжил Петя. — Не знал, что делать. Брать — не удобно. Не взять — смертельную обиду женщине нанесешь. Память любви, все же… Пришлось взять. На этом мы с ней расстались…
Я положил кошелек в карман и пошел своей дорогой… А она, знаешь, куда побежала?.. Ни за что не догадаешься… В милицию… Вот куда… Прибежала и говорит, что у нее кошелек с деньгами украли. Представляешь?
— Зачем она это сделала? — удивился Ахмет.
— Черт ее знает. Разве этих баб поймешь? Может, злость ее взяла, что не может меня приватизировать… В общем, не успел я очухаться, как меня повязали. Вот так и оказался я здесь.
— Что же ты сразу не сказал им, как было?
— Да говорил я, а что толку? — сморщился Петя. — Разве ж они поверят? Им главное что? — Дело на человека завести. План выполнить. Произвол в чистом виде. Вот что это такое. Никакой тебе демократии. Чистый тоталитаризм… Кстати, как ты относишься к демократии?
Вопрос поставил Ахмета в тупик.
— Я? Не знаю.
— Учти, если ты против демократии, сразу просись в другую камеру. Потому что я — демократ с головы до ног. Всем нутром до последних печенок-селезенок за демократию и нашу родную капиталистическую законность… Где мой адвокат, спрашиваю я вас? — обратился Петя к двери. — По какому такому праву меня допрашивают без адвоката?.. Молчите?.. Сказать нечего?.. А за что арестовали честную, порядочную корову?.. Она, как положено, выполняла свой долг… Жевала травку… Давала молоко… И вдруг ее тащат в милицию… Это не произвол?!.. Да, между прочим, Ахмет. Пока ты здесь сидишь, кто будет поить-кормить корову? Тебе сказали?
— Нет, не сказали.
— Надо бы узнать. Корова не чемодан, за ней ухаживать надо. Давай спросим?
— Давай.
Они принялись стучать, звать дежурного. Появился милиционер.
— Командир, — обратился к нему Петя. — Там у человека корова была. Напоить, накормить надо бы. Жалко все же. Живая.
— И подоить потом, — добавил Ахмет.
— Ладно. Узнаю, — пообещал милиционер.
— Пусть почешутся, — проворчал Петя, когда за милиционером закрылась дверь. — А то хватают всех подряд… Ну мы, ладно. Но корова то причем? Она за что страдает?
— Товарищ капитан, — доложил дежурный милиционер. — Задержанный просит напоить, накормить корову и подоить потом.
Капитан задумался. Затем приказал:
— Позови Шестакова.
Дежурный милиционер сходил за Шестаковым.
— Шестаков, — сказал капитан. — Корову напоить надо бы. И попасти.
— Товарищ капитан, я что? Пастух? — заныл Шестаков. — Почему я должен пасти эту корову?
— А кто должен? Я?.. Корова к тебе поступила. Ты отвечаешь за ее сохранность. Хочешь — не хочешь, пасти надо. Иначе сдохнет. Доить тоже надо.
— Но товарищ капитан…
— Я все понимаю, Шестаков. Надо будет попросить какую-то женщину. Организуй это дело.
— Товарищ капитан…
— Все, Шестаков. Все. Я понимаю, сочувствую, но другого выхода нет.
Вечером Шестаков вернулся во двор отделения милиции с коровой на поводу и ведром, в котором было молоко. Сослуживцы его радостно встретили.
— Как вечерняя дойка прошла?
— По надоям молока наше отделение теперь выйдет на первое место.
Шестаков молча привязал корову, зашел в отделение, спросил у капитана:
— Что с молоком делать?
— Отнеси в камеру, — распорядился капитан.
Шестаков отнес ведро с молоком в камеру, поставил на пол, сказал Ахмету:
— Твое молоко.
— Спасибо, — поблагодарил Ахмет.
Шестаков ушел.
— Молочко — это хорошо, — довольно потер руки Петя. — Спасибо твоей корове. Не забывает корешей.
Попили молоко. От нечего делать улеглись на топчаны.
— Как ты думаешь, — поинтересовался Ахмет. — Долго еще нас здесь продержат?
— Трудно сказать, — глубокомысленно ответил Петя. — Им тоже надо работу показать. Что не зря хлеб едят. Вот они и суетятся. Поймают какого-нибудь лоха и давай: протоколы, проверки, допросы. На все это время надо.
— А лох это кто?
— Ну ты даешь, братан, — удивленно посмотрел на Ахмета Петя. — Из какого медвежьего угла ты вылез?.. М-м-да-а… Лохи, лохи… Ладно, студент, слушай сюда. Дядя профессор прочитает тебе небольшую лекцию. Кто такие лохи, откуда они произошли, их внешний вид, повадки и способ размножения.
Значит так. Лохи — это… Это такое племя. Произошли они от антарктических крестьян, которые в условиях крайнего юга выращивали лапшу на бескрайних антарктических полях. Иногда эти поля откалывались от берега и уплывали в открытый океан. И с ними вместе плыли лохи, занимаясь в пути своим натуральным хозяйством. Так они добирались до самых дальних стран, так добрались и до нашей России.
И все бы ничего, кабы не опасность, которую таят в себе эти лохи. Один такой лох умудрился во время своего плавания потопить самый большой английский корабль. Капитан этого корабля однажды увидел посреди океана, как плывет на огромном куске антарктического поля какой-то лох и доит корову. У капитана аж челюсть отвисла, глазам своим не верит. Рулевой тоже варежку разинул. Ну и со всего маху вмазались в этот антарктический кусок. Лоху тому хоть бы что, а корабль — ко дну. Вместе с экипажем и пассажирами. Народу утонуло — уйма. Англичане злые — презлые. Ищут этого лоха, всю Англию обвесили его портретами, огромные бабки обещают тому, кто на этого лоха капнет. Теперь вот и у нас его через интерпол ищут. Я сам видел портрет. Чернявый, вроде тебя. Нос такой же. Уши такие же. Рот такой же. — Петя сел, внимательно посмотрел на Ахмета. — Нука, поверни голову. — Поднял за руку Ахмета, повернул ему голову, отошел, всмотрелся. — Ё-моё-о-о… Так это твой портрет… Ты знаешь, что тебя англичане ищут?
