Бориc Виан - Катавасия в Анденнах
— Так я тебе и сказал, — проворчал антиквор.
— Не мусоль! Я тороплюсь.
— Это липа, на минуточку, — испустил вздох Исаак через четверть часа. — Со всеми вычетами за него уже дадут не больше одиннадцати лимонов-шлимонов.
— Зеленых? — добавил Жак.
— Чтобы да так нет. Фунтов! На минуточку, стерлингов. Если таки будешь толкать, возьму за пятьдесят франков.
— Черта лысого, — проворчал в свою очередь Майор. — Никому ни слова, — веско присовокупил он.
— Уже как водится, — сказал Исаяк.
— Не возражаешь? — проговорил Майор, вытаскивая автомат. — Так мне будет СПОКОЙНОЙ.
Он разрядил оружие в Исаака, который бурчливо похрюкал еще несколько секунд и затих.
— Бывай, старина, — сказал на прощанье Майор.
Глава XXII Дорога
— Прижми железку! — приказал Майор, снова влезая в Кадиллачку.
Антиох бросил сцепление, и тачка совершила устрашающе гигантский скачок вперед.
— Сегодня вечером нам кровь из носа надо быть в Байонне, — сообщил Майор. — Сейчас одиннадцать утра. Газуй!
— Успеем, — дал краткий ответ Антиох.
Шесть часов спустя они въехали в Шартр, немножко не уложившись в намеченный график, так как задержались в пути ровно на пять часов сорок две минуты, чтобы чуток подзаправиться.
Кадиллачка катила себе с музычкой по дороге в Орлеан, когда начался джаз и на горизонте возник аэроплан. При ближайшем рассмотрении это был последний писк моделей истребителя, и догнать легковушку для него было раз плюнуть.
Антиох нажал грибовидную педаль акселератора — «поганку», какботают по фене бандюги, — и автомобиль замедлил ход, ибо педали управления располагались в произвольном порядке на случай угона, чтобы сбить с толку похитителей, за которыми, кстати, всегда нужен глаз да глаз.
Самолет пронесся на бреющем полете впритирку с шоссе, и очередь из пулеметного ствола разнесла в щепки кору узловатого дуба-великана, глубоко впечатав в его ствол буквы Д. А. А потом он принялся метать над машиной мертвые петли.
Майор взялся за ручку корзинки с аппаратом Морзе и послал в эфир несколько отрывистых сигналов, причем Адельфину они показались тарабарщиной. Да и где уж ему, моржу ушастому, было уловить хоть словечко, когда он не знал азбуки. Телеграфный же аппарат в Кадил-лачке был передатчиком с на удивление мощными выходными данными и легко перекрывал те трубные звуки, что неслись из глотки Серафимьо, который заодно сходил по-маленькому не сходя с места.
В следующий миг истребку надоело летать вокруг да около, и, набрав высоту, он стремительно растворился в облаках.
Погода стояла — чудесней не придумаешь. На ясное до дна сине-зеленое небо просто невыносимо было смотреть. Вот отчего им любовался только близорукий Адельфин. Для остальной троицы погода была как погода, и точка. Далеко-далеко было слыхать, как перепелки на дубах свистели и свиристели на зубах хрустели, а может, и наоборот.
Наконец слово взял Антиох Тамбретамбр.
— Дундурек это, вот кто!.. — прошептал он, выжимая педаль сцепления, чтобы оборвать визг в коробке передач.
Теперь пассажиры могли расслышать, что он там шепчет.
— Небольшой урок истории! — зычным голосом объявил Майор и повернулся лицом ко всей шатии.
Глава XXIII
Не Северная, но Америка
— Как кое-кто догадывается, — начал урок Майор, речь пойдет о небезызвестном Дундуреке Атлантипе.
Тут он прикусил язык при воспоминании о незабываемых приключениях. Перед его мысленным взором предстал невеликий городишко в Андах, где Дундурек верхом на мулете, редкой помеси мула муллы с буйнопомешанным мулатом, луженой глоткой распевал гимн древних ацтеков, собирая под свои знамена несметную рать.
Инком он был из ряда вон выходящим. Как-то раз вышел он поутрянке из дому, а вечером вернулся под щитом, на котором победно притаранил головы ста одиннадцати врагов нации. Антиох с Майором так душевно оттянулись втом памятном набеге, что пришлось им срочно рвать когти из страны, однако Дундурек регулярно — не мытьем, так катаньем — не давал им забыть о себе.
Мыслимое ли дело, подумалось ему, простым человеческим языком описать те баснословные подвиги. И Майор закончил экскурс в историю такими словами:
— Я все сказал.
Имеющие уши Адельфин и Серафимьо услышали. И поняли одно: среди них присутствует тот, кто не нуждается в комментариях.
Глава XXIV
Улетный кот
В девять часов вечера миниатюрная горничная Господина Брюзгальтера, толстого ювелира с улицы Даранац, высунула голову в окно, желая убедиться, что Йаккопо Бедакурриц, ейный хахаль, ее поджидаючи, стоит столбом в условленном месте у четвертого дорожного знака. Она едва успела протянуть руку и схватить на лету и за шкирку дико домашнего котяру неопределенной масти, совсем недавно отрикошетившего от передка шикарной белоснежной тачки и витающего в облаках с поднятым трубой хвостом. В результате легкого сногсшибательства он не повредил себе ничего, кроме хвостового оперения.
Летучий кот появился на свет от скрещивания Мируса Первого с дальним родственником плода любовных игр между курицей и кроликом, о чем поведал нам Реомюр на страницах своего «Избранного» (в серии под редакцией Жана Ростана). Все коты этого семейства были с перьями на хвосте. Джойс («Улисс», страница 985) замечает, что этот новоприобретенный признак уродства имеет некое отношение к тайному удовлетворению, каковое ощущают в концевой части позвоночника, называемой копчиком, те, кто сгруппировался для дефекации в позе орла, однако нам еще никогда не удавалось самолично проверить истинность Джойсова утверждения, на наш взгляд, вполне отвечающего характеру дарования маститого ирландца.
Миниатюрная же горничная (по имени Марья) предложила коту чашечку лекарственной ромашки, от которой тот не отказался, преисполненный признательности, и спустилась к своему любовнику, который от нее не отказался, преисполненный признательности.
А Майор со товарищи — ибо то были они — шуровали по хитросплетенным и плохо мощенным улицам города. Обогнув церкву, они окончательно потерялись из виду на пустынной дороге, и лимузин застопорил у двери с низкой притолокой. У двери, аккуратно отделанной муниципальными объявлениями.
Глава XXV
Подземелье
Четверо мужчин молча вылезли из тачилы и молниеносно прошмыгнули в пройму двери, — не устояв под шквалом критических замечаний Майора, она открылась настежь, даже не пикнув. Туда же своим ходом проследовала легковушка Кадиллак. Она умела хорошо себя везти и источала запах козла. Лишь только они продвинулись на несколько метров, дверь обиженно захлопнулась с густым скрежетом, и Антиох повернул первый попавшийся под руку выключатель. Полился сладчайший музон. Заработала радиостанция Теэссэф. Антиох пошарил как следует и в конце концов нащупал другой выключатель. На этот раз настоящий. Раздался чуть слышный щелчок, и пол уехал из-под ног четверки друзей; весь их квартет ухнул в пустоту.
Падение было скоротечным, зато контакт с каменным полом мрачного подземелья оказался не столь уж бесполезным. Адельфин, к примеру, посеял белую беретку, хотя отчетливо помнил, что по привычке натянул ее на уши. А Майор отреагировал круто — круче могут быть только яйца. Для него это было делом принципа. Выхватив из кармана гранату, он зафигачил ее в глубины подземелья. Матовая вспышка, и... на Серафимьо градом посыпался строительный мусор, ему не хватило смекалки остаться в лежачем положении.
Адельфин прощупал левый ГЛ8Э побратима и удалил наиболее крупные бульдики, тогда как Антиох почел своим долгом вкратце прояснить ситуацию. Он сунул руку в брюки, извлек сильный электрический фонарик и так шуганул пучком ослепительного света окружающие потемки, что те всем скопом попадали в обморок.
Местечко было то еще. Темно-синие дерьмотиновые обои, все в брызгах селитры, лентами свисали со свода, раскуроченного взрывом гранаты, и теряли спои концы на земле, в груде хлама и зарослях растений, а говоря точнее — в шапках для чайников, в камнеломке и в пупочной траве, использованной не по назначению врача... В одном углу можно было даже наткнуться на расстроенный саксофон, в раструбе которого свила себе гнездышко семейка прусаков. Подземелье имело форму прямоугольника с облупленными стенами, выложенными то ли бутовым, то ли отборным рвотным камнем.
От разрыва фанаты кое-где пострадали свод и верхняя часть одной из малых сторон подземелья. Их попросту снесло. В образовавшейся с подачи Майора бреши было ни зги не видать, хотя мертвящая чернота склепа выглядела посвежевшей, прямо как новенькая. Синеватый дымок цеплялся за выпирающие закраины развалин.
Отблеск фонарика подчеркнул эти зубристые неровности дыры, и вдруг в провале нарисовалась сизая фигура с размытыми контурами, поколебалась в сумеречной мути и снова скрылась за стеной.
