Александр Покровский - Мертвые уши. Конспект поэмы

В чем мой барыш, вы спросите, то есть в чем моя польза, прибыль, выгода, нажива, нарост, корысть?

Ни в чем. Нравится мне все это.

О неподдельных силах любви

Все неподдельные силы любви ко всему сущему повинны в том, о чем я скажу ниже.

Я буду говорить как человек, как христианин, как муж, как отец, как сын и как патриот.

Это очень здорово. Это отлично, прекрасно, великолепно. Чего же мы никогда и никого не хвалим?

Надо хвалить. Засыпали яму – отлично! Запели – великолепно!

Протянули газопровод – здорово! Никого при этом не убили – хорошо!

Вышли в море – чудно! Не утонули – превосходно!

О моих мыслях

Некоторые интересуются: о чем я все время думаю?

Я думаю о том, как бы в канализационный люк не попасть.

Потому что идешь, все время подбираешь слова, а люки не всегда плотно закрыты.

Так что приходится и слова подбирать, и о люках думать.

Так что. Слова – люки, слова – люки, слова – люки. Так и живем.

О побудительном мотиве

Что служит мне побудительным мотивом к письму? Многое служит. Например, солнце, ветер, вода или падение на меня сверху частичек птичьего помета. Порой они, те частички, становятся самым-самым побудительным мотивом. Просто тянет после них к столу – я даже не знаю! Просто не оторвать.

Какнули на рожу – и немедленно за перо, и мысли, мысли – потекли, потекли, легко, быстро, свободно, без каких бы то ни было дополнительных помех и возражений, без придирок, беспокойств, волнений, препятствий, отказов, докук, притеснений, преград, лишений и затруднений; и легкость образов необычайная, сочность мазка – вкуснота слога, одним словом. То есть все как у птиц.

О совершенстве

Всем хочется совершенства.

Это и странно. Совершенство безродно. Оно не способно ничего породить.

О нравственной честности

Как ни неприятно относится с недоверием к столь милой добродетели, как нравственная честность, в случае, когда речь заходит о чиновниках, должен заметить, что это неудобство удается легко преодолеть, направив свои рассуждение в сторону таких деяний, как растерзание на месте или, по меньшей мере, суд господина Линча.

О Боге

Человека далеко не пускают и не награждают его умом.

Все это лишний раз доказывает существование Бога.

О муравьях

Муравьи похожи на нас: трудятся без отвлечения на секс – оргазм только для избранных.

О просвещении

«Все мы пропадаем на великой ниве нашего просвещения, жатва которого зреет на наших глазах.

То есть медленными шагами негромкого, случайного приращения наши физические, математические, геодезические, технологические, химические, историографические, драматические, биологические и гомеопатические знания, а также всякие прочие отросли человеческого разумения в течение многих столетий всползали на вершину, достигнув которой они не только не станут более куда-либо всползать, но и вообще перестанут двигаться, колебаться, вздрагивать и вздуваться».

Эрик Гильдельбран. «Чтения».

О складе самобытности

Жизнь наша все более и более напоминает богатый склад самобытных материалов.

Стоит большого труда, разлепив поутру склеенные сном очи, не наткнуться сразу же на какие-нибудь изумруды.

О Родине и генералах

Всех генералов надо подвергнуть испытанию на детекторе лжи.

Причем девяносто восемь часов подряд.

Вопрос только один: «Родину предал?» – на что генерал неизменно отвечает: «Нет!». А ему опять: «Родину предал?!!» А он опять: «Нет!!!» И так все отведенное для испытания время.

Через пару часов у него начнутся бред и галлюцинации. Мама начнет идти к нему с раскрытыми объятьями и звать его в кустах по имени; а потом – мальчишечка на плацу, сжимая одной рукой автомат, зачитает присягу; а потом – серая степь до горизонта и по ней лязг танковых гусениц; а потом – ракеты начинают взлетать с космодрома Пизсецк на манер праздничного фейерверка; а потом – консервы, много консервов, и он все время все это жрет и жрет, а по усам у него течет, течет; а потом – тишина, соловьи, дача, голоса на даче, корова, цветы красивые, мычание; а потом – проданное врагам военное имущество; а потом – деньги, полученные за это военное имущество; а потом – должность, купленная на деньги, полученные от продажи врагам военного имущества, и эта должность в Москве, а потом – гимн Москвы: «Москва! Звонят колокола!». А потом песня: «Дорогая моя столица!..» и «И врагу никогда не добиться!..».

Гарантирую: потом, когда бы генерал ни услышал слово «родина», он всегда ответит: «Нет!!!»

О колесиках

Все проблемы должны быть снабжены колесиками. Чтоб их можно было отодвигать.

О душе властителя

Некоторые исследователи считают, что душа властителя восседает на самой верхушке шишковидной железы в мозгу – та представляет собой подушку величиной с горошину. Неплохая догадка. Там сходится множество нервов, так необходимых для управления государством. Душа, сидя верхом на железе (ударение сзади), дергает за нервы, а те – за управленческие нити – кажется, все сходится.

О надписи

«Я никогда ничего не взвешивал на обычных весах. Нет! Я слишком утонченный исследователь, чтоб поддаваться такому грубому обману. Если желаете получить истинный вес вещи на научном безмене, точка опоры должна быть почти невидимой, чтобы избежать всякого трения со стороны ходячих взглядов! И еще должен заметить: знание, подобно материи, делимо до бесконечности!» – вот какую надпись я хотел бы видеть на могиле у всех премьер-министров.

Об умственной ткани

Будущего чиновника при рождении тянут за голову так же, как и обычного гражданина. Боже ж ты мой, как, в этом случае разорвана и изодрана умственная ткань! И если в случае с обычным гражданином все заканчивается анемией в общественной жизни, то в случае с чиновником мы, в конце концов, имеем дело с холопством, блюдолизством и казнокрадством.

О моем открытии

Мной открыта новая отечественная валюта (полностью конвертируемая) – ру, бля.

О мармеладе и чиновниках

Чиновникам я бы устроил принудительное кормление мармеладом.

Берется чиновник, сажается в кресло, руки и ноги привязываются, открывается ему рот, вставляется в этот рот специальная распорка – глотать можно, а захлопывать – нет, чтоб, значит, ненароком не захлопнул, и дети из сиротского приюта кормят его мармеладом.

Они кладут ему мармелад в рот и щекочут ему поясницу, чтоб проглотил.

Так чиновник приучается к ненависти. Он ненавидит и детей, и мармелад.

И это хорошо!

Хоть какое-то чувство.

О цветении

Каждый чиновник сам выбирает себе время цветения. Сначала у него от жадности лопаются чешуйки, скрывающие от нас бутон, а потом, а потом во все стороны разливается дивное благоухание.

О доброте сердечной

В чем можно упрекнуть наших отцов, так это в доброте сердечной. Из-за нее они не кромсают нас ни ножами, ни вилками, не вгрызаются, держа в уголках своего рта, не сплевывают в стороны, не икают и не рыгают.

Об ипохондрии и меланхолии

Тут замешаны ипохондрия и меланхолия. Словом, это болезнь духа, души или чего еще там у нас имеется.

После выборов все время хочется вытянуть ноги, кои разуты, и поместить их в прохладу ручья-я-я-я…

О мечтаниях

В мечтаниях своих я уношусь далеко-далеко. Там я хочу увидеть каждого чиновника в гробу. И еще я хотел бы получить возможность ощупать те гробы на тот предмет, нет ли у них карманов.

О христопродавстве

Да. Был когда-то такой грех у одного, в общем-то, несчастного человека. Он еще, помнится, потом повесился.

Справедливости ради надо отметить, что само по себе предательство чего-то очень светлого там у себя глубоко внутри здорово с тех пор распространилось, а вот число повесившихся как-то совсем не увеличилось.

О свидетельствах в пользу любви

Произнеся «Отечество», он вырос на целый дюйм. Глаза мои в тот же миг увлажнились, сердце изменило свой ритм, селезенка екнула, как у боевой лошади, желудок квакнул, кишечник пукнул. Существуют ли другие свидетельства в пользу любви?

О цветках в условленном месте

Пришел с работы, мысленно снабдил всех придурков цветками в условленном месте, после чего они у тебя в воображении ходят враскорячку и ищут вазу для отложения в нее полученного подарка.

О крабе

Чем отличается власть в России от краба?

У краба все органы и члены действуют очень согласованно – членик за члеником, членик за члеником.

О душе чиновника

У чиновника нет души.

Душу чиновнику заменяет нюх.

Прежде всего, он развит в отношении подчиненных (они отвратительно смердят) и начальства (оно восхитительно пахнет).

Умереть чиновник не может. Это не человек. Это механизм. Сложный, как будильник.

Поэтому про него не говорят «умер», говорят «сломался».