Гала Рубинштейн - Сказки

Принцесса меланхолично ковыряла вилкой завтрак и думала, что дождь, вроде, закончился, так что можно ехать дальше, конечно, спать хочется, но надо уже доехать до границы, а там и до моря рукой подать…

— А ты, кажется, не очень хорошо спала, — принцесса вздрогнула от неожиданности, подняла голову и увидела, что хозяйка смотрит на нее так пристально, что это уже выходит за всяческие рамки приличий, а уж в рамках приличий принцесса разбиралась изрядно, можете мне поверить. По непонятной причине ей опять стало страшно, так, что даже ладони вспотели, и она ляпнула первое, что пришло ей в голову, какую-то глупость, про то, что ей было неудобно спать, не то слишком мягко, не то, наоборот, слишком жестко, и, уже договаривая, окончательно поняла, что нет, не ошиблась, действительно что-то происходит, отступила к двери и уже даже нащупала ручку, но без толку, хозяйка видит и улыбается — ну конечно, дверь заперта, а ты как думала, и голова кружится все сильнее, и голос хозяйки доносится как будто издалека — вы не поверите, вы просто не поверите, потому что в такое невозможно поверить, эта старая дура подложила ей горошину под перину, она, видите ли, ищет для сына принцессу, и что вы знаете? нашла, вот только что нашла, это непросто было, ну конечно, непросто, такую дуру еще поискать надо, и вот как бы так сделать, чтобы голос не очень дрожал, да, милая хозяюшка, вы оказали мне большую честь, я немедленно отправлюсь за родительским благословением, да что ты, деточка, тебе теперь родители не нужны, у тебя теперь муж есть, о господи, почему муж, что, одна горошина — и уже муж, а он подходит все ближе, поднимает на руки и несет куда-то, а я отбиваюсь изо всех сил, но он даже не замечает, а потом я смотрю в потолок и слышу слабый звон — то ли надежда разбилась, то ли солнечные лучи преломляются о пыльное стекло — поди разбери…

Некоторое время Женщина в Зеркале и принцесса сидели молча, потом Женщина в Зеркале потрогала левую бровь указательным пальцем (ну это принцессе показалось, что левую, на самом деле это была правая бровь, вот даже странно, на какие глупости обращаешь внимание, тут можно сказать, судьба решается) и совсем уже собралась открыть рот, но принцесса ее опередила.

— Вот только попробуй сказать это свое «а что, вполне нормально», — мрачно произнесла она, — только попробуй, — и выразительно подбросила на ладони хрустальный шар. Женщина в Зеркале сделала вид, что не заметила угрозы.

— А ты капризная, — сказала она задумчиво.

— С ума сошла, — принцесса так устала, что даже разозлиться толком не могла, — он же молчит все время, я же за сутки его голоса не услышала ни разу.

— Ну так об этом же можно только мечтать! Ты, знаешь чего, если сама нос воротишь, так адресок оставь, — Женщине в Зеркале ужасно хотелось хоть чуть-чуть развлечь принцессу, чтобы она улыбнулась, или хотя бы шарик покидала, что ли, лишь бы прекратила сидеть с таким застывшим лицом.

— Ладно, давай посмотрим, что будет, если я завтра замуж выйду. По крайней мере, герцога я знаю, родители рядом, да и вообще, терять мне, кажется, нечего, — и принцесса сделала вид, что внимательно рассматривает ночную бабочку, которая залетела в комнату и теперь кружила вокруг свечи, это такое повсеместное заблуждение, всем всегда кажется, что если задрать как следует голову, то слезы возьмут да и закатятся обратно.

«Король был зол, как сто чертей,Рыдала королева», —

принцесса начала было придумывать балладу, но продолжение не складывалось, потому что отвлекали ее поминутно, и хоть бы по делу отвлекали, еще не так было бы обидно, а то ведь со всякими глупостями, не понимаю, я ведь уже сказала «да», а они еще чего-то ждут… Но герцог-то, герцог, кто бы мог подумать, ну просто чертовски хорош. Накануне принцесса сообщила ему, что, мол, будьте так любезны, Ваше Сиятельство, передайте мне, пожалуйста, масло, и, кстати, Вы когда-то предлагали мне руку и сердце, так я согласна. И принцесса занялась маслом, потому что, сами подумайте, зачем это ей сейчас встречаться с родителями глазами, ровным счетом никакой необходимости, разве что из любопытства, так принцесса никогда им не отличалась, любопытства ее хватало максимум на то, чтобы проверить, действительно ли яд гремучей змеи, пойманной безлунной ночью на кладбище, коренным образом меняет свойства напитка для укрепления ногтей (кстати, выяснилось, что да, меняет), но это совсем другое дело, потому что кто ж боится гремучих змей… Так что принцесса не имела ни малейшего представления о том, какое же у Его Величества выражение лица, а то что слуга, стоящий за ее креслом, внезапно побледнел и потерял сознание, так я, между прочим, всегда говорила, что не стоит закупоривать все окна да еще так сильно топить. Но герцог оказался на высоте, королеву увел на пять минут на балкон (что он там успел ей сказать за пять минут, покрыто мраком тайны, но вернулась она румяная, задумчивая и на все согласная, в том числе и благословить молодых), королю проиграл в шахматы три раза подряд, причем так натурально огорчался, что король ничего не заподозрил и на предстоящее замужество принцессы стал смотреть куда как благосклоннее, и это, в общем-то, понятно, родная дочь — это, конечно, родная дочь, но три раза — это все-таки три раза…

Принцесса с большим удовольствием обошлась бы без свадебной церемонии, но при всем своем юношеском идеализме некоторые остатки здравомыслия она все же сохранила, поэтому она сверкнула зубками, блеснула глазками и ушла к себе — время уже позднее, а надо еще успеть часок-другой повертеться перед зеркалом со скорбным видом, потому что жизнь кончена, как вы понимаете, впереди соски, пеленки и загубленная молодость, ну что же делать, надо смириться, смирение украшает девушку, особенно если у нее нежная кожа и густые пушистые ресницы…

На церемонии принцесса планировала мужественно смотреть вперед глазами, полными тайной скорби, что-то в этом духе, общее направление понятно, а там уже можно импровизировать, но как-то не сложилось, герцог умудрился рассмешить ее с самого начала, а вы же понимаете, когда ржешь, как лошадь, так очень трудно убедить окружающих, что глаза полны именно тайной скорби. А когда герцог сказал фее-крестной, что, мол, простите великодушно, но я вынужден похитить у Вас мою жену, я знаю, дорогая, что ты никогда мне этого не простишь, но долг превыше всего, — принцесса так восхитилась, что даже почувствовала тепло внизу живота, в метафорическом низу живота, разумеется, но тепло самое что ни на есть настоящее.

Короче, не надо уже обьяснять, как именно прошел медовый месяц — все там были. Всякие там гуляния в саду, купания в пруду, скачки на лошадях по пересеченной местности и стрельба по бутылкам из-под шампанского. В общем, медовый месяц, как и положено медовому месяцу, прошел слишком быстро. И вот, в одно прекрасное утро (а ведь могла бы написать «как вдруг», оцените), ну если совсем уж по-честному, то ничего такого прекрасного в этом утре не было, обычное было утро, пятница, 13 число, ничто не предвещало беды, молодые супруги завтракали на веранде. Герцог пребывал в преотвратнейшем расположении духа. Наорал на принцессу (ну это я по старой памяти так ее называю, она уже месяц как герцогиня, но пусть уж остается принцесса, а то я окончательно запутаюсь) по какой-то невнятной причине, мол, когда он брал в жены королевскую дочь, ему и в голову не могло прийти, что он каждое утро вынужден будет лицезреть, как Их Высочество слизывает джем с тоста, ну это же уму непостижимо, неужели трудно соблюдать за столом элементарные правила, о господи, тоже мне церемонимейстер выискался, на себя бы посмотрел, мало ли кто откуда слизывал джем буквально позавчера, заметьте, совершенно не скорбя при этом о поруганном этикете. Принцесса пожала плечами и принялась за омлет, но герцог уже разошелся не на шутку, обвинил ее во всех смертных грехах вообще и в неумении вести домашнее хозяйство в частности и потребовал немедленно показать ему связку ключей, которые он вручил ей, когда она впервые переступила порог этого в высшей степени гостеприимного дома. Принцесса смутно помнила, что да, были какие-то ключи, она еще совершенно не знала, куда их девать, потому что порог она переступала в свадебном наряде, и карманы там предусмотрены не были, не засовывать же ключи за корсаж, право слово, перед первой брачной ночью. Пришлось честно признаться, что ключи, скорее всего, потеряны, но это же не повод, чтобы так орать, но герцог считал, что как раз повод, потому что он как раз сильно сомневается, что ключи потеряны (ну в самом деле, как может взрослый, серьезный человек потерять ключи?), скорее всего принцесса воспользовалась ими, чтобы тайком заглянуть в угловую комнату, заглядывать в которую герцог ей строго-настрого запретил. Если о ключах принцесса хоть что-то помнила, ну хотя бы о самом факте их существования, то запрет на посещение какой-то там запертой кладовки она явно сочла в тот момент лишней для себя информацией, во всяком случае тщательное исследование закоулков памяти на предмет вспомнить хоть что-нибудь не принесло никаких результатов. Зато принцесса вспомнила, как королева Ее Величество сообщила ей в приватной беседе, что супружеская жизнь состоит не только из лепестков роз, образно говоря, попадаются еще и шипы, и не следует придавать такого уж большого значения мелким семейным ссорам, хотя бы потому, что они, во-первых, неизбежны, а во-вторых, мимолетны. Так что принцесса решила обратить все в шутку и вежливо поинтересовалась, с какой такой радости Их Сиятельство так разбушевались, не иначе как они хранят в этой комнате высушенные скальпы своих предыдущих жен. Шутка удалась на славу, и наблюдая, как борода герцога стремительно растет и приобретает неестественный синий цвет, принцесса с недоумением и обидой подумала, что как это, в сущности, несправедливо, выпила вчера всего ничего, от силы бутылку вина, и на тебе — белая горячка, и вообще, слава богу, что мама предупредила о мелких семейных ссорах, а то ведь можно было бы и удивиться…