Франсеск Миральес - 2013. Конец времен
– А чем, собственно говоря, был примечателен 1913 год?
– Сейчас я вам об этом расскажу. Именно поэтому я вас сюда и вызвал. В 1913 году Юнг встретился с Фрейдом в последний раз. Между ними во время той встречи вспыхнула ожесточенная дискуссия, после которой их жизненные пути окончательно разошлись.
– Отсюда следует, – начал рассуждать я, – что в переписке Юнга с Каравидой должны были найти свое отражение факторы, приведшие к разрыву между Фрейдом и Юнгом.
– А вот и нет! – восторженно воскликнул Десместре. – Юнг почти даже и не упоминает в них о Фрейде. Насколько я смог понять из этих писем, Юнг первым написал владельцу комода, заинтересовавшись неким исследованием, которое тот уже почти закончил.
– И которое, наверное, имело какое-то отношение к каббале.
– Ну конечно. Каравида поставил себе отнюдь не легкую задачу: вывести из содержания Библии закодированное в ней число всего лишь из четырех цифр – число, которое те, кто составлял Священное Писание, искусно скрыли. Чтобы узнать это число, Каравиде пришлось заняться сложнейшими вычислениями. Об этом его исследовании знал только Юнг.
– Число из четырех цифр? Я не понимаю, какая польза…
– А вы подумайте немного, сеньор Видаль, – перебил меня Десместре. – Что может состоять из четырех цифр?
– Например, 1913 год.
– Именно так. Однако вряд ли он мог иметь большое значение для каббалистического исследования Исаака Каравиды. Каравида искал в Библии гораздо более удаленный от него год. И он нашел его, причем разница составила ровно одно столетие. 2013-й. Вот он, этот год!
– Я ничего не понимаю. Что такого особенного в 2013 году?
– Абсолютно ничего особенного! – воскликнул дрожащим голосом Десместре. – Просто это год, в котором наступит конец света.
6
Наш разговор был прерван в его самый что ни на есть кульминационный момент зазвонившим телефоном.
Воспользовавшись тем, что Десместре пошел отвечать на звонок в соседнее помещение, я принялся рассматривать хранилище. Здесь находились два обшарпанных шкафа, искривившаяся вешалка с инкрустациями и металлическая этажерка, на полках которой лежали всевозможные предметы: мраморные курительные трубки, фотоаппарат столетней давности, различные пепельницы из зеленого стекла, миниатюрный будильник и какая-то старая фотография в рамке.
Эта фотография привлекла мое внимание, и я, поднявшись со стула, подошел поближе, чтобы получше ее рассмотреть. На ней была запечатлена молодая дама с выразительными черными глазами и красиво очерченными губами. Одета эта дама была в блузку из светлого шелка, на фоне которой четко выделялись темные волнистые волосы. Несмотря на идеальную красоту этой женщины, жившей в далекую эпоху, в ее взгляде чувствовалось что-то тревожное. Возможно, подобное ощущение возникало из-за ее сурового и одновременно бесхитростного взгляда, свойственного тем, кто пытается скрыть свою уязвимость.
Услышав приближающиеся шаги антиквара, я быстренько отошел от этажерки и снова уселся на стул – как будто только что делал нечто зазорное и не хотел, чтобы это кто-то заметил.
– Ничего нового, – сказал антиквар, имея в виду свой разговор по телефону. Ему, наверное, звонили из полиции.
– И здесь тоже нет ничего нового, – ответил я, проводя взглядом по находящимся в комнате старинным предметам.
Десместре, проигнорировав мою плоскую шутку, продолжил наш разговор прямо с того места, на котором он был прерван, – чему я даже обрадовался, потому что это избавляло меня от лишнего словоблудия.
– Мое предложение заключается в следующем, – сказал Десместре, снова усевшись на сундук. – Поскольку грабители наверняка попытаются продать то, что они похитили, в каком-нибудь другом городе, ваша задача будет заключаться в том, чтобы купить у них эти письма. Скупиться я не стану: мы предложим такую сумму, которая заставит их не побояться риска и продать нам письма уже и ближайшее время. Вам прекрасно известно, что похищенные предметы обычно очень долго «вылеживаются» в каком-нибудь укромном месте, и лишь затем их пытаются кому-нибудь продать.
Решив, видимо, что он уже объяснил все достаточно обстоятельно, Десместре стал ждать моего ответа, приглаживая свои блестящие черные волосы. У меня при этом появилось ощущение, что его лицо чем-то похоже на лицо запечатленной на фотографии красивой женщины. Возможно, это была его бабушка или прабабушка – судя по старинности вставленной в посеребренную рамку фотографии.
– А теперь скажите, – нетерпеливо обратился ко мне антиквар, так и не дождавшись ответа, – вы согласны мне помочь?
– Жаль, что приходится вас разочаровывать, однако, по моему мнению, ваш план не такой уж легко выполнимый, как вам кажется.
– А кто сказал, что он легко выполнимый? Однако поскольку вы приобрели определенный опыт, занимаясь похитителями художественных ценностей в Калифорнии, вам, возможно, известны какие-нибудь каналы, по которым можно выйти на такого рода людей. Я всего лишь прошу вас попытаться это сделать. За одно только это вы получите хорошее вознаграждение.
– Даже если я сумею на них выйти, – начал я набивать себе цену, – я, как вам известно, за покупку краденных предметов могу угодить в тюрьму.
– Только не в данном случае. Ведь эти предметы вы возвратите их законному владельцу, я же, со своей стороны, могу дать вам письменное подтверждение того, что вы действуете в моих интересах.
– Неужели вас и в самом деле так сильно заинтересовали эти письма?
– Здесь важен не столько мой собственный интерес, сколько интерес одного моего клиента. Как раз накануне ограбления я заключил на аукционе сделку о продаже этих писем.
– Однако если мы заплатим грабителям за эти письма очень большую сумму, вы от последующей продажи их своему клиенту, наверное, ничего не заработаете.
– В обычной ситуации именно так оно и было бы, – сказал Десместре, открывая свои темные глаза так широко, как будто это помогало ему лучше видеть в полумраке комнаты, – но я предполагаю, что грабители даже не подозревают о том, что эти письма могут представлять для кого-то ценность. Поэтому мы можем не проявлять особой щедрости – заплатим за письма столько, сколько грабители попросят, а затем перепродадим их моему клиенту. Если все получится, мы поделим чистую прибыль пополам. Неплохой уговор, не так ли?
– Позвольте мне подумать хотя бы до завтра, – ответил я, хотя и был уверен, что участвовать в этой авантюре не хочу. – Тут все намного сложнее, чем я предполагал.
– А вам не хотелось бы сначала узнать стоимость этих писем? – спросил Десместре с натянутой улыбкой. – Ведь при принятии решения этот фактор необходимо учитывать.
– Ну так давайте, удивите меня.
– Позвольте мне первым делом объяснить вам, каким образом проходил аукцион.
– Ох и любите вы подольше подержать своих собеседников в напряжении! – с недовольством воскликнул я. – Намного проще было бы назвать одно лишь число – и точка.
– Не будьте таким прозаичным. Кроме того, если вам станет известна вся история, возможно, у вас появится какая-нибудь зацепка.
– Ну хорошо, рассказывайте, но покороче.
– Как только я удостоверился в подлинности писем, и сообщил о своей находке в один из аукционных домов Лондона. Затем о ней были оповещены по электронной почте те клиенты, которых она могла заинтересовать. Вы можете себе представить, кто именно – государственные учреждения, общественные организации, фонды, частные лица, коллекционирующие предметы подобного рода… Затем состоялся – по всем правилам – аукцион, в ходе которого один из попечителей Британского музея предложил за эти письма пятьдесят тысяч евро. Сумма совсем не маленькая.
– Да, это верно.
– А теперь начинается самое интересное. Когда я уже собирался заключить соответствующую сделку, некое частное лицо предложило за эти письма гораздо большую сумму. Это сделал человек, который, видимо, намеревался победить в торгах во что бы то ни стало, поскольку он предложил такую умопомрачительную сумму, превзойти которую не смог бы уже никто.
– Я в Калифорнии сталкивался с подобными миллионерами. Думаю, ваш клиент удвоил предыдущую сумму, чтобы одним махом отпугнуть всех других участников аукциона.
Антиквар в ответ на мое предположение глубоко вздохнул, а затем торжественным тоном сказал:
– Если бы это было именно так, мы с вами, наверное, сейчас здесь не разговаривали.
Масштабы, которые принимало дело, заставили меня позабыть даже о запахе растворителя. Я, как будто бы уже согласился поучаствовать в этой авантюре, с деловитым видом спросил:
– И сколько вам предложило то частное лицо?
– Только не упадите со стула – два миллиона тринадцать тысяч евро. Предложение было сделано именно в этой валюте и поступило откуда-то из Северной Европы. Вам это не кажется странным?
