Винсент Килпастор - Винсент, убей пастора
Недалеко от входа в терминал тусуются несколько черных барыг. Стиль их одежды напоминает урюков из Саманного города в Стане. Но у этих в крови музыка и спид — они пританцовывают на месте, как будто мёрзнут. Вечное движение приматов искалеченных злоупотреблением стимуляторов.
Раф быстро направляется к ним.
— А в Москве, знаешь, раньше бабушки продавали Солутан прямо через дорогу от площади Дзержинского, перед конторой русского ФБР. Прикинь?
Милые бабушки-убийцы. Накатывает ностальгия. Москва солутановая, пусть обрюзгла ты, милая и пусть дыхание твое иной раз пахнет азиатчинкой — я прожил там целую жизнь. Проскочил очередной уровень.
— А что такое «солутан»?
— Русский Судаффед. Лекарство от астмы и душевной тоски.
***
Когда я только приехал, я очень не любил черных. Бесила их становая манера одеваться. Ну и побаивался немного, само-собой. Пойми какие потёмки в душе у человека с темной кожурой. Но позже я их понял. По уровню раздолбайства и отрицания власти они несколько близки русским.
Система имела их много лет. Они адаптировались. Прикольно, что в них нет полутонов. Негр или злой, как собака или добрейший, как ангел небесный.
В отличие от большинства белых, у них есть душа. Об этом говорит их музыка — от ритм-энд-блюза до хип-хапа.
Благодаря последнему, они отымели-таки белую систему. Все молодое белое поколение с богатых и высокомерных районов одевается и говорит с легким негритянским акцентом. С тем самым за который до начала восьмидесятых не принимали не в один университет.
— Ищите чего, братва? Хотите один, а может быть два? Хотя на два у вас бабла хватит едва! Да вы попробуйте, попробуйте сперва! Манера диалога тоже хипхапная, любят повыгибаться, прёт с них кураж — не отнять.
От злоупотребления спидом негр слегка пожелтел. Левое веко бьётся в тике, как у мессира Воланда. Зубы крошатся, а руки суматошно не находят себе места. Руки нервно ищут покоя.
— Кристалл.
— А вы не менты ведь, правда не менты?
Идиот. Если мы — менты, разве заявим ему об этом?
Однако как мне объяснил потом Раф, работающий под прикрытием мент в гражданке обязан прямо ответить, что он мент, если его прямо спрашивают. Если мент скажет «нет», а позже арестует барыгу, в суде показания мента аннулируются. Так, что не удивляйтесь, если уличный барыга задаст вам такой тупой, казалось бы, вопрос. Можете даже и не ждать, скажите эдак в стиле хип хап « эй, ты, привет, я не мент, бля, я не мент!»
— Кристалл, айс, спид, мет, средство похудания Дженни Кранк. You name it!
— Ничего такого не держу. Но у меня есть немного счастья. Совсем чуток. Хотите простого человеческого счастья?
Негр хитро улыбается беззубым ртом. Мы выбераем огромный булыжник «счастья».
Деньги негру показываем, но не даём. Надо сперва попробовать, что это за счастье такое, может просто дроблённый нафталин. От нафталина счастлива бывает только моль, да и то очень-очень короткое время.
Зайдя с негром за угол, мы дегустируем счастье из маленькой стеклянной трубочки, типа той какой берут из пальца кровь. Крошка от камня вдавливается в один, весь закопчённый конец трубки и нагревается.
Я смотрю, как негр обсасывает трубочку толстыми губами и с тоской думаю о возможном спиде. Спид и спид. Два способа скорейшего достижения кладбища.
Не успеваю выпустить ещё дым, как вдруг на меня накатывает неземная сила. Это и в правду очень похоже на счастье. Необъяснимый баланс переодической системы элементов в мозгу.
Я поворачиваюсь к негру и вдруг спрашиваю его голосом Владимира Познера:
— А готов ли ты сейчас прямо встретится с Господом? Что ты скажешь своему Творцу? Есть ли тебе вообще чего сказать Отцу Небесному?
Уголком глаза вижу как лицо Рафа, уже обрадованно-расслабленного, что все прошло хорошо, трансформируется в символ «ОФИГЕТЬ!».
Но реакция барыги совершенно неожиданная. Негр вдруг начинает плакать. Плакать навзрыд, как ребёнок.
ГЛАВА 3
«ГЛОССОЛАЛИЯ»
Мы плавим в трубочке спид, болтаем и слушаем Шнурова.
Раф никогда не слышал Шнура. Он не знает, что значит «разводка» и «бухать». Блаженный.
Приятно наблюдать его радость, когда он понимает смысл русского сленга интуитивно, на лету. Все равно он — рюски. Шевчука он тоже мигом схватывает:
«Я открыл окно, и весёлый ветер разметал все на столе
Глупые стихи, что писал я в душной и унылой пустоте»
— Поезжай в Россию, Раф, проветрись. Там жить никак невозможно — можно только отдыхать. Но ТАК отдыхать ты сможешь нигде на свете! Езжай! Я тебе пару адресочков дам — в два счета сделают из тебя человека!
Ну, чего ты тут не видел? Получил чек — положил в банк. Пришёл домой — выписал десяток чеков сам. Напился в пятницу в хлам. А в понедельник — побритый и наодеколоненный — на работу, ждать новый чек. Человек-винтик.
Сколько вот тебе лет, сколько?
— Через два месяца будет двадцать один.
— Вот видишь, я в твои годы успел побывать замом главы представительства крупной фирмы, и, кажется, уже сидел.
Да, точно-точно, уже «отбывал». Или бегал от ментов? Не — вроде ещё бегал…
А вот что, скажи мне, что в твоей жизни здесь было интересного, светлого?
— Ну. Ну не знаю. Мы с Толяном отцовский минивэн перевернули в Миннесоте.
— Шикарно, Раф, шикарно. Минивэн. Миннесота. Романтика. Это вы жили раньше в минисотах?
Из сбивчивого рассказа выясняется, что на восточное побережье они переехали совсем недавно. Дом Мракисянов в Миннесоте был у самой канадской границы.
В Канаде, оказывается, проживает несколько крупных общин христиан-пятидесятников. До этого я слышал о шестидесятниках — а тут пятидесятники какие..
Все равно отчего-то ассоциации с хрущёвской оттепелью. Евтушенко представился и Рожденственский — оба почему-то в католических сутанах.
Общины поддерживают полунатуральное хозяйство, и стараются до минимума свести контакты с внешним миром.
В огромной Канаде, где населения меньше чем в московской области, эти общины представляют собой государство-в-государстве. Они практически самодостаточны. Пресвитеры решают, кому и кем становится, кому и как жить. Думаю и баблом они вертят солидным. Кое-кто точно вертит.
Сообразив, что тут пахнет баблом, я стал прислушиваться внимательней, стимулируя речь Рафа редкими пыхами лунного камня на дне стеклянной трубки.
Итак, отец Рафа, брат Александр, пламенный активист-пятидесятник, эмигрировав из Ростова, помогал желающим, переправляя их через границу в эти общины. Творил господню работу. Служение. И желающих переместится на общинные хлеба было больше, чем достаточно.
Хотя некоторых, я уверен, больше волновала Канада и превосходные госпрограммы для халявщиков, чем жизнь вечная.
По словам Рафа, на определённом уровне, в дело, как водится, вмешался лукавый, потому что захотели переправляться в Канаду и недобрые люди. Ну как без них то?
Недобрые люди отвели глаза пресвитеру тамошней церкви, и он регулярно стал принимать от них дорогие подарки и значительные пожертвования. Так что брату Александру пришлось выводить в Канаду всех кого не попадя. В три смены. На лицо перегибы и злоупотребление служебным положением, батюшка!
Вскоре, углядев все нечестивство, отец Рафа наотрез помогать грешникам отказался, и недобрые люди тихой зимней ночью проломили ему голову в его же собственной бане. Алюминиевой битой для игры в бейсбол. Отголосок весёлых девяностых в замшелой Миннесоте
Господь в тот чёрный день сохранил жизнь отца, потому что, видно, главного своего дела на земле отец ещё не сделал. Таким было откровение, полученное от Господа в момент первого удара битой по голове. После этого отец легко вознёсся над землёй, но ангелы убедили его вернуться в скорбную земную юдоль. Довести до конца служение. Вернуть овец доброму пастырю.
Так что из Миннесоты им вскоре пришлось уехать. Не стало им места в тамошней общине. Так что забросил их Господь в городок, где постоянно базировался тогда ваш покорный слуга.
Чтобы передать вам потерю от их переезда добавлю, что это равнозначно переезду от красот озера Байкал в какой-нибудь Жаркурган. Или кишкообразный Ашгабат.
— Раф, а ты сам-то веришь в Него, в Господа?
— Конечно, верую! Мне просто курить эту дрянь надо бросить и покаяться. Очиститься. Я смогу! Знаешь, когда грешник кается, ангелы на небе радуются. Это в Писании сказано. Обязательно покаюсь и исповедуюсь. Поближе к светлому празднику Пасхи.
После этих слов Раф снова затягивается спидом. У него лёгкие безразмерные какие-то, и я с печалью фиксирую исчезновение очередной порции простого человеческого счастья.
— А я тоже верю, Рафик. Может не хожу в церковь, не молюсь, но верю! Как же без веры?
Знаешь меня когда первый раз на этап в зону погнали, менты, овчарки, автоматы, прожекторы- страшно — вот уж где я взмолился –«Спаси и Сохрани, Господи, спаси и сохрани!» Мне кажется я хорошо знаю Христа. Ты фильм последний Гибсона видел? Или вот — грибов псилоцибиновых пробовал когда?
