Кейт Уотерхаус - Конторские будни
— Да, конец не близкий, — сочувственно согласился Сидз.
— Я бы сказал, просто далекий.
— Пожалуй. Ведь почти что через весь Лондон.
— Просто через весь Лондон, без всякого «почти». Если не считать Сити.
— В общем, конечно, — явно стараясь уладить их мимолетное несогласие, сказал Сидз. — По расстоянию это получается все равно что добраться — и к тому же в часы «пик»! — от «Альбиона» до Сидкапа или Бромли.
— Ну, может, и не так далеко, но все же здорово далеко. Как отсюда, скажем, до Кройдона. А сейчас, чтобы попасть в «Альбион», я подъезжаю на поезде к Лондонскому мосту и пересаживаюсь… ну, например, на автобус. Сегодня я ехал минут пять, не больше.
— Это, знаете ли, вам чертовски повезло, — сказал Сидз. — Если, конечно, наш транспорт не начал вдруг работать раз в десять лучше, чем раньше.
Сидз, как оказалось, тоже одно время пересаживался у Лондонского моста — когда жил возле Онор-Оук-Парка. Теперь-то, живя в Тонэм-Грине, он мог выбирать между автобусом и метро. Короче, пообсуждав с ним дорогу на работу и обратно, Грайс почувствовал себя так, будто он знал Сидза с детства.
Вскоре к столу Сидза подошел Копланд, чтобы спросить его, куда он положил инфернальную фигу — так по крайней мере послышалось Грайсу. Копланд, по мнению Грайса, выглядел гораздо старше, чем он сам, но позже выяснилось, что между ними всего два года разницы. На Мервина Джонса он походил только лицом, а фигурой и обликом напоминал одутловатого Альфреда Хичкока. Видимо, он неправильно питался — и, значит, был, скорее всего, вдовцом. На лацканах и вороте его элегантного, но старомодного пиджака белела перхоть, штанины свисали у колен пузырями. А ведь ему, подумал Грайс, очень пошел бы твидовый пиджак и легкие серые брюки. Фирма не предписывала служащим даже самых общих стандартов одежды, да это было бы и нелепо в наше время, решил про себя Грайс. Грант-Пейнтон и Ардах носили спортивные, приглушенных цветов пиджаки, Хаким щеголял в желтовато-коричневом, чересчур ярком, пожалуй, для офиса костюме. Сидз, как и Грайс, предпочитал темную, купленную в магазинах Бэртона одежду, а у братьев Пенни сшитые по последней моде однобортные пиджаки с блестящими пуговицами были темно-синие. Между прочим, Грайс, всегда считавший себя человеком наблюдательным, только сейчас приметил, что братья-то, по всей вероятности, близнецы.
Добросовестный Бизли трудился в одной рубахе, а его пиджак висел на спинке стула. Миссис Рашман одевалась, видимо, в недорогих магазинах стандартной одежды, и, отвернувшись от нее, Грайс мгновенно забыл, какое на ней сегодня платье — цветастое, полосатое или однотонное. Миссис Фос — он опять с удовольствием отметил, что ничего у нее не вкось, — наверняка появлялась иногда на службе в брюках, но сегодня она предпочла надеть прямую темно-зеленую юбку с зеленовато-желтой блузкой. И ножки ничего, подумал Грайс, хотя не очень-то верил, что их отношения позволят ему когда-нибудь по-настоящему оценить ее ножки. Он чуть поднял взгляд, и она одарила его легкой улыбкой, сразу же напомнив ему Диану Риг.
Инвентарная книга — а вовсе не инфернальная фига, как послышалось Грайсу, — была найдена в одном из проволочных подносов для бумаг, но Копланд задержался возле Сидзова стола, чтобы обсудить с ним самочувствие заболевшего Феела (хотя Грайс понимал, конечно, что его фамилия произносится как-то иначе). Копланд еще не дал ему никакой работы, но бездельничать на глазах у начальства ему все же было немного неловко. Его временное рабочее место казалось голым, словно пустыня, — если не считать стоящего на столе телефонного аппарата, — потому что Ваарт, уходя в отпуск, запер, конечно, все свои конторские причиндалы в ящики стола.
Стол у него был самый обычный — матово-серый металлический каркас, блестящая столешница из черногопластика, справа — глубокий запирающийся ящик дляхранения папок, слева — три неглубоких, тоже запирающихся ящика, а по бокам и спереди — тонкие металлические щиты, чтобы мужчины не теряли драгоценного рабочего времени, пялясь на ножки своих сослуживиц. Именно такие столы — каталожный номер Б4А/00621 — поставлял заказчикам «Комформ», где Грайс, как он выразился в разговоре с Сидзом, гнул спину три последних года. Ему захотелось проверить, не обманывает ли его чутье. Он слегка отодвинулся от стола вместе со стулом и, выгнув шею, посмотрел сбоку на торец столешницы. Все правильно: там виднелся почти стертый, но все же заметный золотой фирменный знак — столы изготовлял «Комформ».
— Вот ведь интересно, — сказал он своему соседу справа. Когда-нибудь ему все равно надо было поближе с ним познакомиться — так почему бы не сейчас?
Бизли, вставив между карточками свою шариковую ручку, поднял голову — не то чтобы раздраженно, однако, в отличие от Сидза, вовсе не с таким видом, будто у, него есть масса времени на болтовню.
— Интересно получается с этими нашими столами, — заторопился Грайс. — Я только что сказал мистеру Сидзу, что три года вкалывал за грехи свои в «Комформе»…
— В «Комформе»? — вопросительно повторил Бизли. У него был начальственно рыкающий голос. Грайс решил, что он привык — или по крайней мере любил — отдавать приказания.
— А все здешние столы изготовлены именно там. Да и стулья, наверно, тоже.
— Стало быть, вы должны чувствовать себя здесь как дома.
— Х-х-хах! — таким образом Грайс изображал смех. — Похоже, что никуда мне теперь от «Комформа» не спрятаться, верно? — Ему было приятно, что они перекинулись шутливыми замечаниями. Это сломало лед отчужденности. Значит, Бизли только с виду был таким букой. Может быть, он просто дичился чужаков — так случается с анахоретами. Приободренный, Грайс поспешил продолжить разговор, пока Бизли снова не углубился в свою работу.
— Странно, что я не знал о контактах «Альбиона» с «Комформом», Я, пожалуй, мог бы поклясться, что у них и нет никаких контактов. Ведь все эти три года я работал как раз в мебельно-сбытовом отделе.
— Так может, все это было еще до вас?
— Возможно. Тем более что этот, например, стол новым никак не назовешь.
Тут Грайс осекся, потому что понял, что хватил, видимо, через край. Вряд ли стоило ругать мебель фирмы в первый же день работы. Он хотел было добавить, что их столы вполне могут прослужить еще несколько лет, но Бизли, как-то странно глянув на него, опять углубился в свое занятие. Копланд все еще толковал с мистером Сидзом и наверняка слышал Грайсовы слова о столе Ваарта. Грайсу опять сделалось неловко.
Он встал, чтобы посмотреть в окно, нет ли поблизости ресторана или кафе — возможно, утром, обследуя наспех окрестности «Альбиона», он пропустил какую-нибудь маленькую кафушку, а отсюда, сверху, виднее. Но на пути к окну, ему пришлось пройти мимо Хакима, и тот подумал, что он хочет найти уборную.
— Правильно, географию своей фирмы надо знать, — сказал Хаким. В его речи не слышалось акцента, и Грайс решил, что он давно приехал в Англию, а может, здесь и родился. — По центральному проходу через Оперативно-хозяйственный отдел и направо — там увидите дверь.
— Спасибо. Большое спасибо! — Грайс удивленно обнаружил, что он не только два раза повторил свое чрезмерно благодарное «спасибо», но даже как-то кособоко поклонился — и все это для того, чтобы показать свое абсолютно лояльное отношение к «цветным». Хаким встал и слегка приподнял правую руку. Подумав, что Хаким хочет снова обменяться с ним рукопожатием, он поднял свою — как раз в то мгновение, когда рука Хакима опустилась. Тот белозубо улыбнулся Грайсу и снова поднял руку — но Грайс уже сделал вид, что поправляет ремешок часов. Повторив эти странноватые телодвижения еще раза два, они наконец ударились рука об руку — именно ударились — костяшками пальцев.
— Х-х-хе! — неожиданно для Грайса фыркнул Хаким.
— Х-х-хах!
Грайс отступил назад и усиленно закивал головой, словно бы показывая, что они очень содержательно поговорили и что он с удовольствием продолжит разговор.
— Может, вас проводить? — осведомился Хаким.
— Да нет, что вы, спасибо, я найду, — заверил его Грайс. — По проходу через Оперативно-хозяйственный и направо, так?
— Вот-вот, и там увидите дверь.
— Большое вам спасибо.
Оперативно-хозяйственный был самым большим отделом на восьмом этаже, а Отдел канцпринадлежностей — самым маленьким: письменные столы в три ряда по одну сторону от центрального прохода и несколько архивных шкафов да выгороженная клетушка Копланда — по другую. А запасы канцпринадлежностей хранились, как сказали Грайсу, на Складе снабжения — страшном СС, по выражению Сидза, — в подвале № 2. И получалось, что если Склад снабжения считать частью Отдела канцпринадлежностей — как считали, впрочем, далеко не все, — то он оказывался не самым маленьким на этаже, а самым большим.
Оперхозяйственный отдел был распланирован точь-в-точь как Отдел канцпринадлежностей: ряды столов (их, тут, правда, было вдвое больше) по одну сторону от прохода и архивные шкафы — по другую; а рядом со шкафами стояла фотокопировальная машина, потому что оперхозяйственники, отвечающие за сохранность здания, часто подготавливали документацию к перестройкам вроде той, что предстояла Отделу канцпринадлежностей, и постоянно размножали всякие поэтажные планы со схемами новой планировки. Фотокопировальную машину обслуживали две девушки — белая, подстриженная «под африканку», и негритянка с короткими, искусственно распрямленными на европейский манер волосами. Белая девушка собирала в стопку намеченные к размножению схемы и передавала их черной, а та неторопливо выкладывала их на множительный верстак машины. Эту работу легко могла бы делать каждая из девушек в одиночку — и Грайс отметил про себя, что порядки здесь очень напоминают его прежнюю службу.
