Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 21. Мир на ладони
Конструктор со своим «Журавлем».
Неделю назад ночью я разбужен был телефонным звонком. Далекий голос сказал:
— Это Виктор Бахтин. Звоню вам из Барабу.
— Это что, Африка?
— Да нет, Америка. Маленький городок в Висконсине, где проживаю, — милая, чистенькая дыра. Даже стихи о нем сочинил: «На великом континенте, что Колумб открыл случайно, затерялся в бездне прерий городок провинциальный. Написать его названье я без смеха не могу. Называют город этот почему-то Барабу».
Мы посмеялись. Виктор интересовался, получил ли я его папку с бумагами, а я кое о чем его расспросил.
Выяснилось, в детстве, живя в Красноярске, Виктор мастерил летающие модели самолетов и вертолетов и теперь смастерил «Журавля».
Его идею приняли очень серьезно и поставили условие: «Скорость не должна быть больше сорока километров в час. «Журавль» должен уметь садиться на любое место и с любого взлетать. Он должен иметь громкий «магнитофонный» голос с характерным для журавлей призывом «лететь». Модель должна быть значительно больше настоящего журавля — иначе за лидера его не признают». «Недавно я получил средства на доработку модели и осенью ее испытаю в полете к Флориде, но пока что без журавлей. Очень хочется помочь сохранить белых американских и моих земляков — белых журавлей стерхов. Одна из моих картин об этих птицах называется «Последняя надежда».
Время сказать: Виктор Бахтин — художник. Жил в Красноярске. Учился в полиграфическом институте Москвы. На хлеб зарабатывал оформлением книг, предпочитая всему рисовать птиц и зверей. Дотошность и точность изображений произвели сильное впечатление на Джорджа Арчибальда — президента фонда по спасению журавлей. «Переезжай в Америку — хлеб себе обеспечишь писаньем картин. Американцы, любящие природу, увидишь, сразу оценят твою работу».
И вот Виктор четыре года уже живет в Барабу.
Читатель скажет: ну а модель «Журавля»? Откуда конструкторские способности?
Я Виктора тоже об этом спросил. Его ответ: «Вы знаете, мой дядя Владимир Петрович Ветчинкин был известным ученым-авиатором, окончил МВТУ вместе с Туполевым и Сикорским. С Туполевым были они большими друзьями. Я, конечно, их мира не знал, но, будучи школьником, почему-то любил мастерить летающие модели аэропланов, прыгал с самодельным парашютом, увлекался дельтапланеризмом, зимовал на станции СП-22 (Северный полюс-22) и много чем еще увлекался. Словом, по натуре — непоседа-авантюрист. Недаром меня недавно арестовали.
Я как две капли воды оказался похожим на известного в Америке террориста… Интересно было видеть, как со мной обращаются, и ждать немую сцену, как в «Ревизоре»… Скучаю ли по России? Мне кажется, все русские обязательно по России скучают, хотя жизнь моя в смешном маленьком Барабу сложилась вполне хорошо».
Вот такая история с белыми журавлями…
С каким небреженьем и легкостью мы теряем природные ценности! И как трудно (часто совсем невозможно!) вернуть потерянное.
Иные усилия порою кажутся лишь бесплодным азартом «за хвост удержать уходящее» — сколько сил, средств, выдумки, вовлеченности в дело человеческих судеб потребовала эпопея с белыми журавлями! Но ведь есть результат. Было четырнадцать, стало почти три сотни! Это большая награда всем, кто причастен к спасению птиц, и очень большая радость для тех, кто хоть раз их увидел и прошептал: «Боже, летят журавли…»
Фото В. Пескова и из архива автора.
13, 20 ноября 1998 г.
Лесной акробат
(Окно в природу)
Из детства много в памяти остается, например помню: с воза хвороста выпрыгнул на дорогу пушистый зверек. Ребятишки кинулись, конечно, его ловить. А зверек — в бурьян, потом мелькнул на ветле у болотца. И все. Остался только в памяти. То была белка, совершившая путешествие в наше степное село из леса. Мне было тогда лет шесть, но я догадался, что это белка.
Наряду с зайцем, лисой и волком мы с детства знаем ее по книжкам и сказкам.
И в лесу, при нынешней крайней скудости живности, белку все-таки можно увидеть. А в городском парке она у всех на глазах. Отчаянно смелая, она винтом спускается вниз по дереву и, схватив с ладони орех, начинает забавно, держа его передними лапками, обрабатывать острым зубом, а если сыта, то спрячет (оглядываясь, не видел ли кто?) орешек в снег или в листья.
Милый, отважный, но не очень доверчивый обитатель древесных кущ лишь на деревьях чувствует себя в безопасности. По стволу дерева белка «льется», так мелки ее прыжки, на земле же прыжки большие, а меж деревьев она почти что летает. В этом ей помогает великолепный пушистый хвост — он и планер, и руль, и парашют, если приходится с дерева прыгать, он же и парус, когда надо плыть, он же и теплое одеяло. Хвост — главное в облике белки. Без хвоста (однажды мне пришлось увидеть от кого-то пострадавшую бедолагу) белка как бы уже и не белка. Только торчащие уши с кисточками да выпуклые глаза выдавали зверька-страдальца.
Врагов в природе у белок немало: ястреба, филины, соболь, но главный из них, такой же резвый, как белка, бегун по веткам, — куница.
Спасаясь от нее, белка стремится «летать» меж деревьев, что кунице удается труднее. В спасении от ястреба тактика белки иная: винтом бегает по стволу дерева. Пернатый хищник, хотя и верткий, круги столь малые делать не может.
Сама белка тоже не прочь поохотиться. Ее добыча — гнезда птиц с яйцами и птенцами. «Мясной стол» для белки, однако, не главный. Лес дает ей много продуктов растительных: орехи, грибы, ягоды, шишки хвойных деревьев.
А однажды я видел белку, увлеченную добыванием муравьиных яиц. Хозяева муравейника ее, конечно, одолевали, но белка, отряхиваясь, не отрывалась от вкусного лакомства. В другой раз во дворе лесника на Хопре я соблазнил белку румяным яблоком. Но красота кушанья проворного едока не интересовала, отбрасывая мякоть, белка добиралась до семечек.
В московском парке.
Желанное лакомство белки — орехи. Кедровая шишка в передних лапах у едока кажется очень большой, но белка ловко с ней управляется. «Видеть это так же занятно, как если бы человек крутил в руках огромный мешок с картошкой», — пишет сибирский охотник.
При сильной бескормице белки едят молодые побеги деревьев. Если зимой под елкой увидите россыпь еловых мутовок, знайте: это утром после морозной ночи кормился лесной грызун.
Белкам-северянам зимой приходится терпеть холода. В непогоду и очень большие морозы они предпочитают поголодать, но в тепле. Его сохраняет домишко под названьем гайно.
Сооруженный из веточек, проконопаченный шерстью, травою и мхом, беличий домик-шар уютен, а если мхом заткнуть в него вход, то тепло держится, тем более если в домишко набьется несколько белок. Образ жизни у этих зверьков одиночный, но в мороз заставляет их собираться в кучу. Кроме гайна, у белки несколько приютов временных. Солнце белки не любят и могут от него схорониться в дупле, в брошенном сорочьем или вороньем гнезде. Но молодняк выводят они только в домике постройки собственной с двумя выходами на случай бегства.
Дни свадеб у белок приходятся на март. В это время самцы носятся по ветвям и на глазах у самки азартно дерутся. Ее дело — выбрать самого сильного и проворного.
После тридцати восьми дней беременности в гайне появляется от трех до семи-восьми голых слепых бельчат. Дело матери — оберегать, согревать и неустанно кормить ребятню молоком. В июле у нее — второй выводок. При обилии корма и хорошей погоде может случиться и третий. Учитывая, что через одиннадцать месяцев молодые бельчата уже готовы к спариванью, белки, казалось бы, должны заполонить землю. В иные годы в тайге их бывает действительно много. «С одной точки, в радиусе пятьдесят метров, я насчитывал до полсотни», — пишет охотник. У природы есть отлаженные регуляторы численности животных.
Белки, при избыточном их числе в каком-либо месте и при явном недостатке кормов, совершают массовые миграции, и на немалые расстоянья. В отличие от полярных мышей леммингов они движутся не сплошной массой, но все же достаточно кучно. В большом числе их можно увидеть около рек. Преграду водную белки одолевают вплавь.
«Они плыли тысячами, подняв, как свечи, кверху хвосты. У кого хвост намокал — гибли. Но многие Енисей одолели», — вспоминает свидетель одной из миграций белок в Сибири. В некоторых местах белкам приходится двигаться понизу — по земле. Тут к их врагам прибавляются лисы, волки, горностаи, хорьки и ласки.
Губят их и болезни. Но все же часть белок «обетованных» кормных мест достигают. Сокращает численность и недолгая жизнь лесных грызунов — в три года белка уже старушка. Ну и конечно, делают свое дело ружье и ловушки. При больших урожаях белок охотник за день добывает их три-четыре десятка (рекорд добычи на Дальнем Востоке — 118 за день!).
