Бернард Маламуд - Самородок
— Кажется, я знаю, что ты хочешь сказать. Ты имеешь в виду радость и удовлетворение, которые испытываешь, бросив мяч так, как можешь только ты.
Она ничего не ответила.
Рой с трудом придумал что-то еще, что мог бы сказать, но не знал, сумеет ли выразить это словами. Странное чувство опустошенности и потерянности охватило его, словно он только что провалился на просмотре. Роя удручало то, что он так и не понял, к чему она клонит. Харриет зевнула. Никогда еще он так не сокрушался о том, что не может раскрыть свои мысли девушке, да еще такой красавице. Вот если бы он был с ней в постели…
Словно угадав, о чем он думает, Харриет перестала задавать дурацкие вопросы, вздохнула и придвинулась к нему поближе, сделав вид, что заинтересовалась футляром для фагота.
— Ты играешь?
— Нет, — ответил он, обрадовавшись, что разговор пошел о чем-то другом. — Там лежит одна вещь, которую я сделал для себя.
— Что же это?
— Бейсбольная бита.
Она рассмеялась.
— Рой, тебе цены нет.
— Я взял футляр, опасаясь, как бы деревяшка не пострадала до того, как будет случай воспользоваться ею.
— О, Рой!
Харриет настолько приблизилась к нему, что он осмелел. Рой нагнулся, поднял за шнурок шляпную коробку и подержал в руке, как бы взвешивая ее.
— Что это в ней?
— В ней? — переспросила она и, подражая ему, ответила: — Кое-что такое, что я сделала для себя.
— Похоже на шляпку.
— А что, если голова? — Харриет погрозила ему пальцем.
— Больше похоже на шляпку. — Растерявшись, Рой поставил коробку на место. — Придешь когда-нибудь посмотреть, как я играю? — спросил он.
Она кивнула, и Рой почувствовал, что ее нога касается его ноги. Харриет почти уселась ему на колени. Он воодушевился, решив, что ее интерес к Бомбардиру угас и теперь она думает только о том, кто развенчал его.
В туннеле Рой положил руку на плечо девушки. Когда поезд качнуло на повороте, его рука словно невзначай скользнула на ее полную грудь. Между его пальцами сразу набух сосок, и не успел он преодолеть порыв, как пальцы начали поглаживать его.
Пронзительно вскрикнув, Харриет вскочила и заметалась по проходу.
Испуганный Рой поднялся, поняв, что слишком далеко зашел.
Изогнув руки и повернув голову назад, Харриет опустила ее и направилась к нему.
— Посмотри, я кривое дерево.
Сэм незаметно подошел к избегавшему его и прячущему глаза Мерси. Тот, повернувшись спиной к Бомбардиру, прилип к Сэму, как пиявка. Стараясь выведать все о Рое, он спрашивал, откуда этот парень, как получилось, что ни один из скаутов главных лиг не вышел на него (они вышли, но он отказал им, оставшись со мной) даже при том, что сейчас они разбрасываются наличными бонусами (йес), кто его отец (я же говорил: старый полупрофи, мечтавший попасть в большие лиги) и что, ради Бога, он таскает в этом футляре (это его бита, мистер любопытный). Спортивный журналист стремился узнать побольше, намекал, что может сотворить чудеса для парня, но Сэм, то и дело поглаживая больной бок, в конце концов отделался от него и сбежал к себе в вагон, надеясь немного покемарить перед тем, как около одиннадцати утра они приедут в Чикаго.
Он долго не мог устроиться поудобнее, но потом уснул, лежа на спине, и сразу втянулся в длинный сон, в котором ему смертельно захотелось выпить и он требовал, чтобы жулики в баре дали ему бутылку, а не то… Потом этот хорек Мерси, прикинувшись, будто пишет в блокноте, карандашом указал на него кондуктору, тот схватил его за штаны и, протащив по опилкам, вышвырнул из поезда. Сэм вылетел оттуда на качающейся трапеции прямо в реку, под проливной дождь. Он подумал, что лучше бы перебраться через пенящуюся реку сейчас, пока она не снесла мост, поэтому, с ног до головы забрызганный грязью, Сэм начал переходить ее, только этот странный тип, доктор в клеенчатом плаще, старик с седыми усами и желтым фонарем, который он совал прямо ему в глаз, поклялся, что мост смыло. «Послушай, ты совсем рехнулся, что ли? Я же своими глазами видел, что он никуда не делся». Сэм протиснулся мимо старикашки. Тот уронил фонарь, и от него загорелись рельсы. Они боролись под ливнем, пока Сэм не подсек его и не бросил на землю, а потом сломя голову побежал к мосту, а там увидел, что моста и в самом деле нет! Его охватил ледяной ужас, и он стал карабкаться на берег, но с плеском свалился в крутящийся водоворот. Сэм рыдал, а белый сторож на набережной посветил ему ракетой, но было поздно: он уже слышал ниже по течению рев водопада (и неумолчное движение моря) и пощупал рукой то место, куда его ударили ножом…
Рой видел во сне огромную гору — Боже, какая она большая! — когда почувствовал, что его грубо трясут. Сэм, подумал он, потому что они были там вместе, но это оказался Эдди, державший зажженную свечку.
— Полетел предохранитель, и я не сумел ничего сделать.
— В чем дело?
— Бе-да. Твоему другу плохо.
Рой соскочил с полки, надел мокасины и побежал в погрузившийся во тьму вагон, где при тусклом голубоватом свете несколько человек стояли над Сэмом, лежавшим без сознания. Эдди следовал за ним с нюхательной солью.
— Что случилось? — крикнул Рой.
— Шш, — остановил его кондуктор. — У него сильный жар.
— Отчего?
— Не знаю. Мы вызвали доктора.
Сэм лежал на скамейке, завернутый в одеяла, с подушкой под головой, его худое лицо заливал пот. Когда Рой наклонился над ним, он открыл глаза.
— Хэлло, малыш, — сказал он надтреснутым голосом.
— Что у тебя болит, Сэм?
— Место, где стиральная доска врезалась в меня, но сейчас уже не так сильно.
— Господи!
— Не бери в голову. Я поправлюсь.
— Побереги его силы, сынок, — сказал кондуктор. — Больше не разговаривай.
Рой поднялся. Сэм закрыл глаза.
Поезд засвистел и сбавил скорость при въезде в следующий город, потом медленно остановился. Кто-то из поездной бригады привел полуодетого врача. Тот осмотрел Сэма и выпрямился.
— Придется снять его с поезда и поместить в больницу.
Рой сходил с ума от тревоги, но Сэм открыл глаза и велел ему наклониться.
Все отодвинулись, и Рой склонился к нему.
— Возьми у меня в заднем кармане бумажник.
Рой вытащил набитый бумажник из толстой кожи.
— Теперь так, иди в отель «Стивенс»…
— Нет, нет, Сэм, нет, только не без тебя…
— Давай, малыш, давай, ты должен. Пойдешь завтра к Кларенсу Миллигану и скажешь, что тебя послал я, он ждет тебя. Покажи все, что умеешь с мячом, и я буду счастлив.
— Но, Сэм…
— Ты должен это сделать. Нагнись пониже.
Рой склонился ниже, Сэм вытянул тощую шею и поцеловал его в щеку.
— Делай, как я сказал.
— Хорошо, Сэм.
На нос Сэма капнула слеза.
Глазами Сэм хотел сказать что-то еще, но не мог. Потом вошел проводник с носилками, кэтчера подняли и спустили по ступенькам. В небе сверкали яркие звезды, но он знал, что умер.
Рой вышел из Норт-Уэст-стейшн, следуя за толпой, и стоял в тени у стенки, пока не решился взять такси.
— Довезете до отеля «Стивенс»? — спросил он шофера, и тот молча рванул с места, хотя Рой толком не успел еще усесться, проскочил на красный свет и едва не задавил инвалида на пустынной улице. Они проехали много миль по неприятным, погруженным в глубокие тени городским джунглям.
Рой однажды видел диапозитивы Чикаго, множество каменных и деревянных зданий на бесконечной шахматной доске улиц, совершенно закрытом пространстве: только железные дороги, склады и берег озера, откуда непрерывно дул ветер. В деловом центре «Луп» офисы поднимались высоко в небо, улицы были наводнены людьми, и Рой подумал, как они все умещаются в одном городе. Вдруг вспыхнет пожар, и все они выбегут из домов посмотреть — да разве смогут они помочь, лишь потопчут друг друга. И Сэм предупредил его насчет незнакомых людей, сказал, что вокруг столько бродяг, мошенников и гангстеров, тех, для кого ты просто грязь. Они не знают тебя и знать не хотят, и за дайм перережут горло и бросят помирать на улице.
— Зачем я приехал сюда? — пробормотал Рой, и ему захотелось домой.
Такси свернуло на Мичиган-авеню, отсюда открывался вид на озеро и ослепительно белое здание со шпилем, вознесшимся к облакам. Рой остановился, как зачарованный (Боже, какой большой!), перед отелем, огромной крепостью из четырех секций. Он не решался войти во вращающиеся двери, но пришлось, потому что служащий подхватил его вещи, вырвал у Роя футляр для фагота и потащил по толстой ковровой дорожке к стойке. Заполнив карточку, Рой вынул из бумажника пять долларов за номер, от которого ему придется отказаться, как только он найдет место с пансионом.
Его каморка на семнадцатом этаже оказалась чистой, поэтому, разместив вещи в стенном шкафу, Рой перестал нервничать. Он открыл окно, и в комнату потянуло ветерком с озера. Находясь выше, чем когда-либо в жизни, не считая одной или двух ночей, проведенных в горах, он смотрел на залитый светом Чикаго, раскинувшийся внизу. Здесь, на такой высоте, где кажется, что земля выложена из маленьких квадратиков, Рой утвердился в мысли, что завтра пойдет и поразит всех своим стремительным броском, и они поймут, какой он замечательный питчер.
