Валентин Черных - Тесты для настоящих мужчин. Сборник
— Спасибо, — поблагодарил он. — У меня весьма много достоинств, но они не перекрывают одного очень крупного и очень неприятного моего недостатка. Я, увы, малозарабатывающий мужчина…
— А кто вы? Чем занимаетесь?
— Я рентгентехник. Не врач, хоть и знаком с медициной, а техник. Очень хороший техник. Но у нас и за хорошую, и за плохую работу платят одинаково…
— Сейчас есть кооперативы. Есть возможность подработать.
— Я работаю на полторы ставки. Работать еще больше — это уже халтурить. А я привык себя уважать.
— Бедный, но гордый? — спросила она.
— Нет, — ответил он. — Бедность ненавижу. Но хочу спокойно спать, хочу иметь хорошее настроение… Не хочу быть скаковой лошадью в бесконечном заезде… У меня есть друг с определенной жизненной установкой. Он ставит перед собой цель. И зарабатывает на ее осуществление. Он уже купил видеомагнитофон, теперь он копит деньги на автомашину, потом он будет строить загородный дом… У меня этого никогда не будет. Я сказал об этом своей жене, она подумала-подумала и… ушла от меня. После развода и обмена двухкомнатной квартиры, доставшейся мне от родителей, я переехал в эту коммуналку… где даже собаку не могу завести…
— Почему?
— Соседи не разрешают… А потому держу рыбок и дрессирую чужих собак…
— И завариваете замечательный чай!.. — пошутила она.
— Просто чай хороший. Дали взятку за хорошие. А вообще я свободный человек. Ни жены, ни детей, ни дома. Разве это дом? — Он обвел взглядом комнату. — Ни перспектив… У меня с зарплатой техника никогда не будет ни машины, ни магнитофона, ни даже цветного телевизора. Честно говоря, мне надоела советская нищета. Я решил уехать. Уже подал в посольство документы на оформление.
— Вы еврей? — спросила она.
— Да посмотрите! Глаз узкий, нос плюский — совсем русский. Русский я, русский, в десятом колене московский…
— Жаль, — сказала она.
— Оформляют несколько месяцев. Нюрку мы еще успеем найти.
— Себя жаль, — сказала она. — Только мне понравился мужчина, и тот уезжает. Ну что ж, мне пора.
Она встала. Он помог ей надеть пальто. Спросила:
— Так до следующего воскресенья?
При прощании возникло легкое замешательство. Он протянул ей руку. Она рассмеялась и поцеловала его в щеку. Вполне по-приятельски. Он сконфузился еще больше, и даже замок в двери ему поддался не сразу.
Утром она спешила на работу. Возле магазина стоял фургон, из которого разгружали ящики с овощными консервами. Сысоев увидел ее, улыбнулся и спросил:
— Все ищете?
Она молча прошла мимо. Сысоев весело запел ей вслед:
Кто привык за победу бороться,С нами вместе пускай подпоет!
Грузчики дурашливо подхватили:
Кто весел, тот смеется,Кто хочет, тот добьется,Кто ищет, тот всегда найдет.
У метро с лотка торговал яблоками толстый, добродушный и уже слегка пьяный Витек. Узнав ее, он оживленно помахал ей.
Анна работала привычно быстро. В комнату вошел начальник бюро, сказал:
— Девушки, здравствуйте. — И так же бодро сообщил: — Приказом начальника управления Людмила Ивановна назначена заведующей сектором. Поздравим и поаплодируем Люсе. — Начальник похлопал.
Его поддержала только самая пожилая. Остальные женщины молчали, прекратив работу. Людмила собрала бумаги и перенесла на пустующий стол заведующей сектором. Начальник потоптался, не смог придумать, что бы еще сказать, и вышел.
Вера встала и кивнула, проходя мимо стола Нади. Та поднялась.
— Пошли покурим, — сказала Вера Анне. — И ты тоже, — почти приказала она самой пожилой.
— У меня много работы, — сказала пожилая.
Три женщины стояли в коридоре.
— Она ничего не понимает. — Вера закурила. — Под ее руководством мы совсем зашьемся. Наш рулевой — полная дубина, теперь она. Два дурака на шесть человек — это уж слишком.
— Конечно, должны были назначить Анну, — сказала Нади. — Она среди нас самая опытная.
— Назначают тех, у кого другой опыт, — со злостью сказала Вера.
— Ничего, девочки, — утешила их Анна. — Может быть, она и освоится.
Но Людмила зашивалась. Стол ее был завален сводками. Женщины посмеивались. Анна встала, подошла к столу Людмилы и начала ей объяснять. Людмила кивала, но не понимала. Тогда Анна сама села за ее компьютер.
Вечером Анна осталась в комнате одна. Она доделывала свою работу, которую не успела сделать днем. В комнату заглянул начальник.
— Извини, — сказал он. — Конечно, должны были назначить тебя, но ты же знаешь, Люде покровительствует Игорь Иванович.
— Вы хотите сказать, что он с ней спит? — усмехнулась Анна.
— Это, в конце концов, их личное дело, — сказал начальник.
— Конечно, — согласилась Анна. — Но я не могу делать и свою, и ее, и, простите, частично и вашу работу.
— Анюта, придется с этим пока смириться.
— Надоело мне смиряться, Владимир Петрович, — сказала Анна.
— Какой выход? — спросил начальник.
— Скажите Игорю Ивановичу, чтобы он ей нашел место в отделе снабжения. Принести, отнести.
— Понятно, — сказал начальник. — Но пока решаем мы, кому и где работать.
— Решаете вы, — ответила Анна. — Но работаем-то мы. — Анна отключила компьютер.
В воскресенье Борис подъехал на своем «Запорожце» к подъезду ее дома. Она его уже ждала. Он вышел, распахнул дверцу машины, она улыбнулась ему, села, он захлопнул дверцу.
В центре Москвы шел митинг, — дорогу перекрыли. Скапливались машины. И вдруг мотор «Запорожца» заглох. Борис поднял капот и начал копаться в моторе.
— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила она.
— А чем тут можно помочь? — Борис вздохнул и начал продувать бензопровод. — Эту мыльницу купил еще мой отец. Человек, имеющий старый автомобиль, не имеет времени ходить вот на такие митинги, каждую свободную минуту ему надо что-то подкручивать, подверчивать, доставать, обменивать. Тут уж не до политики…
— Но сегодня все занимаются политикой, все митингуют, — заметила она.
— Да, — согласился он. — Это верно… Правда, непонятно, что из этого всего получится.
Борис включил зажигание, мотор завелся. Демонстранты прошли дальше, и машина тронулась.
— Я тут недавно купил монархическую газетку, — продолжил Борис, выезжая на набережную. — Они доказывают, что монархия — лучшая форма правления. У нас в больнице заместитель главного врача по хозяйственной части Гидеминов, говорят, из Рюриковичей. Так он рентгеновской пленки, ночных горшков достать не может и матерится, как сантехник. И вот поставят такого идиота на царство. Вроде бы имеет право. Его роду почти тыща лет!..
— А вы же уедете, — сказала она. — И ничего этого не увидите.
— Да уж, — сказал Борис. — Пусть этот фильм ужасов досматривают без меня.
Она и Борис были на Птичьем рынке, прошли по ряду, где продавались щенки. Ризеншнауцеров не было. Она остановилась возле суки ротвейлера. Остался один щенок. Хозяин, заметив ее колебания, сказал:
— Отдам за четыреста. Последний. Последний всегда приносит счастье.
Она поспешно отошла. Борис догнал ее уже в птичьем ряду.
— Что случилось? — спросил он.
— Я чуть ее не предала, — сказала она. — Еще немного, и я купила бы этого щенка.
— Может быть, так было бы лучше, — заметил Борис.
— Для кого? — спросила она.
Борис не ответил.
Они начали просматривать объявления. На этот раз было два объявления о продаже щенков ризеншнауцеров. Борис переписал адреса. Они сели в «Запорожец».
— Сегодня мы ее найдем, — сказал Борис.
— Я уже не верю…
— Сегодня мы ее найдем, — убежденно сказал Борис. — Прошло шесть недель, как она ощенилась. Или сегодня, или никогда…
Один из адресов был на Таганке, недалеко от Птичьего рынка. В загородке из томов старой энциклопедии ползали щенки. Суку хозяйка отвела на кухню и закрыла. Это была не Нюрка. Анна сказала:
— Извините, — и вышла из квартиры. Хозяйка от изумления не произнесла ни слова.
— Надо было хоть для видимости поторговаться, — сказал в лифте Борис.
— Мне надоела видимость, — сказала она. — Я ненавижу видимость.
Борис предпочел промолчать.
Второй адрес был в Строгине. Они нашли дом, позвонили в дверь. Раздался лай.
— Это не Нюрка, — сказала она и повернула к лифту.
Но дверь уже открылась. Женщина удерживала за ошейник мощную овчарку.
— Извините, — сказал Борис. — Мы что-то перепутали. Мы ищем щенков ризеншнауцера.
— Я продаю щенков ризеншнауцера, — сказала женщина. — Вы сейчас все поймете. Щенки не мои. Моя сука их выкармливала. Проходите.
