Юлия Широкова - Записки русской гейши

Когда я держу бокал в руках, мои руки дрожат — его нет. Мы оба это замечаем, и я улавливаю в его глазах что-то… Может быть чувство превосходства? Мои руки! Я научилась, держать лицо, и владеть голосом, но мои руки всегда выдают меня…

Мы делаем всего один глоток — я ощущаю сладкий вкус мартини, потом он ставит свой бокал на стол, берёт мой из моих дрожащих рук, отпивает из него, улыбаясь: ”Я хочу знать твои мысли…” И притягивает меня к себе…

С того момента, как он признался, что ещё девственник, я всё время играла роль опытной женщины, соблазняющей мальчика, но сейчас что-то изменилось — мы, будто поменялись ролями. Я растерялась — стою, как дура и смотрю на его плечи под чёрной футболкой. Резким движением, он снимает её с себя, я вижу, какое красивое у него тело — мышцы накаченные, но ещё слишком худенький… Я смотрю в его тёмно-карие глаза, и он целует меня в губы, сразу же, как только наши глаза встречаются.

Моим первым любовником был японец. Чистенький, скромненький, в сшитом на заказ костюмчике — сейчас он не смог бы произвести на меня впечатление, но тогда… Что видела, восемнадцати летняя девчонка из провинциального городка? Прыщавых одноклассников, отчима в спортивном трико, бритоголовых братков, от которых приходилось, уносить ноги с дискотеки…

Он ухаживал за мной в течение трёх месяцев — возил в Диснейленд и в Киото, водил в очень дорогие рестораны, в которых кроме нас двоих почти никогда никто не ужинал. Я целовалась с ним, но и только. А потом в Японию приехала его бывшая любовница, и я наконец-то дала ему то, чего он хотел, лишь бы он не пошёл за этим к ней. Дело было в отеле “Твенти ван”, позднее я побывала там со всеми своими японскими любовниками, и во всех лав — отелях на Кинсичё тоже, хотя в четыре утра туда ни попасть…

Лав — отель — гениальное изобретение японцев! Удивительно, что оно ещё не распространилось по всему миру! Это не большие отели с номерами без окон, в которых можно в любое время, анонимно снять комнату с большой кроватью, ванной, телевизором с бесплатным порно каналом и прочими удобствами.

А в тот первый раз, я лежала на маленькой кровати в обычном отеле под своим, истекающем потом любовником, зажмурив глаза (потому что боялась, что капли его пота туда попадут), и ничего не чувствовала, кроме удивления — в кино это всё выглядит как-то по-другому. Когда он слез с меня, то в первую очередь посмотрел на полотенце, которое предусмотрительно подложил мне под зад — крови не было. Он ничего не сказал мне об этом — ни тогда, ни потом, я тоже промолчала. Просто не знала, что сказать — до встречи с ним, я даже ни разу ни с кем не целовалась, но крови почему-то не было.

Позднее я рассказала об этом матери, и она призналась мне, что у неё была та же проблема. Вот почему мой папаша, спустя четырнадцать лет после их развода, просил мать, честно сказать ему — “теперь, когда это уже не имеет значения”, был он у неё первым или нет? Я, случайно подслушав их разговор, подумала тогда: ”Он, что — совсем дурак, не знает, как определить девственница ли девушка, с которой переспал? Даже я это знаю!” А оказывается, вот как бывает… Лет триста назад в какой-нибудь мусульманской стране с нас бы за такое недоразумение, после первой брачной ночи кожу живьём содрали! (Я читала об этом в какой-то книжке.)

Как всё-таки не справедливо устроен этот мир по отношению к женщине! И клитор у нас совсем не там, куда мужики всовывают свой член, поэтому после секса, в большинстве случаев, испытываешь только чувство досады за напрасно потраченное время…

В восемнадцать лет я была такой дурой, что страшно вспомнить! Думала, что раз я переспала с этим мужчиной, то теперь он и будет моим единственным на всю жизнь. А у него оказался живот, как у беременной женщины, который скрывали, его сшитые на заказ костюмчики! Позднее, я множество раз замечала, что внешность редко бывает обманчивой и внешнее уродство часто отражает уродство внутреннее.

Любовник заразил меня трихомонозом, и обвинил в том, что это не он, а я его заразила. “Думаешь, я верю, что ты спала только со мной? Что все эти подарки тебе дарили просто так?” Я вспомнила, какими глазами он смотрел на новые серёжки и колечки, которые у меня появлялись, и поняла, что в этот момент он думал о том, что я переспала с кем-то за этот подарок, но ничего не говорил, и продолжал встречаться со мной, как ни в чём не бывало…

Ему тоже пришлось, делать мне подарки.

“Разве это справедливо, что мужики, которым ты ничего не позволяешь, одевают и обувают тебя? А этот хрен, который имеет тебя, когда у него есть на это свободное время — ещё ни разу ничего тебе не подарил, хотя, он гораздо богаче большинства твоих гостей? — спросила меня одна девчонка, с которой я работала в клубе, — Не будь дурой — раскручивай его! Если бы он был порядочным мужиком, а не хитрожопым гадом, то сам бы давно предложил тебе шопинг, или он не знает, как мало нам платят?”

С тех пор, я каждую неделю водила его в магазин — в восторге от этого он не был, но и отказываться оплачивать мои покупки, тоже не решался.

Только один раз, во время предпоследней поездки у меня был любовник, которого я жалела и не раскручивала — он бросил меня через полтора месяца. Это стало хорошим уроком для меня. Во время последней в своей жизни саёнара-пати (прощальной вечеринки), когда мне дали микрофон, чтобы я сказала последнее спасибо гостям — я его сказала, а потом добавила по-русски, обращаясь к девчонкам: ”Возьмите с них всё, что сможете, и никогда никого не жалейте”.

— Что ты нашла во мне? Почему я тебе понравился?

— Ты молод, красив и не испорчен.

— Короче, во мне нет ничего особенного!

— Может быть для кого-то, но не для меня…

Солнечный свет проникает сквозь задвинутые шторы. Мы сидим в кресле и целуемся, никуда не торопясь.

— Я хочу сам раздеть тебя.

— Хорошо…

Я давно заметила в нём стремление доминировать, и мне это нравится, хотя мне и самой это свойственно, но почему-то я никогда не влюблялась в мужчин, которые позволяли управлять собой…

Я улыбаюсь, а он в это время с серьёзным видом стягивает с меня футболку, снимает бюстгальтер — на несколько секунд останавливается, разглядывая мои груди, берёт их в руки, я слегка приподнимаюсь, чтобы он смог, схватить мой сосок губами. Когда он слегка кусает его, я вдруг чувствую такое сильное возбуждение, что мне становится больно — где-то там, внутри влагалища. Я пытаюсь расстегнуть свои джинсы, но он замечает это и останавливает меня — расстегивает их сам, и начинает, не спеша, стягивать с бёдер, но когда я остаюсь в одних трусиках, замирает, не зная на что решиться дальше…

Я даю ему поцеловать ту грудь, которая ещё осталась не поцелованной, а потом не выдерживаю, толкаю его вглубь кресла, встаю на колени, и расстёгиваю ремень на его брюках. Он сидит, держась руками за подлокотники кресла, и не останавливает меня, тогда я снимаю с себя, оставшееся бельё, и залезаю на него — я успеваю сделать всего несколько движений, и кончаю, вскрикнув и очень удивившись. Открыв глаза, я вижу, что он смотрит на меня и улыбается, я улыбаюсь ему в ответ.

— Странно, я кончил, но удовлетворения не испытываю — всё равно хочу тебя, — он продолжает удерживать меня за бёдра. — Давай останемся так?

— Давай… — я обнимаю его, и закрываю глаза.

Через несколько минут я чувствую, как он снова становится твёрдым внутри меня, тогда я несколько раз нежно кусаю его за шею, а он тянется губами к моим губам…

— Какой же ты всё-таки красивый!

Он лежит на спине и курит, а я, оперев голову на согнутую в локте руку, гляжу сверху на его лицо.

— Не говори глупостей — я совсем не красавец.

— Я обожаю твой рот — особенно нижнюю губу, и твой нос. Он такой, какой должен быть у мужчины — не маленький, но и не длинный.

— Он с горбинкой.

— Это почти не заметно… И ещё мне нравится, что ты такой тёмненький!

— Любишь тёмненьких?

— Да. Но не арабов — они женщин за людей не считают, и не азиатов — они не сексуальные какие-то…

— Ты же спала с японцами?

— Ну и что — это не значит, что они мне нравились.

— Ты спала с ними из расчёта?

— Нет — я влюблялась, но и расчёт тоже был. Не хочу о них вспоминать! Тем более, сейчас…

Мы уже успели выпить несколько рюмок мартини, и ещё раз заняться любовью — на этот раз в классической позе…

Поцеловав его в щёку, я смотрю на часы.

— Мне пора.

— Подожди, ещё только три…

— Старая сволочь начнёт психовать, я и так провожу с ним слишком мало времени.

— Нам нужно поговорить.

— Уже? — я смеюсь. — Мы завтра снова встретимся — ведь встретимся? Тогда и поговорим.

— Тогда мы снова бросимся в кровать, прозанимаемся любовью часа полтора, а потом ты опять убежишь к своему старикашке! Меня не устраивают такие отношения.