Дмитрий Савельев - Три взгляда в бесконечность
Дорогая моя Марта! Я смотрел на это несчастное создание и размышлял о его судьбе и о судьбе всех людей. «О, глупец, – думал я, – как же посмеялся над тобою бог, в которого ты так свято верил и которому посвятил свою жизнь! Беспомощное и болезненное состояние, в котором ты оказался на склоне своих дней, доказывает бесполезность и тщетность твоей веры. Ветер случайностей, который ты называл богом, играл с тобою, как с перекати-полем, всю твою жизнь, гоняя по земле то в одну, то в другую сторону. А в итоге – маразм, одиночество и смерть! Мы лишь песчинки в бесконечной и безжалостной пустыне, странники и бездомные бродяги. Как одинок человек во вселенной, нет ему надежды обрести дом, не к кому обратиться за помощью. Мы гоняемся за миражами и думаем, что они принесут нам облегчение. Но они приносят только новое разочарование и боль. А там, там, за гранью этой жизни, там так же одиноко, как и здесь. Там распад, мрак и холод. Нет тебе нигде убежища, человек! Бог умер, и бесполезно взывать к нему о спасении! Мы – всего лишь пыль, оставшаяся после него на дороге, зловонный труп, постепенно разлагающийся в пустыне!»
Но тут мои размышления прервал голос старца. Он привлёк меня к себе и прошептал: «Бедный ты мой, бедный! Прости меня, старика, что я недостаточно любил тебя и так мало успел сделать, чтобы ты наконец-то обрёл Христа!» А потом он взял мои руки в свои и стал покрывать их поцелуями и слезами. «Старик, похоже, уже окончательно впал в маразм», – подумал я. Мне стало как-то неловко и захотелось убежать подальше, но ноги меня не слушались. Захотелось плакать, но усилием воли я сдержал себя. «Нельзя поддаваться эмоциям, это только усугубит помешательство старика», – сказал я себе. Григорий стоял молча, повесив голову. А потом отец Пётр стал вообще какую-то несусветную чушь нести. Я даже пересказать тебе её не могу. Что-то про монастыри, спасение и Христа. Я ничего не понял, а у Гришки, смотрю, глазки загорелись. Похоже, заразил его старец всё-таки своим бредом. Но меня так просто не проймёшь. Я – крепкий орешек, и психика у меня здоровая!
Твой любящий брат Борис.Дорогая Марта!
Ещё несколько раз был в гостях у старца. Самочувствие его не улучшилось. Выяснил, что в милицию он заявление не подал, и, стало быть, волноваться мне больше не о чем. Несчастный страдалец с каждым днём всё больше и больше впадает в сумасшествие и, похоже, помочь ему уже нельзя. А бандиты разгуливают на свободе и радуются жизни. Вот такая хвалёная справедливость!
Твой любящий брат Борис.Дорогая Марта!
Почти каждый день хожу к старцу. Мы с Гришей вместе дежурим у его постели. Отец отказывается от медицинской помощи и всё больше и больше уходит в себя. Не выпускает из рук какую-то иконку, смотрит на неё и что-то шепчет. С нами почти не разговаривает и ничего не ест. Зачем я продолжаю к нему ходить? Я и сам не знаю, Марта. Какая-то брешь во мне образовалась, и я ничем не могу её заполнить. Этот старик стал для меня жизненно необходимым, я не могу представить, как я жил без него раньше и что буду делать, когда он меня оставит. Может быть, я подхватил от него какой-то вирус, и теперь скоро сам стану таким же сумасшедшим, как и он? Но всё это теперь совершенно для меня не важно, лишь бы всегда быть с ним!
Твой любящий брат Борис.Марта!
Отец Пётр сегодня умер у нас с Григорием на руках!
Борис.Часть вторая
Послушник Григорий
«Житие отца Петра» (черновики)
Вступление
Я, послушник Григорий, написал сие житие великого старца и святого человека отца Петра…
Нет, так нельзя начинать. Это слишком гордыней попахивает. Лучше так:
Мы, смиренный и грешный послушник Григорий, дерзаем приступить к написанию сего жития. Многие будут обвинять нас в недостойности, и будут правы. Лишь настойчивые просьбы и мольбы вынудили нас написать эту книгу…
Хоть меня никто и не просил, но для красоты лучше так написать. Все святые отцы так делали, чем я хуже?
У нас нет ни дара, ни способностей, ни умения писать, но мы всё равно напишем…
Зачем же тогда писать? Нужна какая-то веская причина для этого. Надо не для своей личной пользы писать, а ради всего человечества!
Мы приняли на себя столь тяжёлую ношу, так как видим в сём сочинении большую пользу для людей. Естественно, что эта книга предназначается лишь для очень узкого круга читателей. Не все способны правильно воспринять то, что здесь написано. Для этого нужен значительный духовный опыт, пытливый и острый ум, большой объём знаний и восприимчивое, тонко чувствующее сердце. Не каждый из ныне живущих людей может похвастаться такими качествами. У большинства людей интеллект не превышает 80 IQ, а уж о дебелости их сердец и говорить не приходится! Так обнищал теперь наш народ, что даже в монастырях почти нет умных, начитанных, чувствующих людей. Спастись сейчас практически невозможно. Вокруг одно зло и разврат. Совсем скоро будет конец света! Может, лет через десять, а может, и того меньше. Православных почти не осталось. Еретики размножились и скоро поглотят нас. Антихрист близко! Берегитесь, люди!
В данной книге мы постараемся воздержаться от собственных суждений и будем строго придерживаться учения старца. Мы попытаемся психоаналитически разобрать его слова, поведение и даже мысли. Хотя часто мотивы его поступков были нам непонятны, но для цельности повествования мы постараемся достроить то, что осталось за кадром. Конечно, перед нами лежит невыполнимая задача, ведь нам предстоит открыть внутренний мир великого подвижника. Мы страшимся, что наша немощь помешает нам это сделать. Ведь очень трудно полностью отречься от себя, исключить свои мысли и мнения из повествования. Страшно приступать к тому, что может навлечь на нас большее осуждение на Страшном Суде. Страшимся мы воли своей. Страшимся грехов наших. И вновь страшимся, что не справимся с возложенной на нас высокой миссией. Страшно нам!
Мы также постараемся писать простым языком, без ложного умствования, пустословия и академических научных условностей. Отвлечённое богословие как академическая условность в онтологических и историко-философских рамках, конечно, необходимо, но таит в себе опасность погрязнуть в теологических и рационалистически-диалектических измышлениях. Чтобы избежать научно-формального характера данного сотериологического труда, мы будем стараться давать лишь антропологические и психосоматические характеристики подвижника благочестия, не касаясь его нравственных и категорических императивов.
Рождение и отрочество старца
Отец Пётр, в миру Семён К-й, родился и вырос в семье благочестивых христиан в деревне С-ке. Его родители каждую неделю посещали храм Божий, усердно молились и подавали нищим. В семье было трое детей. Всех их воспитывали в страхе Божием и с детства приучали к молитве и посту. Отец Пётр унаследовал добрые качества своих родителей, особенно их благочестие и богобоязненность. Они учили юного сына примером своей жизни, их благотворительность и любовь к храмам Божиим и молитве вложили в сердце отца Петра семена его будущей любви к монашеской жизни. Старец не любил рассказывать нам о своём детстве, но мы провели благочестивое расследование и нашли младшего брата отца Петра – Михаила, который и сообщил нам все эти сведения. Он рассказывал об этом так: «Я думаю, что именно из-за родителей Семён стал таким набожным человеком. Уверен, что благодаря их стараниям он принял решение принять монашество. Каждое воскресенье они водили нас в храм (отец работал алтарником), заставляли вычитывать правила, соблюдать посты. Все церковные обряды и предписания стояли для матери на первом месте, она и нас хотела сделать похожими на себя. Судя по всему, с Семёном ей это удалось. Расскажу один очень характерный случай. Однажды к нам пришла соседка. У неё стряслась беда: сгорел дом и не было средств на постройку нового. Она со слезами на глазах просила родителей ей помочь. Но мать сказала, что все лишние деньги они с отцом собираются отдать на позолоту куполов ближайшего храма. “Господь тебе поможет, иди с миром!” – так ответила она этой женщине. А когда та ушла, она повернулась к нам и сказала: “Видите, дети, эта женщина – большая грешница! Она не ходит в храм, не читает правило. И вот теперь Господь покарал её за это. И поделом ей! А нам лучше держаться подальше от нечестивых людей, чтобы они не заразили нас своей срамотой. Грех даже помогать им! Слава Тебе Господи, что мы не такие, как эта женщина!”»
Так учила умная мать своих детей страху Божьему и с раннего возраста прививала им отвращение ко греху. Эта благочестивая женщина много времени проводила в молитвах к Богу и святым. Особенно она почитала угодника Божия Николая Чудотворца. Брат старца рассказывал, что у них в доме было много икон святителя. «Одна из них, самая большая, стояла в центре красного угла, – говорил он, – а рядом с ней по бокам располагались Казанская Божья Матерь и Серафим Саровский. Образок Спасителя в доме тоже был, но очень маленький, и его почти полностью закрывала собой лампадка». Набожная мать постоянно молилась за чад своих. Михаил так рассказывал нам об этом: «Часто я заставал мать на коленях перед иконами. Она молилась о том, чтобы мы выросли не похожими на отца, сделали бы карьеру, выбились в люди, стали зарабатывать много денег, а не прозябали всю жизнь в нищете, как она сама».
