Юрий Рытхэу - В долине Маленьких Зайчиков
Еттытегин задумался. Письма брату были его больным местом. Он мучился над каждой строкой. Хотел показать, что стал самостоятельным, взрослым человеком и может поделиться с братом вполне зрелыми мыслями, изложенными без грамматических ошибок…
«…Помнишь книгу Стефанссона «Белокурые эскимосы»? Так вот, есть не только такие эскимосы, но и чукчи. В этом стойбище я видел молодую женщину-блондинку. Она очень красивая и не знает ни слова на другом языке, кроме чукотского. Мне сначала показалось, что она притворяется…»
Еттытегин подробно описал свой разговор с Росмунтой.
«Новости из дому хорошие. Отец по-прежнему ходит на охоту. Недавно я ему написал письмо, чтобы приезжал строить комбинат. А что? Может быть, старик решится? Он у нас знаешь какой? Зимой я был в Магадане. Город мне понравился. Там я встретил Машу Рагтытваль. Помнишь ее? Она с тобой училась в одном классе. Теперь работает в типографии газеты «Советкэн Чукотка», а в Магадан приехала осваивать какую-то электронную машину для изготовления клише. Маша спрашивала, когда ты приедешь и где собираешься работать. Дорогой брат, я бы мог тебе еще много написать. Ты просишь в письмах сообщать, что нового на Чукотке. Отвечаю – все новое. Если все описывать – можно писать всю ночь, и работы еще хватит на следующий день…»
Еттытегин запечатал письмо, предварительно тщательно его проверив, оделся и вышел на улицу. Кончался рабочий день. Возле магазина толпился народ. По дороге, ведущей с рудника, бежал переполненный автобус – на подножке висел человек. С аэродрома доносился шум моторов.
Перед тем как опустить письмо в почтовый ящик, Еттытегин еще раз посмотрел на адрес – правильно.
3
Праву получил письмо перед самым отъездом из Ленинграда. Он сунул его в карман, решив прочесть в вагоне.
Когда поезд тронулся и за окном замелькали огоньки пригородных поселков, Праву вошел в купе. Он с удивлением обнаружил, что испытывает те же чувства, с какими он пять лет назад ехал в Ленинград. Нет, все-таки есть разница. Большая разница.
Праву смотрел в окно. В темноте лишь редко мелькал огонек да у самого стекла проносились столбы.
Грустно уезжать отсюда. Сколько сил и стараний было положено на то, чтобы поехать в Ленинградский университет. Пять лет жизни – большой срок. Праву привык к городу, к его неумолчному, как океанский прибой, шуму. Задолго до защиты дипломной работы кафедра рекомендовала Праву в аспирантуру. Но именно в го время, когда определилось его будущее, Праву охватила тоска по родным местам. Он целыми днями просиживал в газетном зале Публичной библиотеки, листал «Советскую Чукотку» и «Магаданскую правду», ловил каждого приезжего с Чукотки и жадно расспрашивал о делах на родине.
Научные работники кафедры, возвращавшиеся из экспедиций, жаловались, что на Чукотке исчезают объекты для изучения этнографии: сносились яранги, редко можно встретить кожаную байдару, а шаманов вовсе не осталось, даже самых захудалых…
Праву все чаще снились картины далекого детства. Белыми ночами он ходил далеко вверх по Неве в поисках живой земли, не придавленной камнем, где речная волна, не скованная гранитом, вольно и свободно взбегала бы на песчаный берег.
Даже скупые газетные вести ощутимо доносили рабочий шум великого преобразования Чукотки. Строились новые рудники и обогатительные фабрики, порты, поселки. В тундре ходили тракторы с передвижными домами, заменяя, где возможно, ярангу, древнее жилище оленевода.
Словом, нынешняя Чукотка была для Праву почти такой же неизвестной землей, как пять лет назад Ленинград. От аспирантуры Праву отказался.
Он вспомнил о письме брата и вынул его. из кармана.
Читал улыбаясь, пока не дошел до сообщения о неизвестном стойбище.
Праву обрадовался. Это же замечательно! Как будто сама судьба посылает ему случай на натуре изучить пережитки первобытного общества! Это сенсация в науке? Вот когда можно будет совершенно точно ответить на не решенный до сих пор вопрос: прошли ли чукчи через родовую организацию общества?
Праву так разволновался, что уснул только под утро.
Прямо с вокзала он пошел покупать билет на самолет и поздней ночью сел в автобус на площади Свердлова.
Москва убегала назад тысячами огней. С глухим рычанием проносились встречные машины. Чем ближе к окраинам, тем выше становились здания, больше огней и шире улицы. Сверкающей скалой мелькнул университет. Автобус-экспресс мчался по темной ленте ночного шоссе.
Праву рисовал свое будущее в древнем, чудом сохранившемся стойбище. Только бы успеть! Может случиться так, что, пока он доберется до реки Маленьких Зайчиков, там все изменится.
В самолете царил мягкий полумрак. Праву удобно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Сейчас на Чукотке только начинается весна. Снег еще не тает. Может быть, в долине Маленьких Зайчиков он уже сошел? В глубинной тундре всегда теплее летом, чем на побережье… Завтра он уже будет в Магадане. Вот это скорость! В Ленинград, пять лет назад, Праву добирался сначала морем до Владивостока, а оттуда поездом через всю страну.
Всего пять лет прошло, а как изменились за эти годы представления о скорости и времени у людей!
В Магадан самолет прилетел рано утром.
Из аэропорта Праву поехал на такси в город. Шоссе, разогнавшись с вершины сопки, неожиданно переходило в городскую улицу.
В гостинице он занял очередь к администратору. Очередь двигалась медленно, Праву вышел на улицу и сел на скамейку. Мимо него текла толпа – люди шли на работу. Праву вспомнил, что у него есть адрес Ивана Семенова, камчадала, который учился вместе с ним в университете, только курсом старше. Теперь он работал лектором в обкоме.
Праву отправился искать улицу, указанную в адресе. Не успел он отойти от гостиницы, как увидел Семенова, идущего ему навстречу. Он был в добротном летнем пальто с кожаной папкой под мышкой. Праву даже не сразу узнал его.
– Как ты сюда попал? – удивился Семенов. – Тебя же собирались оставить в аспирантуре?
– Так решил, – коротко ответил Праву.
– Ну и правильно, – сказал Семенов. – Кадров маловато. Не так уж много чукчей на свете с высшим историческим образованием. Подберем тебе здесь работу.
Семенов говорил покровительственно и с такой важностью, будто был по крайней мере заведующим отделом.
– Где устроился?
– Занял очередь, – сказал Праву. – В гостинице столько народу, боюсь, что места не достанется.
Праву говорил это в тайной надежде, что Семенов по закону северного гостеприимства пригласит его к себе. Иван писал, что получил хорошую комнату в квартире со всеми удобствами.
– Ну, мы тебя устроим, – самоуверенно произнес Семенов. – Пошли.
В гостинице Семенов протолкался к окошку администратора. Очередь зашумела, но Иван внушительно сказал:
– По брони обкома, – и жестом подозвал Праву.
За окошком сидела женщина с усталым лицом. Не дав ей раскрыть рта, Семенов представился:
– Я из обкома. Вот товарищ Праву из Ленинграда. Историк. Необходимо устроить.
Праву дернул за рукав Семенова.
– Чего тебе? – обернулся тот. – Заполняй анкету, устраивайся и приходи ко мне. Четвертый этаж. Пропуск спросишь у дежурного… Ах, да! Я и забыл, что ты член партии. В общем, жду.
Стараясь не смотреть в глаза людям, стоящим в очереди, Праву поднялся в номер.
Переодевшись и умывшись, он спустился вниз и пошел искать, где бы позавтракать. Недалеко от гостиницы на красном кирпичном доме он заметил вывеску «Диетическое кафе» и вошел туда. Сидя за стаканом простокваши, Праву обдумывал, как ему быть дальше. Лучше всего действовать через Семенова. Он, по всей видимости, знает тут все ходы и выходы и, разумеется, наслышан о загадочном древнем стойбище. Праву согласен был ехать туда в любой должности.
Обком партии располагался в большом светлом здании, зажатом со всех сторон новостройками и маленькими, хлипкими, вросшими в землю бараками, оставшимися от старого Магадана.
Семенов сидел за просторным письменным столом, лицом к двери. Он что-то сосредоточенно писал, поминутно заглядывая в многочисленные книги и брошюры, разложенные перед ним.
– А, это ты? – кивнул он. – Садись. Я уже кое-что успел выяснить.
Он взял листок бумаги, лежащий возле телефонного аппарата.
– Областной краеведческий музей – вакантная должность заместителя директора по научной части. Дальше – инспектор областного отдела народного образования…
– Я не собираюсь оставаться в Магадане, – прервал его Праву.
– Как?
– Давай я тебе все скажу по порядку, – предложил Праву.
– Ну, рассказывай, – сухо кивнул Семенов, и Праву понял, что он недоволен. Сделать столько для человека и услышать, что все это не нужно.
– Ты, может быть, помнишь, что в университете я увлекался историей первобытного общества? – доверительно заговорил Праву. – Так вот, перед отъездом из Ленинграда я получил письмо от брата. Вот оно. – Праву вытащил смятый листок из кармана и прочитал вслух то место, где говорилось о неизвестном стойбище.
