Имоджен Эдвардс-Джонс - Тоскана для начинающих
Ризотто – рецепт «Casa Mia» и Джованны
У меня в саду растет так много трав, что я иногда люблю щедро сдабривать ими одно очень вкусное блюдо. Я случайно наткнулась на него в замечательной траттории Джованны – здешнем ресторанчике, который посещают эмигранты, фермеры и туристы тоже. Это теплое и приятное блюдо, которое напоминает мне обо всем цельном и настоящем, что только есть в Тоскане.
Вскипятите воду в чайнике или кастрюле, добавьте туда горсть сушеных грибов porcini 34. (Они, правда, дорогие, но стоят каждого евро, заплаченного за них!) Порежьте и слегка обжарьте в оливковом масле репчатый лук и чеснок. Добавьте четыре чашки риса для ризотто. По этому рецепту требуется четыре, но, учитывая, что обеды и ленчи вечно затягиваются (это так естественно для Италии!), я часто позволяю себе добавить больше – вдруг приедут какие-нибудь интересные люди. Сварите рис на курином или овощном бульоне или в той воде, в какой варили грибы, постоянно помешивайте какое-то время. Когда рис станет крепким и пухлым, как ручка ребенка, добавьте в него сочные грибы, а еще большую горсть крупно порезанных розмарина, тмина и мяты.
Подавайте с обильной закуской и вместе с большими бутылями рубиново-красноговина.
Глава 2
Белинда готовится к утренней рыбалке в электронной почте. Сидя перед компьютером с чашкой кофе наготове, она старается укрепить свой дух перед этим изматывающим процессом, который требует, чтобы все антенны ее критики были в полной боевой готовности.
Процесс бронирования по электронной почте, как говорит Белинда, – это «первый фильтр», то есть первая из имеющихся у нее возможностей отказать тем людям, чей вид, имена или даже письма ей неприятны. Адреса хот-мейлов автоматически отвергаются, поскольку Белинда любит, когда у людей правильная работа и правильный адрес электронной почты. Те, чьи имена Белинда считает «низкопробными» или «несчастливыми», тоже получают от ворот поворот, то есть короткую электронную отповедь. Затем под пристальное изучение попадают вопросы, которые задают потенциальные гости. Любой, кто интересуется, можно ли здесь курить или привезти с собой детей, немедленно изгоняется: больше всего на свете Белинда не любит курильщиков и детей. С остальными запросами она поступает в зависимости от сегодняшнего каприза. Вегетарианцы, веганцы 35, астматики, артритики – все те, у кого есть хоть одно особое пожелание, – обычно получают отказ, как и любой, кто выскажет плебейский интерес к игре в гольф. По сути, каждый, кто, по ее мнению, может подействовать хоть в чем-то раздражающе, отвергается прежде, чем у него появляется шанс переступить ее престижный порог.
Сегодня в ящике только один запрос – от молодой датской пары, которая хочет привезти с собой маленького ребенка. Белинда отвечает им просто: «Нет, у нас нет мест». Маленькие дети ей еще более неприятны, чем большие.
Затем она испускает протяжный вздох и отправляется в холл готовиться к походу на рынок.
– Мария, Мария! Ради Бога, Мария! – вопит она, повернувшись к комнатам второго этажа. – Что ты там делаешь? На мне моя mercato 36 шляпа, и я жду. – Она оборачивается к своему отражению в зеркале и поплотнее усаживает на голове соломенную шляпу с широкими полями, которая припасена для томных летних ленчей и походов на рынок. – Честно говоря, – добавляет она, складывая губы трубочкой, чтобы голос был лучше слышен на втором этаже, – только туристы, да еще Дерек с Барбарой, приезжают на Серранский рынок в такое позднее время. Чем ты занимаешься?
– Уже иду, – говорит Мэри, прыгая вниз по каменной лестнице. Она полна радостной энергии. Развевающиеся темные волосы блестят на солнце.
– Это так ты одеваешься? – спрашивает Белинда, рассматривая с головы до ног свою досадно красивую дочь, одетую в голубую майку и синие шорты. – Честное слово, дорогая, ты прямо как твой отец! У тебя неподходящие колени для шортов, – добавляет она, слегка пожимая плечами и поворачиваясь к двери.
Мэри делает попытку подняться обратно по лестнице.
– Но у нас нет времени на твое переодевание, правда, – говорит ее мать. – Тебе придется ехать как есть.
– Я могу остаться здесь, если ты меня настолько стесняешься, – очень быстро бормочет Мэри.
– Что ? – Белинда хмурится и еще раз поправляет шляпу. – Не будь такой смешной. У меня нет на это времени. У нас куча дел. Я хочу по дороге заглянуть к Джо-ванне на un po di caffe 37, поэтому нам и вправду пора навострить лыжи.
В облаке пыли, громко хрустя покрышками по камням, Белинда тянет свою машину в гору и театрально поворачивает возле траттории Джованны. Парковка – это маленький участок земли справа от террасы и слева от башни для сушки табака; места там хватает только для постоянных обитателей долины, а поток туристов следует дальше. Белинда хлопает дверью машины и высоко задирает подбородок, чтобы видеть окрестности из-под полей шляпы, а потом направляется к увитой виноградом террасе, разыскивая свое обычное место. По счастью, оно оказывается незанятым, – она садится за столик, откуда открывается вид на долину и можно разглядеть шоссе, и громко кашляет. Мэри идет за ней, держась позади и упорно не поднимая глаз на компанию светловолосых парней, бредущих мимо, которые пытаются улыбками привлечь ее внимание. Белинда снова кашляет, и в траттории, под позвякивающий аккомпанемент занавески из бус, появляется огромный муж Джованны – Роберто. Он низенький, лысый, если не считать пряди темных волос, которую укладывает через всю абсолютно гладкую голову, и буквально раздут от жира. Руки у него – как ноги, пухлые кисти – как связка сосисок; он похож на человека, который с наслаждением целыми бутылками потребляет сладкое «Вин-Сан-то» 38 и огромное количество печенья. Но, несмотря на то что Господь так щедро одарил Роберто плотью, этот человек обладает таким шармом и такой харизмой, что всей долине известно, как он умеет найти подход к дамам. И Белинда не исключение.
– О, Роберто, – выговаривает она, вставая и снимая свою mercato шляпу. Ее плечи вздрагивают от восторга, она складывает губы куриной гузкой и почти прижимается щекой к левому уху Роберто. – Buon giorno. Buon giorno, Роберто. Come va? 39– улыбается она. – Come va?
– Bene, bene, – отвечает он, разражаясь радостным смехом. – Moltobene! 40
– – Он улыбается, тяжелые руки взлетают в воздух с нарочитым энтузиазмом. – О… lа bella Maria 41! – восклицает они заключает ухмыляющуюся Мэри в свои объятия, напоминающие по ощущениям пуховое одеяло.
– Д-да, – говорит Белинда, усаживаясь. – Мэри вернулась.
– Che bella! – повторяет Роберто, обращаясь к Белинде: он уже разжал объятия и как будто заново представляет Белинде ее собственную дочь.
– Да, – говорит Белинда, слегка улыбаясь. – Очень bella. Ради Бога, Мэри, давай садись.
– Che bella! – снова произносит Роберто, выдвигая из-под стола стул для Мэри.
– Да-да. – Белинда энергично кивает. – Хорошенькая… – Она улыбается. – Так что, tutta bene 42, Роберто?
– О, tutto bene. – Он опять расплывается в похожей на оскал улыбке.
– Хорошо, – говорит Белинда, потихоньку почесывая шею. – В общем… это хорошо.
– Si, bene, – отвечает Роберто, широко улыбаясь.
– Bene, – повторяет Белинда.
– Si, molto bene? – Роберто продолжает сиять.
– Bene, – кивает Белинда. Левый уголок ее рта начинает насмешливо подергиваться. – Гм… Due caffe 43, Роберто, когда очнешься.
– Bene, – говорит Роберто, вешая полотенце через плечо, и исчезает за занавеской из бус, чтобы засыпать кофе в кофемолку.
– Хорошо, – говорит Белинда, втягивая воздух через зубы. – Итак…
– Итак… – подхватывает Мэри, оборачиваясь, чтобы посмотреть на панораму долины, развернувшуюся внизу. Солнце греет поля кукурузы и подсолнечника, принадлежащие Бьянки, кипарисы, растущие вдоль дороги, раскачиваются от ветра вперед-назад, как болельщики на рок-концерте. – Это замечательно – вернуться сюда. Я каждый раз совсем забываю, как здесь красиво, – произносит она.
– Да, – соглашается Белинда с одной из своих самых чувствительных улыбок. – Здесь, конечно, гораздо приятнее, чем в том жалком любовном гнездышке возле Слоу, что твой отец делит с той жалкой женщиной.
– Это не возле Слоу, – отвечает Мэри, наклоняясь вперед, ставя локти на стол и опираясь лицом на руки. – Это в Суррее.
– Не ставь локти на стол, дорогая, – говорит Белинда, глядя через плечо дочери, – ноздри ее расширены: она будто вдыхает запах этого вида на долину.
– Какой, ты говоришь, дом покупает американец? – спрашивает Мэри, глядя туда же, куда и мать.
– Это неточно, конечно, – поправляет Белинда, – но речь идет о «Casa Padronale», вон там. – Она указывает на терракотовую крышу, едва виднеющуюся сквозь деревья.
