Эльвира Барякина - Ж. Замечательных людей
— Пойдем футбол смотреть… — просит Пол.
Но я вхожу в раж. На свете не так много вопросов, в которых я разбираюсь лучше, чем Пол.
— Картина — это не техника исполнения, а идея. Техника может быть любой — даже самой блестящей, но если в произведение не заложена мысль, то это не искусство, а ремесленничество.
Пол поднимает бровь.
— «Черный квадрат» Малевича — это бездна мысли. Так даже я могу нарисовать.
— Нужно быть первым. Великое произведение — это всегда открытие.
— А до Малевича квадратов не было… Как-то не додумался никто.
— Почему же? Монохромные картины писались задолго до Малевича. В 1882 году Поль Билход нарисовал черный прямоугольник и назвал его «Ночная драка негров в подвале». На следующий год Альфонс Алле представил белый прямоугольник — «Малокровные девочки, идущие к первому причастию в снежную бурю». Затем появились «Апоплексические кардиналы, собирающие помидоры на берегу Красного моря».
Пол торжествует:
— Вот видишь! Малевич — плагиатор.
— Да, но Билход и Алле расценивали свои картины как шутку, а Малевич — как манифест нового направления в искусстве. Он вдруг увидел, что простота — это тоже красиво и интересно.
— Да что ж в этом красивого?! За что платить миллион?!
Я показываю взглядом на гостиную. Белые стены, белые полы. Черные кресла с зелеными подушками, черный прямоугольник телевизора, на черных полках — зеленые вазы. Все просто, изящно и… дорого.
— Твой дизайнер придумал детали. А Малевич — концепцию.
Пол смотрит на квадрат бассейна внизу. Брови хмурятся, руки скрещены на груди.
— Пошли к Картеру смотреть футбол.
— О-о-о… — удовлетворенно стонет Ронский. Его миссия на сегодняшнее утро выполнена.
ИЗ РУК В РУКИ
7 февраля 2007 г.
Пол нацепил очки и попросил мое свидетельство о браке. Потом кинул бумагу на стол.
— Разведись со своим мужем.
— Зачем? Если я разведусь, его выкинут из страны — у него же только временная грин-карта.
— А нам какое дело?
Пол не хочет быть великодушным. Он специально говорит «нам», чтобы разделить: вот «мы», а вот «он». Для него Зэк — оккупант, взявший чужое, и он приписывает ему все мыслимые грехи — чтобы было удобнее презирать.
А для меня Зэк навсегда останется обаятельным мальчишкой с бритой башкой и солнечной улыбкой. По идее, наш брак должен был быть фиктивным, но фикции не получилось. И я, и он были влюблены друг в друга — правда, совсем недолго. Он врал мне, что я сексуальна и чертовски умна. Он смешил меня и завязывал мне шнурки на кроссовках. Ну как я могла устоять? Именно этого Пол не может ему простить.
— Я не хочу спать с чужой женой! — кипятится он. — У меня же репутация: партнеры, коллеги!
Коллегам совершенно на меня наплевать, но дело не в этом. Пол хочет победить врага, но почему-то сражается со мной. Разведись, а то обижусь!
Обижайся.
Мне нельзя приказывать. Хочешь добиться своего — объясни, что тебя тревожит, и мы вместе подумаем, как решить проблему. Но не занимайся вымогательством.
Разругались. Он уехал к себе. На полу осталась оброненная визитка:
Пол Вардлоу
Адвокат
Ваши проблемы — моя работа
Так и есть.
Вечером:
Только что звонил Пол.
— Поздравляю, ты вышла замуж за мудака!
Голос его срывался от злости.
— Ты где?
— Я ездил переговорить с твоим супругом.
— Ты что, потребовал у него развода?
— Не потребовал — попросил. Как у нормального человека. Но он НЕ нормальный. Я ему сказал, что если он откажется, мы подадим в суд и признаем ваш брак недействительным.
— А он?
— Заявил, что если его принудят к разводу, он потребует себе половину имущества.
Вот так. Борьба Пола со злом обернулась борьбой за мое добро.
Когда у меня плохое настроение, меня тянет на поэзию — условный рефлекс такой. Пол когда-то сказал, что по количеству четверостиший в стихах можно рассчитывать глубину моих страданий. Сегодня она оценивается в два балла по шкале Вардлоу.
Судьба подставила мне ножку,Забыв меня предупредить…Я не успела на дорожкуСебе соломки подстелить.
Но если быть с собою честной,То, чтобы больно не упасть,Такой, как я, мадам прелестной,В трусы солому надо класть.
ИСКАТЕЛЬ
9 февраля 2007 г.
Я знаю, Зэк нервничает: ему скоро грин-карту переоформлять. И все равно не постигаю — он что, решил взять меня на испуг?
Когда-то бабушка говорила мне: «Девушка в глазах мужчины должна выглядеть как пугливая лань». По молодости мне это никак не удавалось, а сейчас, видимо, пришло время. Один стращает меня обидой, другой — подставой. Чем бы мне их в ответ припугнуть? Прикинуться мертвой?
Душа ноет, как прищемленный палец. Не столько больно, сколько обидно. Полу многое прощается — все-таки он мой бой-френд. А Зэк-то как посмел позариться на мои деньги? И ведь, как нарочно, за время нашего брака я много заработала. Вот уж не думала, что когда-нибудь пожалею об этом.
Зэк вырос в Новой Зеландии. Как и Пол, он страстно мечтал об актерской карьере, но в Веллингтоне ловить было нечего.
Если человек по специальности медик, то после окончания вуза он работает врачом, если юрист — адвокатом, а если актер — стоит на кассе в «Макдоналдсе». Так что при первой возможности Зэк перебрался в Штаты к кузине Агнессе.
Вообще-то она пригласила его для того, чтобы он помог ей с дочкой — трехгодовалой Пи-Пи. Агнесса работает костюмершей — мужа нет, зарплата маленькая, на садик не хватает… Но няня из Зэка получилась фиговая. В первый же день он довел ребенка до истерики.
Пи-Пи обнаружила в кустах коробку из-под сока, сказала, что это ее телевизор и стала «смотреть» по нему мультики. Зэк подошел и «переключил» на футбол: «Чик-чик!» (ему, видите ли, смешно было). Ребенок вновь «поменял канал»: «Чик-чик!» Зэк не сдавался.
В результате «телевизор» был растоптан; Пи-Пи ревела.
Слушая радио, Зэк наткнулся на сюжет о фирме по набору статистов для кино. Позвонил, договорился о собеседовании.
Измученная девушка просмотрела его резюме и сказала, что они не сотрудничают с иностранцами. В этот момент в приемную вошел Кевин.
— Мне нужен знаменосец, а вы мне пидоров подсовываете! — кричал он на менеджера.
Тот оправдывался:
— Я уже не знаю, кого вам предлагать! Вы двести человек отсмотрели.
Взгляд Кевина остановился на Зэке.
— Ты! Ну-ка, иди сюда! А вы говорите, никого нет!
Девушка-секретарша поднялась из-за стола.
— Но у него нет разрешения на работу!
— Идите вы в пень со своими разрешениями! — отмахнулся Кевин.
На следующий день Зэка позвали на съемки — нести флаг. Кевин был в восторге.
Вечером они встретились в подземном гараже — оказалось, что Зэк оставил машину на парковке, зарезервированной для начальства.
— Пойдем выпьем, — позвал Кевин и вытащил из кармана охотничью фляжку.
Зэк вел себя, как надо. Не совал ему резюме, ни о чем не просил, а просто слушал и смеялся его шуткам. Кевин начал с ним здороваться.
Однажды он подвел Зэка к лысому толстяку.
— Это очень хороший агент. Если он возьмет тебя, считай, что твоя карьера сложилась.
Зэк превратился в благотворительный проект Кевина. Чтобы мальчик мог остаться в Штатах, он нашел ему жену — меня. Первые деньги, общение с небожителями — Зэк чувствовал себя так, будто судьба целует его взасос.
Вскоре Кевин дал Зэку одну из главных ролей. Был подписан контракт, но в последний момент руководство студии решило пригласить солидную звезду.
— Ваш мальчик, конечно, симпатичный, но он пока никто, — сказал исполнительный директор. — Зрители не пойдут на него.
Контракт был расторгнут, Зэк получил отступное… и впал в затяжную депрессию. Я утешала его, как могла. Но в этот момент появился Пол, и мне стало некогда.
Зэк едва перенес двойное предательство — жены и старшего друга (тогда он во всем винил Кевина). Мы разъехались; я узнавала о его новостях от общих знакомых. Зэк опять начал карабкаться в гору — снимался в роли солдат, мелких негодяев и проходных любовников. Его жизнь на экране была коротка — как правило, Зэка убивали через минуту после появления. Но это случалось регулярно — что уже означало успех.
Наверное, его можно понять. Он слишком многое вложил в свою карьеру и для него немыслимо потерять все из-за такой ерунды, как грин-карта. И все-таки простить его невозможно.
Когда-то Зэк любил меня — это было видно, и я по инерции жду от него лояльности. А он ведет себя так, будто я чужая тетка, которую не грех пошантажировать. В голове болтаются мысли: «Сукин ты сын! Тебя бы вообще здесь не было, если б я не пошла за тебя! Сидел бы в каком-нибудь кукольном театре и гавкал за сценой».
