Агония Иванова - Проощание с детством

— Не хочу к ним, — признался Кеша. Коля, который был настроен совсем иначе, нахмурился.

— Из-за того, что вы расстались с Олей? — едко осведомился он, Кеша мотнул головой.

— Просто не хочу.

— Давай хотя бы поздороваемся, — предложил Коля и Кеша, тяжело вздохнув, согласился, деваться ему было некуда.

Маргарита перестала болтать с Олей и смерила их презрительным оценивающим взглядом.

— Привет мальчики, — сказала она и фальшиво улыбнулась. Ветер играл с ее густыми темными волосами, которые выглядели такими приятными, что хотелось прикоснуться к ним, чтобы ощутить сладость теплого шелка. Рита выпустила в воздух струйку дыма с шоколадным ароматом и ее глаза уперлись в лицо Кеши. Коля ее не интересовал, потому что она видела его насквозь.

Оля же напротив сразу же как-то поникла, стоило им появиться, стала прятать взгляд и комкать в пальцах пачку сигарет, чтобы скрыть нервную дрожь.

— Что вы тут сидите? — поинтересовался Коля.

— Вас ждем, — ляпнула Марина и тут же вжала голову в плечи, готовая к казни, которой не последовало. Рита сдержанно хохотнула и улыбнулась одними губами, причем улыбка эта предназначалась Кеше.

— Может пойдем искупаемся? — предложила она.

— Сейчас придет мой парень, — радостно заявила Марина, — я хотела бы вас с ним познакомить.

Это звучало очень странно при том, что в школе они почти не общались, и связывала их только о память, об отношениях Кеши и Оли. Но сам Кеша предпочел бы лучше отказаться от этой памяти вовсе и сделать вид, что ничего не было, что он и делал теперь.

— Простите, не могу, — с наигранным разочарованием вздохнул он, получилось слишком театрально, — у меня дела…

— Какие? — осведомился Коля.

— Важные.

— Ну какие?

— Я обещал сводить Ленку в кино… — Кеша трижды проклял то, что не мог соврать под прицелом Ритиного взгляда. А ведь он бы мог сказать, что устроился на работу, что должен помочь тете, подменить брата на смене, да что угодно! Полить цветы у соседки, сделать алгебру… Дурак.

— Ленка — твоя девушка? — подала голос Оля и звучал он до отвращения холодно, а в ее глазах сейчас сиял арктический ледник. Кеша кивнул, хотя мог сорвать.

— Хорошо вам сходить, — бросила Рита, гипнотизируя его взглядом, что-то недоброе было в ее словах и он почувствовал опасность, исходившую от этой девушки, ее властность, ее внутреннюю силу, от которой было не убежать. Она привыкла получать то, чего ей хочется и в данный момент ей хотелось его. Это читалось в этих вишневых глазах яркого насыщенного цвета.

— А вода такая теплая, как летом, — протянула она и облизнула полные губы. Это прозвучало как призыв, как приказ и, как любой послушный поданный ее высочества, Кеша не мог его ослушаться.

Из-за сильного ветра горожане, обычно прогуливавшиеся по бульвару, сегодня предпочли отсиживаться дома. Исчезли все уличные художники, которые торговали здесь незатейливыми городскими пейзажами и портретами, которые рисовали для желающих прямо на месте. Любое удовольствие за ваши деньги! Даже искусство. Только то искусство, к которому привыкла Лариса благодаря бабушкиному воспитанию, не продавалось на бульваре за копейки и не выставлялось на всеобщее обозрение, предпочитая скрываться от любопытных глаз. Этим искусством не были даже безвкусные картины в музее и головы вождей, не были люстры, копировавшие те, которые разгромила и пустила в переплавку красная армия, когда взяла этот город.

Что было им? Книги в толстых пыльных переплетах, которые жили вместе с ними в их небольшой квартире, на которую они поменяли свою прежнюю с трехметровыми потолками и старинной мебелью, за которую были не в состоянии платить. Потемневшие от времени картины, на которых уже не разглядишь изображения?

— Не принимайте меня за легкодоступную дурочку, которая станет развлечением во время вашей командировки, — выдала она, оторвавшись от собственных мыслей и бросила оценивающий взгляд на своего спутника. Они бродили вместе по пустому бульвару, где кроме ветра и пьяного дворника, который лениво скреб метлой у какого-то магазина, никого не было.

Мужчина улыбнулся, ему нравилась прямолинейность Ларисы, сочетавшаяся с ее вежливостью. Даже хамство из ее уст звучало так высокохудожественно, что из него можно было сделать афоризм.

— Я не принимаю, — спокойно сказал он, звали его Валентин, и был он лет на пятнадцать, а то и на все двадцать старше Ларисы, — ты просто интересна мне.

— Фея из закусочной, — Лариса покатилась со смеху, но в ее словах было слишком много горечи, — вы верно шутите, — продолжила она, успокоившись, — что же во мне интересного?

— Ты умнее многих взрослых людей, — признался Валентин, — ты очень интересный собеседник…

— Мужчина вашего возраста и положения не ограничится положением собеседников, — рассудила Лариса.

— На роль любовницы больше подходят такие девушки, как Вероника…

Если бы это была не Лариса, она бы не поняла, но после этих слов она вдруг воссияла и стала куда более дружелюбной.

— Вероника? «Две недели в другом городе»? — осторожно поинтересовалась она.

— Да, это моя любимая книга, — подтвердил Валентин, радуясь своей победе, впрочем, он вовсе не собирался с ней воевать и ее завоевывать. Ему действительно была интересна эта девушка, поражавшая совсем не детской мудростью, совсем не детским взглядом и взглядами на мир.

— Я вас обожаю! — Лариса расплылась в улыбке, чудесным образом преобразившей ее не красивое, но симпатичное лицо с большими чуткими глазами, — и, пожалуй, дам вам шанс.

— Теперь ты не откажешься от чая или чашечки кофе?

— Да, только мне нужно позвонить бабушке, — согласилась Лариса. Она чувствовала себя счастливой и окрыленной, потому что она всегда мечтала иметь взрослого друга, человека, который будет общаться с ней на равных, не взирая на ее возраст, как общались с ней только бабушка и мама, которая давно умерла.

Глава пятая

— Лариса, ты с ума сошла! — только и могла сказать Даша, слушая по телефону рассказ подруги о том, как та гуляла с каким-то взрослым мужчиной, который если не годился ей в отцы, то был старше больше чем на десять лет, — он наверное какой-нибудь извращенец, — добавила Даша после паузы. Она лежала на кровати на животе и накручивала на руку телефонный провод. В комнате было светло и уютно, а за окном завывал ветер.

— Что он сделает со мной в кафе? — беззаботно рассмеялась Лариса, — разве что только заболтает до смерти! Дашка! Как у него язык подвешен!

— И о чем только можно говорить со взрослым мужиком, — вздохнула Даша и добавила для верности, — дурочка ты, Лариска.

— О книгах! — ответила ее подруга, — он такой начитанный! Да наша Елена Львовна не знает и половины того, что знает он…

— Надеюсь, ты не о премудростях в постели, — цинично бросила Даша.

— Пошлячка, — беззлобно вздохнула Лариса.

— Просто я боюсь за тебя, дурынду, — грустно поделилась девушка и перевернулась на спину, разглядывая потолок с аляповатой люстрой, — как бы это не закончилось плохо…

— Мне ничего не угрожает.

— Хочу в это верить, — сказала Даша, — он тебе нравится?

— Как человек, — попыталась отмахнуться Лариса, в ее голосе послышалось беспокойство.

— Нет, а серьезно? — Даша оставила в покое телефонный провод и стала пальцами расчёсывать свои длинные волосы, снова с тоской думая о том, что они не рыжие и не белые, как у Марины. Может быть тоже, перекраситься? А что мама скажет? Нет, ей не пойдет. С такой физиономией только мешок на голову одеть и не волноваться больше на счет своей внешности.

— Бог с тобой, — как-то неопределенно ответила ее подруга на том конце провода.

— А Кеша? Ты его все еще любишь? — вот это она сказала зря, потому что за ее вопросом последовала некоторая пауза, в которую Даша слушала хруст в телефонной трубке и волновалась. — У него есть девушка, — ледяным голосом откликнулась Лариса.

— Мне кажется, что он ее не любит, — поделилась Даша. Она не хотела делать Ларисе больно и пыталась дать ей хоть крошечную надежду, хотя нисколько не верила в свои слова.

— Это его дело.

— Ты что!? — вдруг разозлилась Даша, — даже не попытаешься бороться за собственное счастье?!

— Я только и делаю, что борюсь, — как-то зло одернула Лариса, — это у тебя есть мама и папа, которые работают, чтобы у тебя было все, что тебе нужно, тебе только и остается, что с жиру беситься и рушить чужую любовь, — после этих слов Лариса вдруг кинула трубку. Такое было впервые, и Даша раньше никогда не слышала, чтобы девушка разговаривала с кем-нибудь так. Она была смятена, напугана, но в тоже время обижена. И что с того, что у нее полноценная семья? Что из того, что они живут пусть скромно, но в достатке? Разве она виновата в этом, виновата, что Лариса сирота? Как она может обвинять ее в этом!