Дмитрий Леонтьев - Охотники за удачей
Его прервала шумная компания из пяти девиц и двух парней, ввалившаяся в зал. Пока остальные рассаживались вокруг столика, одна из девушек направилась к бару и, небрежно бросив на стойку деньги, распорядилась:
— Гришуня, сообрази бутылку шампанского для нас и два кофе для «котов»… А это кто у нас такой сладенький? — прищурилась она на Врублевского, — Мальчик, тебе не скучно здесь одному?
— Это наш новый портье, — поспешил представить Врублевского бармен.
— А-а, еще один халявщик, — разочарованно протянула девушка, но глаз не отвела, продолжая оценивающе разглядывать юношу.
— Володя, — сказал бармен, — это наши…
— Я уже понял, — кивнул Врублевский. — Сложно было бы не понять.
Девушка пренебрежительно хмыкнула и направилась обратно к столику, бросив через плечо:
— Гриша, скажи своим «бессребренницам», чтобы поторопились с шампанским. А то скоро клиенты пойдут, не до расслабухи будет.
— Ты бы это… полегче. Так и врагов себе недолго нажить, — предупредил бармен Врублевского. — Та, что сейчас подходила, это Лариса Устенко, очень когтистая кошечка. Но самое главное, что она с Сашкой-«ко- том» спит, а Сашка — кореш самого…
— Гриша, — остановил его Врублевский. — У меня слишком плохая память, чтобы запоминать все тонкости и переплетения местного родственно-дружеского клана. Я не люблю кланы. Я люблю одиночек. Это — Лариса Устенко. Это я понял. Давай продолжим знакомство с остальными, благо народ уже пошел.
— Это еще что. Вот часам к десяти яблоку негде упасть будет. Смотри, вот этот, солидный такой, в костюме от Валентино, это Михаил Васильевич Бородинский. Богатейший человек. Был директором универмага «Прибрежный», теперь владеет сетью торговых точек по всему городу. Светлая голова. Его жена, Татьяна Максимовна, любезнейшая женщина, приходится родной сестрой жене нашего оперуполномоченного, капитана Сидоровского. Сергей Андреевич, к сожалению, у нас не бывает… А может быть, и к счастью. Очень неудобный человек. Даже не человек, а машина для отлова преступников. Казалось бы, с такими родственниками живи и не тужи, так нет же, фанатик розыска…
— Я понял, что в зал вошел бизнесмен Бородинский, — терпеливо констатировал Врублевский. — Дальше? Кто вон тот, толстомордый, с портфелем?
— Андрей Семенович Бородин, — бармен, явно недовольный тем, что ему не дали продемонстрировать глубинную осведомленность, решил быть кратким, — полковник милиции, начальник местного УВД. Дальний родственник Бородинского, но это неважно… Они все равно не очень ладят. Полковник делает хорошие заказы, дает щедрые чаевые… Только шумен очень. Недавно с ним вышел очень неприятный казус… Это тоже неважно. Я бы рекомендовал вам, Володя, быть с ним поосторожнее. Ходят слухи, что он в очень хороших отношениях с лидером одной из наших группировок — Шерстневым. Тоже какие-то дальние родственные связи. Сам Шерстнев к нам не ходит. Здесь бывает его конкурент — Березкин. Но бывает редко, видимо, боится покушений… Вот этот красавец, что вошел за ним следом — Евгений Филимошин, журналист. Стервец страшный. За любую дурно пахнущую информацию мать родную продаст. С ним даже говорить опасно: так все переиначит, что только диву даешься — как ему могло такое в голову прийти? А ведь не за свои, а за твои мысли выдает. Те, кто успели его узнать, иначе как «Мерзавчиком» и не кличут. А на внешность такой представительный мужчина, красавец, спортсмен. Вылитый Джеймс Бонд, хоть сейчас в кино снимай.
— Это все завсегдатаи?
— Нет, будет еще немало. И бизнесмен Абрамов захаживает, и банкир Красильников. «Березкинцы» толпами валят. Естественно, те, кто побогаче, да те, кто поближе к самому Березкину стоят. Мелочь-то по кафе тусуется.
— Березкин и Шерстнев — это воры в законе?
— Нет, воры в законе — это несколько другое. Они у нас тоже есть. Точнее, один, по кличке «Капитан». Он у нас не бывает. А эти двое — так называемые «авторитеты». Это новая формация, образовалась сразу после объявления «перестройки». Слышал, наверное, про спортсменов-рэкетменов? Вот и у нас две такие группировки есть. Друг друга не любят. Говорят, даже постреливают друг дружку иногда, стоит зазеваться. Но внешне все тихо, мирно, полюбовно…
— Бандиты, милиция, журналисты, — перечислил Врублевский. — М-да, муравейник… Им что, пойти больше некуда? Как они все на одной грядке умещаются?
— Да уж как-то умещаются. Отдыхать хорошо все хотят, а наше заведение, что ни говори — лучшее в городе. Здесь атмосфе-эра, так сказать, благоприятствующая активному отдыху. Люди хотят и отдохнуть и себя показать, засвидетельствовать свое право на элитарность. «Сливки общества». Аристократия.
— Аристократия — это не всегда все самое лучшее, — заметил Врублевский. — Чаще всего это то, что «плавает сверху».
— К сожалению, да, — вздохнул бармен. — И скоро мы испытаем это на своей шкуре. Вот сейчас они сделают заказы, пропустят по первой стопке, и начнется моя тяжелая работа. Косяком к стойке потянутся. Сценарий известный. Бородинский и Красильников поужинают и уйдут, а вот остальные… Остальные — твои.
К стойке бара направились два посетителя, и Врублевский вышел в вестибюль. Там тоже кипела работа — гардеробщик неутомимо раскрывал двери и едва ли не в пояс кланялся очередному посетителю:
— Здрас-сте. Очень вам рады… Здрас-сте. Счастливы видеть… 0-о! Здравствуйте! Добро пожаловать, проходите, ваш столик ждет… И мы вас ждем-с…
— А провожаешь ты их как? — не удержался от вопроса Врублевский, выгадав минуту затишья.
Гардеробщик подумал и лукаво улыбнулся.
— Пшел вон, свинья пьяная! — озвучил он «церемонию проводов». — Преимущественно так. По крайней мере с большинством. Они же удержу не знают и к тому времени все равно ничего не слышат, кроме интонации. А интонации у меня очень уважительные… Здрас-сте, проходите, давно ждем вас, — приветствовал он очередного посетителя и, повернувшись к Врублевскому, поинтересовался: — Ну и как тебе этот ежегодный бал у сатаны?
— Что-то ты слишком начитан для гардеробщика, — прищурился Врублевский.
— А что здесь еще делать? — пожал тот плечами. — Это зимой работы много, весной, осенью, когда они все в пальто да плащах, а месяца четыре, а то и все пять — сижу, книжки почитываю… А ты, стало быть, с этого дня у нас «главный боевик местного значения»? Взял Дмитриевич на службу?
— Взял, — подтвердил Врублевский. — Быстро у вас тут слухи разносятся. Как круги по воде.
— Хороший гардеробщик обязан все знать, — улыбнулся его собеседник. — Вы даже представить не можете, что знают обычные, неприметные гардеробщики, — он с загадочным видом поманил Врублевского пальцем и, когда тот приблизился, доверительно сообщил: — Они знают все!
— С ума сойти можно, — притворно восхитился Врублевский. — Теперь я знаю, у кого можно получить ответ на давно интересующий меня вопрос: есть ли жизнь на Марсе?
— Нет, — грустно ответил гардеробщик. — Увы, ее там нет. Там много интересного, но жизни уже нет. И соваться туда сейчас очень опасно. Тем более, что раньше девяносто девятого года мы туда все равно не попадем…
И он бросился открывать двери перед очередным посетителем. Врублевский восхищенно покачал головой, и пробормотав: «Сумасшедший дом в полнолуние», — вернулся в зал. В дверях едва не столкнулся с темноволосой Аней.
— Началось, — сообщила со вздохом девушка, — Иди, успокаивай первого «алконавра». Только осторожнее — полчаса назад он еще был «ментозавром». Наш орел — полковник Бородин напился и, возбудившись к руководящей деятельности, лезет допрашивать беднягу Красильникова на предмет появления у того первоначального капитала. Причем, ссылается на свидетеля Маркса…
Врублевский поспешил к столику банкира, возле которого стоял, для прочности уперевшись в столешницу кулаками, коренастый Бородин и гневно нависал над своей обиженно насупившейся жертвой.
— А я говорю, что честным путем первоначальный капитал не заработаешь! — гудел полковник, пытаясь впиться в жертву «проницательным взглядом», но глаза предательски разбегались, и это раздражало его еще больше. — Ну так что, сам признаешься, или третью степень допроса прямо здесь применить?..
— Может, милицию вызвать? — спросила из-за плеча Врублевского Аня. — Пусть они сами своего шефа и успокаивают.
— Не стоит, — Врублевский обвел зал глазами, что- то отыскивая, и его взгляд остановился на Филимошине. — Как зовут журналиста?
— Мерзавчик… В смысле: Евгений Игнатьевич, — поправилась официантка.
Врублевский подошел к журналисту, с нескрываемым интересом наблюдающим за разгорающимся скандалом, и поздоровался:
— Добрый день, Евгений Игнатьевич. Не могли бы вы оказать мне помощь в разрешении одной небольшой проблемы? Я новый охранник бара и сейчас передо мной стоит возможность выбора: выпроводить этого господина за дверь, или же отдать вам, совершив таким образом взаимовыгодную сделку.
