Сильвия Аваллоне - Стальное лето
Позывные выпуска неслись из всех телевизоров, из всех открытых окон на улице Сталинграда. Анне нравилась эта заставка и нравились позывные, слушая их, она представляла себя взрослой, частью чего-то большего — Милана, Рима, той Италии, которую она, итальянка, никогда не видела.
— Молодчина какая, — сказала Сандра, увидев, что дочь перемешивает макароны. — Что бы я без тебя делала! С твоим папашей-идиотом и братцем-неудачником!
Сандра поставила сумки и устало потянулась — спина опять весь день болела. Потом, не теряя времени, пошла разгружать стиральную машину, которую включила утром, перед работой.
Анна любила мать: Сандра много работала, но находила время и для того, чтобы раздавать листовки и устраивать вместе с демократами праздник Объединения Италии. Кроме того, она читала газеты, «Республику» и «Освобождение», и все время твердила дочери, чтобы та училась — тогда она сможет стать депутатом парламента или даже сенатором. Анне хотелось в это верить.
— Откидывай макароны, — крикнула Сандра, — эти двое все равно не придут к обеду.
С тазом, полным мокрых простыней, носков и трусов, Сандра вышла на лестничную площадку и вызвала лифт. По лестнице, смачно переругиваясь, поднимались соседки в чавкающих шлепанцах. Выстроить нормальные отношения с соседями было нелегко: войну могли объявить даже из-за носка, упавшего на балкон. Однако Сандра не сдавалась. Более того, перед каждыми выборами она упорно распространяла листовки, которых почти никто не читал.
Под самой крышей, на двенадцатом этаже, было как в печке. Сандра зажмурилась: лето роилось вокруг миллионами цикад.
Разлепив глаза, она осторожно взглянула на бесконечную голубизну неба, сливавшегося с морем. Яркие краски кружили голову. Лазоревые силуэты далеких островов — Эльбы, Капрайи, Джильо — заставили ее мечтательно улыбнуться, хотя на поездку надеяться было нечего.
Затем Сандра увидела мать Франчески. Та развешивала белье. Ветер путал ей волосы и норовил унести прочь выстиранные носовые платки.
— Роза! — окликнула Сандра, и та медленно, с опаской обернулась.
На женщине были стоптанные башмаки не по сезону и перепачканный фартук поверх черного домашнего платья. «Одевается, как моя бабушка, — подумала Сандра, — а ведь совсем молодая». Роза действительно была на десять лет младше Сандры, и в ушах ее поблескивали совсем неплохие сережки.
— Ты тоже до обеда белье развешиваешь? — спросила Сандра, чтобы завязать разговор.
Черные, как смоль, глаза Розы оживились. Она не подошла к соседке, но было видно, что ей хочется поговорить.
— Жаль, что мы редко встречаемся. Зашла бы как-нибудь ко мне кофе попить… В субботу я не работаю, — сказала Сандра.
— Я бы с радостью, — сдержанно ответила Роза.
Активистка-общественница и домохозяйка украдкой изуча ли друг друга. Они не стояли — одна наступала, другая пятилась, — а запах вареной капусты с нижних этажей все усиливался.
— Так, значит, буду тебя ждать! — продолжила Сандра. — Она знала, как нужно разговаривать с людьми, и мечтала, что когда-нибудь сможет выступить на митинге, хотя всю жизнь только и делала, что раздавала листовки. — Ведь странно, правда? Живем рядом, наши дочери — лучшие подруги, а мы едва знакомы.
— Да, ты права. Я зайду на неделе, — с вежливой улыбкой ответила Роза и вновь принялась развешивать простыни.
Сандра разглядывала хрупкую женщину, о которой ничего толком не знала, хотя и догадывалась о некоторых подробностях ее жизни.
— Если хочешь, я принесу десерт, — неожиданно предложила Роза. Удивительно, но дочь на нее ничуть не похожа.
— Прекрасно, принеси десерт, а то я совсем не умею печь сладкое. Анна все время на меня ругается, говорит, что мама, которая не умеет печь тортики, — это неправильная мама, — засмеялась Сандра.
Розу одновременно и притягивала, и пугала эта уверенная в себе, энергичная женщина, которая каждый день накладывает макияж и на работу ходит в туфлях с высокими каблуками. Она испытывала к соседке необъяснимую, инстинктивную симпатию, как к подружкам-одноклассницам в школе. С тех пор как Роза в восемнадцать лет переехала из Калабрии в Тоскану, подруг у нее не было. А потом она вышла замуж.
— Анна такой красавицей стала! — сказала Роза, окончательно преодолев робость.
— Надеюсь, дочка не будет задаваться, — фыркнула Сандра. — Франческа тоже похорошела. Как раз вчера я видела, как она возвращается с моря в купальнике, и подумала: вот это да, как девочка выросла!
Глаза Розы заблестели.
Далекие острова, подернутые дымкой, манили и ее.
Женщины продолжали развешивать белье на свободных веревках.
— А как твой муж поживает? У него все в порядке? — спросила Сандра.
Роза изменилась в лице, корзинка с прищепками выскользнула из ее рук, и прищепки разлетелись по всему полу.
— Да, — невнятно проговорила она.
Сандра заметила и ее смятение, и синяк на шее.
Свежий ветер трепал белье. В полной тишине Роза собрала с пола прищепки и пошла к выходу, даже не попрощавшись.
— Так я тебя жду в гости, не забудь, — повторила Сандра.
Худенькая Роза двигалась неуверенно, будто боялась, что на нее нападут; сжимая кулачки, она смотрела под ноги. Разговор с Сандрой заставил ее на мгновение вспомнить, что она еще молода и, может быть, красива.
Она внезапно остановилась, потом решительно обернулась к Сандре и прокричала:
— Пока! Я обязательно зайду к тебе!
Сандра, достававшая из таза последнюю пару носков, улыбнулась:
— Я на это рассчитываю!
Роза была счастлива. В конце концов, что плохого в том, что у нее может появиться подруга?
5
Ровно в два Анна позвонила в дверь квартиры, где проживала семья Морганти.
Мать Франчески приоткрыла дверь — ровно настолько, чтобы разглядеть, кто стоит на площадке.
— Здравствуйте. Франческа готова или еще ест?
Тонкими пальцами Роза теребила дверную цепочку, не решаясь ее снять. Почему-то она не решалась смотреть в глаза Анне.
— Я могу попозже зайти, — сказала девочка. Ей казалось, что Роза хочет загородить не только проход, но и обзор.
Анна никогда не переступала порог этой квартиры. Она дружила с Франческой с самого рождения, но ни разу не была у нее в гостях.
Хотя света было мало, девочка заметила, что у Розы что-то не так с лицом: по щеке, под влажным, угольно-черным глазом, разливалась лиловая тень.
— Сегодня Франческа не пойдет на море.
— Почему?
Роза вздрогнула от ее вопроса. Девчонка в купальнике, в босоножках на высоченной платформе, с кучей заколок в темных волосах, с губами, намазанными ароматным клубничным блеском, с сеткой для ловли морских собачек в руке, с рюкзачком, набитым тюбиками крема, и полотенцем через плечо казалась ей пришелецей из другого мира. Мира, в котором по праву должна была жить и ее дочь. Обезоруженная, Роза сказала с виноватой улыбкой:
— Она плохо себя чувствует, пусть лучше дома посидит.
— Но ведь лето на дворе! Что с ней такое? — не отступала Анна — так просто ее не проведешь.
— Приходи завтра. Завтра Франческе будет гораздо лучше.
Из квартиры не доносилось ни звука, даже телевизор не работал.
По тому, как Анна поджала губы, Роза поняла, что девчушка обо всем догадывается.
— Обещаю, завтра она придет, — отрезала женщина и захлопнула дверь. Дело не в обещании, подумала она, просто нужно восстановить справедливость. Как только этот монстр уйдет, она поговорит с дочерью. Скажет ей, что она тоже может гулять и развлекаться, как и все ее подружки. Хватит, натерпелись. Сама она возьмет себя в руки, найдет работу и заявит на мужа в полицию. Точно — и потребует развода.
Франческа должна понять, что единственная проблема — это работа. Ей, Розе, надо найти работу, чтобы у них были деньги. Она ненавидит своего супруга и больше не даст ему творить это безобразие.
Анна пару минут постояла перед закрытой дверью. В оцепенении. Как кошка, которую внезапно ослепили светом автомобильных фар.
Что же теперь делать? На море идти не хочется… Чертов бабуин, врезать бы ему как следует! Зачем вообще нужны отцы?
За дверью по-прежнему тишина.
Девочка спустилась во двор, со всех сил пнула камешек, швырнула рюкзачок на землю и уселась на полуразвалившуюся скамейку.
С места не сдвинусь, пока не выйдет Франческа.
Неподалеку старушки увлеченно играли в карты, попутно обсуждая последнюю серию «Инспектора Деррика». Анна смерила их ненавидящим взглядом.
Звонить в дверь не имело смысла. Достаточно было взглянуть на эту женщину, чтобы все понять. И про тумаки, и про все прочее. Девочка сжала пальцы. Ей хотелось что-то сделать, например взобраться по водосточной трубе к окну Франчески, но этот монстр, отец подруги, наводил на нее ужас.
