Эмиль Ажар - Страхи царя Соломона
Месье Соломон, во всяком случае, стал очень богатым и теперь тратил состояние на благотворительность; если бы его могли избрать на достойное его место, то он распространил бы свои благодеяния на все человечество и, быть может, добился бы для него лучшей доли.
5
Я продолжал работать таксистом, время от времени ходил по вызовам чинить домашнюю технику, а иногда месье Соломон вызывал меня, чтобы я его куда-то отвез или чтобы посетить тех, кого службе SOS не удалось по телефону спасти от отчаяния. Случалось, что он брал напрокат микроавтобус и организовывал коллективную экскурсию, чтобы вывезти на природу всех тех, кто стал жертвой старости, и тогда я вез их подышать свежим воздухом в Зеленую Нормандию или в лес Фонтенбло. Приходилось также оказывать помощь на дому тем, кого дети или родственники вынуждены оставлять одних, уезжая в отпуск. Когда у меня было немного свободного времени, я ходил в районные библиотеки тех кварталов, где оказывался, и брал книги знаменитых авторов — Дюма, Бальзака, а также Библию, все, что мне казалось наиболее интересным, и часами читал, чтобы ни о чем не думать. Книжные магазины я посещаю неохотно, я не знаю, что надо спросить. Чтобы купить книгу, надо ее знать, четко понимать, что именно ты берешь, а уйти, ничего не купив, мне бывает неловко. А когда продавцы вас спрашивают: «Не могу ли я вам помочь?», я теряюсь, мне нечего им ответить. Но в большую книжную лавку на улице Мениль я ходил часто, потому что там всегда полно народу и продавцы к вам не пристают. Там есть отдел словарей, и я люблю в них заглядывать. Продавщица, высокая блондинка, никогда ко мне не обращается, когда я там болтаюсь, и вообще ведет себя так, будто меня и нет, чтобы меня не смущать. Я бывал там раз двадцать, не меньше, но никогда ничего она себе не позволила, даже взгляда на меня не бросила. Она наверняка очень хорошая. Посетители зовут ее Алиной, и я тоже, когда о ней думаю, иногда так называю ее про себя. Однажды вечером я на улице дождался закрытия магазина, а когда она вышла, помахал ей рукой. Она мне мило ответила не останавливаясь. Это повторялось пять вечеров подряд, а в последний раз она остановилась.
— Вы живете здесь поблизости?
— По правде говоря, нет.
Она дружески смотрела на меня и улыбалась, я ее явно забавлял.
— У вас настоящая страсть к словарям.
— Я ищу одну вещь…
Она не спросила меня, что именно. Если бы я знал, что я ищу, это значило бы, что я уже нашел.
— Мы получили новое издание Ибрис в двадцати четырех томах, может, в нем вы найдете, что вам нужно.
Она махнула мне рукой — чао, и я ей ответил. И снова она мне улыбнулась.
— Нет, не думаю, чтобы я смог найти то, что ищу.
После этого случая я стал ходить все чаще и чаще в этот книжный магазин, и всякий раз, когда я уходил, мы махали друг другу рукой.
Я заметил, что месье Соломон смотрит на меня, словно он хочет меня о чем-то спросить, но стесняется. И вот однажды он вызвал меня, я застал его за письменным столом с разложенными на нем марками. Он был в своем роскошном халате и постукивал рукой по столу. Когда он думал, он часто постукивал вот так своей красивой рукой.
— Вот что, мой друг. Прежде всего я хочу вас поздравить, приветливость и добрая воля теперь редко встречаются, я в вас не ошибся. У вас настоящее призвание добровольно приходить на помощь людям, по мере своих сил вы помогаете им жить. У меня оказался верный нюх, потому что по первому впечатлению, судя по вашему лицу и всему вашему облику, можно подумать, надо в этом признаться, что вы опасный парень. Ваша истинная сущность открывается только при знакомстве…
Он умолк и снова стал постукивать рукой.
— Наши друзья, что отвечают на звонки, уже несколько раз говорили с одной дамой, которая хотела бы со мной встретиться, я будто бы знал ее когда-то. И в самом деле, ее имя мне кажется смутно знакомым. Кара… нет, Коре… Кора Ламенэр, кажется, так. Сейчас я вспоминаю. Она была певицей… Задолго до войны… в какие же это годы?.. Ну да, в тридцатые. Ее совсем забыли, и, похоже, у нее нет друзей, с годами это вырастает во все более серьезную проблему. Не знаю, почему она обращается именно лично ко мне. Так вот, посетите ее и узнайте, как ей живется. На такого рода звонки нельзя не отвечать, это рискованно.
Месье Соломон нахмурил брови, глубоко задумался.
— Кора Ламенэр, да, именно так. Я теперь точно вспомнил. Довольно известная в свое время певица, карьера которой только начиналась… И один из моих друзей… в общем, это длинная история. Она была жанровой певицей, так их тогда называли.
И тут меня ожидал сюрприз. Лицо месье Соломона вдруг озарилось юмором, и он пропел:
Мой избранник!Ты любовь и мечта, ты на свете один,Мой избранник!Счастье жизни моей и души властелин,Мой избранник!
Он знал наизусть всю песню.
— Это двадцатые годы. Мистенгет'. Я не забыл. Слова Альбера Вилемеца и Жака Шарля. Музыка Мориса Ивэна.
Он был явно очень доволен, что у него оказалась такая хорошая память, ведь с возрастом, как известно, она сдает раньше всего остального. Он дал мне адрес.
— Принесите ей большую корзинку глазированных фруктов из Ниццы, — сказал он, и почему-то у него вдруг заметно улучшилось настроение и даже вырвался смешок, вызвавший у меня недоумение. Обычно месье Соломон посылал своим подопечным свежие фрукты, и я удивился, что он велел отнести этой даме глазированные фрукты из Ниццы, которые все же как-то сродни консервам и не приносят в дом приятную свежесть.
6
Она жила на улице д'Ассас, и когда я позвонил в левую дверь на втором этаже, как было указано внизу, у входа в подъезд, я очутился перед дамой с веселыми глазами, которая прекрасно выглядела для своих лет, несмотря на морщинки у глаз и, что еще заметнее, увядшую кожу шеи. Про нее никак нельзя было сказать, что это старушка. Такое слово просто не приходит на ум, когда глядишь на нее. Она была в розовой пижаме, в туфлях на высоком каблуке, а на лоб спадала прямо подстриженная прядь волос цвета красного дерева, которую она, рассматривая меня, теребила пальцем, словно играя. В комнате крутилась пластинка Шарля Тренэ «Мамзель Клео», я узнал эту песенку, ее теперь еще иногда исполняют.
— Вам кого?
— Мадемуазель Кору Ламенэр. Она засмеялась, покручивая прядь.
— Это я. Конечно, вам мое имя ничего не говорит, вы слишком молоды. Меня ее слова удивили. Я, естественно, видел, что мы разного возраста, но не понимал, при чем здесь это.
— Вы тогда еще не успели родиться, — добавила она, а я по-прежнему ничего не понимал.
Я протянул ей корзину глазированных фруктов из Ниццы.
— Меня попросили вам это передать.
— От кого?
— Вы несколько раз звонили по телефону «SOS альтруисты-любители». Вы о нас думали, это мило с вашей стороны, и в ответ мы решили о вас подумать. Она посмотрела на меня с недоумением, словно я над ней смеюсь.
— Я никогда не звонила в SOS! Никогда! Что это вам взбрело в голову? С какой стати мне туда звонить?
Она была явно недовольна.
— Разве по моему виду можно подумать, что мне нужна помощь? Что все это значит?
А потом она спохватилась:
— Ах, я понимаю, в чем дело. Я не звонила службе SOS, я звонила месье Соломону Рубинштейну и…
— Это тот же номер, — сказал я. — И иногда он даже сам берет трубку, если ему охота.
— У меня был личный звонок. Я просто хотела узнать, жив ли он, вот и все. Я как-то вечером думала о нем и не знала, здесь ли он еще или нет. И позвонила, чтобы это узнать.
Я решительно ничего не понимал. Месье Соломон сказал мне, что не знает ее. Сперва он даже не мог назвать ее фамилию — провал памяти — и постукивал себя по лбу, силясь вспомнить.
— Это он посылает мне эту корзину?
Месье Соломон попросил меня не называть его имени. Он не знал удержу в своих благодеяниях вовсе не в поисках благодарности. Просто он любил доставлять другим удовольствие, хоть ненадолго озарить солнышком жизнь тех, для кого она была безрадостной. Он мог, например, полностью оплатить отдых человеку, который никогда не видел моря, подарить кому-то хороший транзистор, а как-то я отвез даже телек одному старому господину, у которого отнялись ноги, и месье Соломону рассказали, что он в ужасном состоянии. Чака очень заинтересовала такая щедрость. Он считает, что царь Соломон занимается подменой, замещением.
Замещение — временное исполнение обязанностей какого-то штатного сотрудника. Так сказано в маленьком Ларуссе. Чак убежден, что царь Соломон занимается подменой, замещением штатного, которого нет, когда надо, он мстит Ему тем, что Его подменяет, привлекая таким образом внимание к Его отсутствию. Я попытался не продолжать этот разговор, с Чаком никогда не знаешь, что он скажет, его неожиданные выходки могут иногда просто с ума свести. Короче говоря, он пытался меня уверить, что царь Соломон занимался заменой, чтобы преподать Богу урок и пристыдить Его. Месье Соломон считает, что Бос пренебрегает своими прямыми обязанностями, а так как у месье Соломона есть средства, он старается кое-где Его заменить. Быть может, Бог, увидев, что другой старый господин осыпает людей благодеяниями вместо него, будет этим задет за живое, перестанет проявлять равнодушие к людским бедам и покажет наконец, что он способен на большее, чем брючный король Соломон Рубинштейн. Вот как Чак объяснял щедрость месье Соломона и его великодушие. Великодушие — свойство характера, выражающееся в бескорыстной уступчивости, в способности жертвовать своими интересами. Я здорово посмеялся при мысли, что месье Соломон подает некие знаки Богу и пытается Его пристыдить. А еще Чак назвал царя Соломона никудышным Гаруном ар-Рашидом. Можно произносить и Гарун аль-Рашид, это герой сказок «Тысячи и одной ночи», и его любили за великодушие.
