Ивлин Во - Офицеры и джентльмены
Так проходили почти все вечера. Каждое утро Гай просыпался в своей спальне в отеле все более и более озабоченным. По прошествии месяца он решил уехать из Лондона и посетить своих родных.
Сначала он поехал к сестре Анджеле, в ее дом в графстве Глостершир, который Бокс-Бендер купил, когда был избран в члены парламента по своему избирательному округу.
– Мы живем здесь в ужасной нищете, – заявила ему Анджела по телефону. – У нас теперь даже нет возможности встретить людей в Кембле. Нет бензина. Тебе придется сделать пересадку на местный поезд. Или сесть на автобус из Страуда, если он еще ходит. Но мне кажется, его уже отменили.
Однако на станционной платформе в Кембле, когда он выбрался из коридора вагона, где простоял четыре часа, его встретил племянник Тони. На нем был фланелевый костюм. О том, что Тони солдат, можно было догадаться только по его коротко подстриженным волосам.
– Привет, дядя Гай. Надеюсь, я – приятный сюрприз для вас. Приехал, чтобы избавить вас от поездки в местном поезде. Перед отправкой нам дали отпуск и снабдили особыми талонами на бензин. Залезайте.
– А ты разве не должен быть в форме?
– Должен. Но в форме никто не ходит. Я чувствую себя настоящим человеком, когда снимаю ее хоть на несколько часов.
– А мне думается, я носил бы форму все время, если бы мне дали ее.
Тони Бокс-Бендер простодушно рассмеялся:
– Хотелось бы мне посмотреть на вас в форме! Я почему-то не представляю вас бравым солдатом. А почему вы уехали из Италии? По-моему, Санта-Дульчина – самое подходящее место переждать войну. Как же там все остались?
– В момент отъезда все даже всплакнули.
– Наверное, им жалко было расставаться с вами.
– Вряд ли. Просто им ничего не стоит заплакать.
Они быстро ехали по дороге между невысоких холмов Котсуолда. Вскоре далеко впереди показалась долина Беркли и золотисто-коричневая в лучах вечернего солнца река Северн.
– Ну как ты, доволен, что отправляешься во Францию?
– Конечно. Гоняют нас в казарме целыми днями. До чертиков надоело! А еще лучше сейчас дома – повсюду сокровища искусства, да и готовит мамуля…
Дом Бокс-Бендеров – небольшое феодальное имение с остроконечной крышей – находился в отличающемся вычурным изяществом поселке, в большинстве коттеджей которого имелись ванны, а стены были задрапированы мебельным ситцем. Гостиная и столовая в доме Бокс-Бендеров были до потолка заставлены деревянными корзинами.
– Какая досада, дорогой, – встретила его Анджела. – Я думала, что мы устроимся куда лучше. Вообразила себе, что у нас будет коллекция Уоллеса, что мы будем наслаждаться севрским фарфором, произведениями Буля и Буше. Такая культурная война, думала я. Вместо этого мы получили хеттские таблицы из Британского музея, причем не имеем права даже взглянуть на них. Мы ждали совсем не этого, бог свидетель. Тебе будет страшно неудобно у нас, дорогой. Мы отвели тебе библиотеку. Весь верхний этаж закрыт, чтобы, если будут бомбить, мы не выбросились в панике из окон. Это все Артур придумал. Слишком уж он изобретательный, я бы сказала. Мы с ним ночуем во флигеле. Уверена, что в один прекрасный вечер, пробираясь туда по саду, мы сломаем себе шею. Пользоваться карманным фонариком Артур категорически запрещает. Все это сплошной идиотизм. Никто же не увидит этого фонарика!
Гаю показалось, что его сестра стала более разговорчивой, чем прежде.
– Может быть, на твой последний вечер нам нужно было пригласить кого-нибудь, Тони? Боюсь, что одним нам будет скучно. Но кого пригласить? Нам и самим-то места не хватает, приходится кушать в рабочем кабинете Артура.
– Нет, мамуля, одним намного лучше.
– Я не сомневалась, что ты так ответишь. Конечно, это очень хорошо, что ты приехал, но я думаю, что тебя могли бы отпустить и на две ночи.
– Я должен быть на месте к побудке в понедельник. Вот если бы вы были в Лондоне…
– Но ведь тебе, несомненно, хотелось бы провести последнюю ночь дома, не так ли?
– Неважно где, лишь бы ты была рядом, мамуля.
– Хороший мальчик, правда, Гай?
Библиотека была сейчас единственной комнатой в доме, где можно принять гостей. Постель, приготовленная для Гая на софе у стены, никак не гармонировала со стоящими рядом географическим и астрономическим глобусами.
– Тебе и Тони придется умываться в комнатушке под лестницей. Он, бедный ребенок, спит в оранжерее… Ну, я пойду хлопотать насчет обеда.
– Для волнений нет ни малейших оснований, – сказал Тони. – Мамуле и папуле, видно, нравится все переворачивать вверх дном. Мне кажется, это потому, что до сего времени все содержалось в строжайшем порядке. К тому же папуля всегда был скуповат. Он ненавидит платить деньги, когда знает, что обязан сделать это. Теперь он думает, что предоставилась отличная возможность сэкономить.
В комнату вошел Артур Бокс-Бендер с подносом в руках.
– Вот видишь, как мы обходимся без удобств, – сказал он. – Через год или два, если война продлится, каждый будет вынужден жить так. Мы просто начали это раньше времени. Занятнейшая вещь.
– Ты-то приезжаешь сюда только на уик-энды, – сказал Тони. – Я слышал, ты очень уютненько устроился там, на Арлингтон-стрит.
– По-моему, ты предпочел бы использовать свое увольнение в Лондоне?
– Не обязательно, – ответил Тони.
– Для мамы места в лондонской квартире нет. Никаких жен. Это одно из условий нашего дружеского договора о найме квартиры. Хереса, Гай? Интересно, понравится ли он тебе. Это из Южной Африки. Скоро все будут пить его.
– Такое усердие во введении новой моды, Артур, – нечто новое для вас.
– А тебе что, херес не нравится?
– Не очень-то.
– Чем скорее мы привыкнем к нему, тем лучше. Из Испании вина больше не поступают.
– А на мой вкус они все одинаковые, – заметил Тони.
– Что ж, стол накрыт в твою честь.
Жена садовника и девушка из поселка составляли теперь всю домашнюю прислугу. Легкую и чистую работу по кухне Анджела выполняла сама. Вскоре она позвала их обедать в небольшую комнату, которую Артур Бокс-Бендер любил называть рабочим кабинетом. В деловой части Лондона у него был просторный кабинет; в городе, который избрал его в парламент, специальный агент Бокс-Бендера имел постоянную контору; его личный секретарь располагал в юго-западной части Лондона канцелярией, картотекой, машинисткой и двумя телефонами; никакой важной работой в комнате, в которой они сейчас обедали, Бокс-Бендер никогда не занимался, но он решил называть ее рабочим кабинетом потому, что так делал мистер Краучбек, который усидчиво работал здесь над всеми документами, касающимися имения в Бруме. Во всем этом, по мнению Бокс-Бендера, была какая-то настоящая сельская изюминка.
В мирные времена Бокс-Бендер частенько устраивал у себя скромные обеды на восемь – десять человек. Гай помнил многие такие вечера в освещенной свечами столовой: довольно строго подобранные блюда и вина, прямо сидящий на своем месте Бокс-Бендер и направляемый им разговор на скучнейшие темы. Сегодня, в условиях, когда Анджела и Тони были вынуждены часто вставать, чтобы принести или унести тарелки, Бокс-Бендер, видимо, чувствовал себя менее непринужденно. Он пытался обсуждать все такие же скучнейшие темы, но Гай и Тони говорили преимущественно о том, что занимало каждого из них.
– Просто поразительно, как поступила семья Эберкромби, – сказал Бокс-Бендер. – Вы слышали? Упаковались и отправились на Ямайку со всеми пожитками.
– А почему бы им и не отправиться? – сказал Тони. – Здесь от них никакой пользы. Просто лишние рты.
– Так, пожалуй, можно и обо мне сказать, я, кажется, тоже собираюсь стать лишним ртом, – заметил Гай. – По-моему, это зависит от того, у кого какой взгляд на подобные вещи. Некоторые хотят быть во время войны со своим народом.
– Что-то не замечаю этого, – сказал Тони.
– Полезной работы и для гражданских сколько угодно, – сказал Бокс-Бендер.
– Из семьи Прентисов все эвакуированные возвратились в Бирмингем раздраженные и разгневанные, – сказала Анджела. – Им всегда невероятно везло. Нам же достались всякие хеттские ужасы, вот и живи с ними.
– А как ужасно, когда солдаты не знают, где находятся их жены и семьи, – сказал Тони. – Наш бедный офицер по бытовому обслуживанию тратит целые дни, чтобы установить их местонахождение. Шесть человек из моего взвода поехали в увольнение, не зная, куда им, собственно, ехать, где их семьи.
– Пожилая миссис Спэрроу упала с лесенки, когда собирала яблоки, и сломала обе ноги. Ее не положили в больницу только потому, что все койки зарезервированы для пострадавших во время воздушных налетов.
– У нас днем и ночью дежурит офицер, ведающий пассивной противовоздушной обороной. Ох и нудная же это обязанность! Он через каждый час должен звонить по телефону и докладывать: «Все в порядке, самолетов противника нет».
