Андрей Молчанов - Форпост
Злые и злом умудренные гости, судя по всему, понимали текущую ситуацию точно также, и понимание такого рода напряженно пронизало прокуренное тусклое пространство подвала обреченностью и безнадегой.
— В общем, так, — поразмыслив, изрек Рома, кладя трубку на рычаг телефона. — Никто не подходит, но сегодня я обязательно с ним свяжусь, а встречу назначим на завтра.
— Что же это за «крыша», которую в нужный момент не найдешь? — лениво удивился востроносый. — И неужели у авторитетного человека Бешеного нет секретаря и помощников? Что-то ты гонишь, друг, этот бизнес устроен не типа «налейте стакан за труды»…
— Ладно, я пойду, — сказал Олег, которому до разбирательств шефа никакого дела в свете ничтожности его собственной должности, не было.
— Ты постоишь и потерпишь, — даже не обернувшись в его сторону, проронил глава бандитов. — И когда я разрешу кому-либо отсюда выйти, тот выйдет.
Небрежная лапа одного из верзил зацепила Олега за отворот куртки и развернула спиной к стеллажам.
Но прежде чем был завершен этот унизительный жест, запястье верзилы было перехвачено, бывший десантник, следуя нехитрой механике отработанного приема, провел болевой на локоть и, когда противник невольно согнулся от боли, с силой подтолкнул его вперед.
Не меняя согбенной позы, парень влетел головой в чугунную батарею. И пока пытался, матерясь, приподняться, второй бандит сноровисто выхватил из-под полы пистолет, наведя его драчливому курьеру в лоб.
Не было ни эмоций, ни мыслей, ни смятения. Олег словно нехотя поднял руки, кончиками пальцев зацепил край кепки, равно как на учениях по рукопашному бою свой голубой берет, и через мгновение кепочка уже летела в физиономию держателя пистолета. Безусловный рефлекс, конечно же, сработал: глаза противника невольно зажмурились, и потекла главная секунда поединка, в течение которой левая рука Олега отодвинула кисть с оружием в сторону, а кулак правой влепился в переносицу — плоскую и уже неоднократно перебитую. Пистолет брякнулся на пол, верзила, схватившись за лицо, взвыл с нутряной ослепленной ненавистью, невольно присев от боли, но оружие уже перешло в руки победителя. Щелкнул затвор, выбросив имевшийся в стволе патрон, отвелся назад курок, и напарник, неловко корячившийся возле батареи, с осторожностью замер, мигом уяснив, что «ТТ» товарища находится в руках умелых и твердых.
Востроносый, ничуть не утративший невозмутимости, с любопытством уставился на строптивого деятеля от коммерции. Пожевав губами, произнес:
— Глупо. Отважно, но глупо. Теперь все усугубилось. Впрочем, верни пушку, и начнем все сначала.
— Выходим из помещения, — произнес Олег первое, что пришло ему на ум. — Выходим очень быстро. Потому что стрелять я люблю и умею.
— Это что тут за «обморок»?.. — вытирая кровь, натекшую на лоб из разбитой о батарею головы, произнес, наконец-то выпрямляясь в полный рост, первый бандит.
Второй, еще не пришедший в себя, с залитым кровью подбородком, неуверенно поднимался с пола.
— Разберемся, — равнодушно пожал узенькими плечиками востроносый. Был он одет в кашемировое пальто с зауженной талией, подбородок его подпирал узел шелкового пестрого платка, а легкие с иголочки мокасины отличала изысканность. — Пойдемте ребята. — Он кивнул подчиненным на дверь. — У нас много дел, в числе которых подготовка счета этой конторе. — У двери он обернулся на Олега. Посмотрел на ствол, провожавший своим настороженным зрачком зловещих посетителей. Улыбнувшись мягко, посоветовал: — Пистолетик храни бережно, он нам еще пригодится. Патрон вон на полу валяется, прибери. Нынче они не выпускаются, большой дефицит. А всем остальным — до встречи! — И, пошевелив шаловливо пальцами над головой, ретировался.
Рома и его окаменевшие от испуга компаньоны немо воззрились на Олега, изучавшего лежащий на ладони черный плоский пистолет.
— И на хрена ты устроил мордобой? — наконец изрек глава видеоподвала. — Ты представляешь, если они — из серьезной банды? Ты представляешь?! — Голос его звучал со слезливой истерикой.
— Они первые начали… — тупо произнес Олег.
— Он тебя всего-то за куртку лапнул, а ты его в батарею! — Рома уже откровенно возмущался. — А кому теперь отвечать? А?! А они серьезные братки, я сразу понял! Они точно под ворами ходят, если самому Феде Бешеному «стрелу» забивают, это не понты…
— Зато я чувствую, у тебя насчет дружбы с этим Федей — понты раскидистые, — зло сказал Олег.
— Ну, это мы посмотрим!.. — Рома нервно поперхнулся. Затем, обреченно махнув на Олега рукой, распахнул платяной шкаф и достал куртку. Спешно в нее облачаясь, пояснил подчиненным: — Еду к братве, будем решать вопрос. К семи вечера всем быть тут. Пушку, — обратился к Олегу, — сунь под стеллаж…
— Мне с ней уютнее, — буркнул тот.
— Ну, как знаешь…
— А если эти… заявятся? — вопросил один из компаньонов, не перестававший то и дело икать.
— Через час привезу крутых пацанов, — пообещал Рома. — Все будет в ажуре. Прорвемся как на танках, переживаний не надо. Пушку если чего вернем… Ну, отстегнем за перегибы… А может, и нет. Короче, ждите! — И, крутнувшись юлой своего пухленького тельца в дверном проеме, отбыл в неведомые криминальные инстанции.
Он действительно не обманул ожиданий, явившись через час с лишним в компании двух потертых субъектов со страшными физиономиями, достал из холодильника бутылку водки и свертки с офисной закусью.
Зазвенела посуда, и напряжение, до сих пор висевшее в воздухе, начало мало-помалу истаивать.
— Все решил, мы теперь ходим под пацанами, — кивал Рома на молчаливых типов, разливавших алкоголь по стаканам, — они разрулят…
— Завтра все порешаем, — умудрено кривил губы один из уголовных персонажей, закуривая неторопливо сигарету «Кент». — Пусть братаны приезжают, объясним, перетрем…
— Это — все вот! — тыкал Рома пальцем в Олега, смирно сидевшего углу и участия в трапезе не принимающего. — Нашелся, тоже… Робин Гуд прямо какой-то, слов нет…
Потертые вздыхали сочувственно, бросая на Олега осуждающие взоры.
Когда из офисного холодильника извлекли бутылку под номером два, внимание компании привлек настырный шум, донесшийся со двора, со стороны мутного подвального оконца. Шум нарастал, и вскоре в нем явственно ощутились его составляющие: многочисленный шелест шин, скрип тормозов, хлопанье дверей и грубые мужские голоса. Один из компаньонов-менеджеров, подвинув табурет к оконцу, с опаской вгляделся в зарешетчатое стекло с наслоениями никотина и пыли, а затем проворно с табурета спрыгнул, объявив трагически:
— Там целая кодла!
И тут же, едва не слетев с петель, подвальная дверь, сорванная чудовищной силой с магнитного замка, растворилась, и уверенный голос произнес:
— На выход, фраерочки, и без шуток! Через минуту бросаем гранату!
Видимо, несмотря на огромное превосходство в силе, противник помнил о конфискованном фраерочками «ТТ», и нести потери в личном составе не жаждал.
Потертые деловито переглянулись и первыми потянулись к выходу. Энтузиазма на их физиономиях не читалось, но профессиональный долг в данном случае предполагал вынужденную отвагу действий.
Выйдя во двор, Олег, лишь слухами питавшийся о всякого рода московских бандитских разборках, невольно обомлел: все пространство двора заполняли машины с зажженными фарами, и — человек пятьдесят крепких парней в спортивных костюмах и в кожаных куртках.
Потертые, терпеливо сопя, стояли смиренно возле вальяжного востроносого, о чем-то нехотя, и, как казалось, неуверенно с ним объясняясь. Рома и компания, растерявшие какую-либо уверенность, прислонились к стене дома, ибо ноги дельцов не держали.
Беседа «крыш» протекла мирно и скоро, после чего один из новоявленных защитников подошел к Роме, поведав веско и хмуро:
— Накосорезили вы тут, ребята… То на Бешеного поначалу кивали, то вдруг нас впрягли по-горячему… В общем, мы позже пришли, потому отъезжаем… Всем привет!
— Пушечку вернем? — Востроносый, окруженный полукольцом двухметровых телохранителей, приблизился к Олегу.
Тот, молча достав из кармана «ТТ», протянул его бандиту.
— Ну-с, — передав пистолет подручным, молвил тот, — теперь о делах. Пять тысяч зеленых американских рублей в месяц, — обратился к Роме. — Штраф за упорство: десятка. И еще по двушке за сопротивление вот этого кренделя… — Указал на Олега. — Каждому из пацанов. Кровь, даже малая, стоит денег.
— А я-то чего? — залепетал Рома. — Я ему чего, приказывал, что ли?
— Тоже верно, — последовал умудренный кивок. — Пусть платит виноватый.
Тут из толпы вышел парень, поставив перед Ромой алюминиевую канистру. Определенно с бензином.
— Если соглашение не достигнуто, — пояснил востроносый, — то сейчас мы опорожним эту тару в вашей лавочке. И кинем в окошечко спичку. Ваше слово, господа коммерсанты.
