Мартин Сутер - Темная сторона Луны
— Я в этом абсолютно убежден.
— На чем держится ваша уверенность?
— Это профессиональный секрет. — Бланк поднес к губам тончайшую фарфоровую чашку.
— «Русский поход»?
Бланк не отреагировал. Отт попробовал зайти с другого конца:
— Вы можете представить себе такое условие контракта, которое оговаривало бы персональную ответственность партнеров за грозящие убытками скрытые рискованные операции начиная с определенной суммы?
— Такие оговорки встречаются.
— Как вы полагаете, Флури мог бы подписать что-то в этом роде?
— Зависит от размера оговоренной суммы.
— Как это понимать?
— Начиная с определенной суммы он подпишет обязательно, так как в противном случае его можно будет заподозрить в том, что он не исключает в полной мере убытки такого размера.
Теперь и Отт выпил глоток чая.
— Понимаю. Какова же, скажем, на ваш взгляд, может быть величина такой суммы?
— Миллионов двадцать, — пожал плечами Бланк.
Отт поднял брови и тихонько присвистнул.
— За все, что свыше двадцати миллионов, он готов будет сам поручиться?
— Начиная с двадцати миллионов он возьмет на себя ответственность за всю сумму, — поправил Бланк.
— На таких условиях он не подпишет, — недоверчиво покачал головой Отт.
— Каковы его перспективы, если он не согласится?
— А если подпишет и это произойдет? Чисто гипотетически?
— Чисто гипотетически он свернет себе на этом шею.
Отт в задумчивости кивнул и открыл коробку с сигарами, которая лежала на курительном столике.
— В это время я обычно выкуриваю одну «Ромео и Джульетту». Угощайтесь.
— Спасибо, я не курю.
— Даже по особым поводам?
— Это должно быть экстраординарное событие.
Отт выбрал сигару, открыл лежавший рядом с пепельницей охотничий нож и отрезал у сигары кончик.
— Насколько я понимаю, вы не симпатизируете Флури?
— Не особенно.
Отт протянул Бланку нож. Его рукоятка была сделана из черного дерева, на лезвии изящными буквами выгравировано два слова: Never hesitate.[12]
— Вы любите охоту?
Бланк ответил отрицательно.
— И все же оставьте его себе. Есть нечто другое, в чем мы с вами схожи.
Пока Игорь, телохранитель Отта, провожал Бланка до двери, Отт оставался в кресле, так и не закурив «Ромео и Джульетту», которую продолжал держать во рту.
Автоматический механизм, управляющий шторами, среагировал на послеполуденное солнце и опустил их на несколько сантиметров. Отт взял телефонную трубку и набрал номер Науера.
Беседа продолжалась не более двух минут. После этого он зажег сигару.
По возвращении в контору Бланка ожидал факс от Ханса Рудольфа Науера: «Настаивайте на соблюдении сроков. Вы уполномочены пригрозить ему прекращением переговоров».
Бланк попросил связать его с д-ром Флури, но дальше секретарши ему продвинуться не удалось.
— Господин Флури на совещании. Что ему передать?
— Передайте ему, что партнеры по переговорам настаивают на сроках.
Бланк знал секретаршу Флури. Ей было под шестьдесят, и она производила впечатление сведущей во внутренних делах организации больше, чем положено просто секретарше. После секундного молчания она наконец произнесла только одно слово:
— Понимаю.
Вскоре после этого Флури сам позвонил Бланку.
— Что значит: они настаивают на сроках? — резко спросил он.
— Они не намерены больше затягивать подписание, — разъяснил Бланк.
— Но я настаиваю на этом, — повысил голос Флури.
— В таком случае, — не без злорадства сообщил Бланк, — я уполномочен поставить вас в известность о прекращении переговоров.
После короткого молчания д-р Флури положил трубку.
Спустя полчаса его секретарша подтвердила предыдущие сроки.
— На мой взгляд, он похож на менеджера, — сказала Пат, подруга, с которой жила Люсиль.
Они сидели на кухне и пили «Crème de banane»[13] — любимый напиток Пат. Пат поменялась с другой продавщицей из джинсового магазинчика обеденным перерывом и собиралась подменить подругу за лотком. Однако, увидев, что Люсиль обедает с Бланком, вернулась на работу. И сейчас ей не терпелось узнать о мужчине побольше. «Crème de banane» должен был при этом послужить средством, побуждающим к откровенности.
— Это у него одежда для работы. Он адвокат. На самом деле он отвязный парень.
— Адвокат — и отвязный!
— У него красивые руки, красивые глаза и приятный голос.
— И этот костюм.
— Не будь мещанкой.
— При чем тут мещанка?
— Ты говоришь предвзято, а это мещанство.
— Просто есть вещи, которые несовместимы. Это как в одежде.
— Я же не собираюсь за него замуж, — рассмеялась Люсиль.
— Чего же он хочет?
— Он живет в другом мире, и ему интересен тот мир, в котором живу я.
К ноге Люсиль прильнул серый котенок. Она подняла его и поднесла к его мордочке рюмку с ликером. Котенок понюхал и в испуге отпрянул. Это развеселило подруг.
— Вы еще встретитесь?
— Он меня об этом не просил.
В комнате Пат зазвонил телефон. В прошлый раз она забыла положить трубку обратно на телефонную базу на кухне. Пат вышла, коротко переговорила, вернулась и протянула трубку Люсиль.
— Сейчас попросит.
Зима тяжело расставалась со своими правами и словно брала реванш за те несколько по-настоящему весенних мартовских дней. Шквалистый ветер нагонял на город кратковременные ледяные дожди. Бланк добирался до парка на такси, и по мере движения на лобовом стекле оседало все больше и больше капель.
В «Лесной тишине» посетителей не было. В задней комнате, которую они заранее сняли для переговоров, чувствовался застоявшийся запах табачного дыма, и было зябко. Урс Бланк пришел немного раньше. Он заказал себе чай с мятой и остался в пальто.
Постепенно прибывали участники заседания. Доктор Флури и его адвокат — на этот раз в вышедшей из моды лыжной куртке — появились, как водится, последними. Зато впервые с начала переговоров Флури снизошел до извинений.
Пока просматривали договоры, он сохранял молчание. Лишь когда его адвокат обратил внимание на новый пункт, касавшийся ответственности, в нем опять восстал дух противоречия.
— Я не поставлю подпись под этим условием, — объявил он присутствующим. — Откуда оно взялось?
Вопрос был адресован Бланку.
— Это стандартное условие американских договоров о слиянии.
— У нас тут не Америка.
— Этот пункт добавлен с целью приведения текста договора в соответствие с международными стандартами. К тому же лимит ответственности в двадцать миллионов настолько высок, что он выглядит чисто символическим. Впрочем, если никто не возражает, мы могли бы вычеркнуть его. — Бланк оглядел собравшихся.
Возражения возникли у Науера.
— Если бы этот пункт отсутствовал с самого начала, я не стал бы возражать. Но на правлении меня могут спросить, почему он вычеркнут. И что я им отвечу, господин Флури?
— Что он появился задним числом.
— А как я им объясню, что множество пунктов, внесенных задним числом по вашему требованию, не вычеркнуты?
— Так вы желаете оставить этот пункт?
— Постойте, — вмешался Бланк. — Это я его вставил. Мой сотрудник по ошибке перенес его из стандартного договора, а я не стал убирать. Честно говоря, я посчитал, что риск в двадцать миллионов вообще не тема для разговора.
Впервые за время заседания Флури взвинтился:
— Разумеется, нет!
— Но если этот пункт вычеркнуть, то впечатление будет обратное, — возразил Науер.
Все остальные одобрительно кивнули. Даже адвокат д-ра Флури.
Флури на мгновение заколебался. Затем пробурчал:
— Дальше!
После этого он не издал ни звука, разве что, поставив первую из своих шестидесяти четырех подписей под договорами и дополнительными соглашениями на всех аутентичных экземплярах, тяжко вздохнул.
Бланк заранее попросил охладить две бутылки шампанского и теперь приказал принести их. Все подняли бокалы и выпили за будущее «Шарад-Элеганцы».
Участники заседания уже прощались друг с другом, а бокал д-ра Флури был все еще почти полон. Бланк внимательно посмотрел на пожилого человека в серо-коричневом костюме-тройке. Он выглядел очень усталым. От всей его неуступчивости и надменности не осталось и следа. Не оглядываясь, он направился к такси и неторопливо погрузился на заднее сиденье. В эту секунду Бланку стало его даже чуточку жаль.
Несмотря на погоду, Бланк решил не отступать от своего намерения дойти до трамвайной остановки пешком. В памяти еще живо сохранялось освежающее воздействие последней лесной прогулки.
Дождь превратился в тяжелые снежинки. Они таяли, едва достигнув мокрой листвы. На Бланке был плащ для верховой езды, кепка с козырьком и грубые полуботинки на рифленой подошве, которые он заказал много лет назад, но никогда еще не надевал.
