Владимир Маканин - Старые книги
— До свидания, — тихо говорит она в дверях. А они даже не отвечают.
Светик идет улицей. Ей невесело, кисло — не поймешь что. Каратыжка (так она его окрестила), что там ни говори, произвел на нее впечатление. Конечно, у него не все дома. Дядечка с приветом. Но что-то в нем есть.
Светик спотыкается, переходя на ту сторону улицы. Ч-черт. Уж не втюрилась ли она в него? То-то бы смеху.
Глава 4
Светик действительно везучая — это верно. Однажды случился интересный разговор с милиционером. Он сам вдруг подошел. Светик даже слегка оробела — с какой стати? Но он вежливо спрашивает:
— Ну как? Нашли нужные книги?
И Светик тут же его узнала — это тот самый молодой мент (Сергей!), который улыбался ей в отделении, когда выручали Олю. Лицо у него гладкое. Он считает Светика научным работником из отдела Каратыгина.
Они болтают о том о сем. Светик разговаривает с ним очень мило. Знакомство полезное. Книжный рынок шумит, бурлит…
— А слышала, мы Кочина взяли? — спрашивает мент Сережа.
— Не слышала.
— Сейчас расскажу…
Милиционер смешливый. И внешне ничего. Крепенький.
* * *Отчим у Светика был по счету пятый. А еще когда был третий, мать уже начала шпынять. И все время мечтала о том, чтобы Светика куда-нибудь спровадить.
— Пойди туда… Сбегай сюда… Поезжай к тетке… — повторяла без конца мать. Лишь бы Светик их не видела. Будто Светик не знала, чем они здесь занимаются. Все эти радости она знала уже наизусть. Через стенку от них лежала. А стенка была тоненькая. — Шла бы ты замуж, — говорила мать.
Светик молчала.
— Или сошлась бы с кем. Пожила бы. А там, глядишь, и замуж за него. Так часто бывает.
Светик молчала. Светик это уже попробовала, но ничего путного не получилось. И больше не хотелось.
На складе дела плохи.
Бабрыке что — он сидит себе в машине и поплевывает. А Светик клянчит. Упрашивает дяденьку Николай Степаныча.
— Я ведь вам в тот раз половину денег отдала, — говорит Светик. — Неужели мало?
— Я был вполне доволен. Но не в том дело.
— По-моему, я вас не обидела, Николай Степаныч.
Мы-то свою половину на нескольких делили. А вам чистенькая половина пошла.
— Светланочка, не в том дело. Мне не нужны большие деньги.
— Деньги? Не нужны?
И тут дяденька Николай Степаныч с некоторой торжественностью объявляет ей, что с делишками этими покончено. Он уступил ей тогда — но в последний раз. А теперь он хочет быть честным человеком.
Врет, конечно.
Они стоят метрах в двадцати от решетчатых ворот склада. Бабрыка поодаль сидит себе в машине. Старик сторож скучает в проходной. А Светик все клянчит.
Светик упрашивает и как бы ждет свою минуту — и минута приходит. Из проходной склада появляются два толстяка. Качки. Но уже раздобрели. Со связками книг. Все руки заняты.
Один качок тут же бросается искать такси. А другой подходит и говорит:
— Николай Степаныч, мы взяли сколько смогли…
— Да-да, — говорит дяденька Николай Степаныч очень важно. — Это книги, Светланочка, для школьной библиотеки. Детишкам нашим.
И глазом не моргнул. Не покраснел даже. Катаный камешек. Но и Светик кое-что понимает.
— Мы все не смогли взять, Николай Степаныч. Тяжело нести, — говорит толстый качок.
— Гм-м…
— Бомарше мы не взяли. Десять пачек оставили.
— Дело ваше, — неопределенно говорит дяденька Николай Степаныч. И опять Светику жалуется: — Ох эта школа. В печенках она у меня сидит.
«Еще бы!» — думает Светик. Школа, которая берет десять пачек Бомарше, а значит, сто экземпляров, каково? Как раз для небольшой школьной библиотеки.
Почему бы не отправить Гёте (сотню-две экземпляров) для библиотеки детского садика. То-то бы крошки обрадовались.
— Дяденька, — говорит Светик ласково, — а можно я возьму этого Бомарше?
— Нет.
— Дяденька, послушайте. Мы бы заодно и ваших друзей до места подбросили, они ведь здесь такси не найдут.
Такси действительно нет. Тот бывший качок, который помчался искать, покружил там и сям, но вернулся несолоно. Без такси.
— Куда вы сможете нас подбросить на своем драндулете? — спрашивает второй. Спрашивает небрежно — делает снисхождение.
— А куда хотите, — ласково говорит Светик.
Те обмениваются взглядами… и начинают грузить в машину книги. Гёте для детского сада номер пять. Достоевского для ясельных акселератов.
— А Бомарше? — напоминает Светик.
И тогда они приносят Бомарше. Десять пачек.
— Дяденька, — ластится и благодарит Светик, — дяденька Николай Степаныч. Спасибо вам. Большое спасибо.
А дяденька стреляет в сторону Бабрыки глазами. И тихо спрашивает:
— Замуж за него не вышла еще?
— Нет.
— Выходи быстрее… Тогда пообщаемся.
Светик спрашивает:
— А что ж, дяденька Николай Степаныч, разве девушек боитесь? Мы ведь не кусаемся. Мы ведь тоже ласковые.
И Светик поглядела на него так, что он будет вспоминать неделю, а то и две. Пусть помечтает. Пусть поворочается на ночь глядя.
— До свидания, дяденька, — говорит Светик.
Они едут.
Светик и Бабрыка сидят впереди. И выпрошенный Бомарше меж ними, десять пачек.
А эти два толстых качка сзади. И их книги меж ними. Теперь (в машине) им не так тяжело. И когда качки подъезжают к своему дому, одного из них осеняет жуликоватая идея. Он берет пачки Бомарше и начинает перебрасывать к себе на заднее сиденье. Он взял половину, пять пачек, а другие пять остаются Светику и Баб-рыке.
— Хватит вам и этого, — говорит он.
Бабрыка сидит за рулем, он не защитник. Поэтому Светик только улыбается.
— Хватит вам и этого, — повторяет качок.
— Ну ясно, — говорит Светик. — Нельзя же детишек оставлять без классики. Бомарше очень полезный писатель.
— Точно. — И качок ржет.
В этот самый момент Светик, перегнувшись через сиденье, мертвой хваткой цепляется ему за грудь. И царапается.
— Ах ты сволочь! Ах ты гадюка! — вопит она.
— Отстань!
— Я тебе глаза выну!
В процессе схватки, отбиваясь и барахтаясь, царапаясь и крича, Светик успевает перетащить три пачки Бомарше. Светик визжит. Толстый качок уже не рад, что связался.
— Да перестаньте! — успокаивает их второй качок.
Бой окончен. Все на своих местах. В итоге — у Светика восемь пачек. Она всхлипывает:
— Отдай, гад, остальное… Отдай!
Но те не отдают. Они уже прибыли — это их дом. Они забирают книги и выходят из машины.
— Спасибо, что подвезли! — кричат.
Светик и Бабрыка молча едут дальше.
— Светик, — говорит Бабрыка, въезжая на тихую улочку, — восемь пачек — это колоссальный барыш. Не переживай.
— Знаю, — говорит Светик. — Не в двух пачках дело. А в обмане!.. Обидно!
На рынке Бомарше расходится мигом. И Светик, и Бабрыка, и Валера — все трое продают книги с большой прибылью… Светик возвращается с рынка одна. Когда у нее такое настроение, она любит побыть одна.
Она идет мимо окон Каратыгина. Как там поживает этот чудачок?.. Она идет мимо. Каратыгин сидит — листает свои книги.
Или вдруг начинает возиться со своей рукой. Смотри-ка: гипс сняли!.. Он то сгибает, то разгибает руку. Тренирует…
Светик смеется над собой: все-таки она дура. Потому что именно дуры любят ученость и всякое такое. Светик останавливается против его окна. Вокруг вечер. Окно зажжено. Светик его видит, а он ее нет.
Светику становится смешно. Она стоит в кустах, отламывает кусочек ветки и несильно бросает в оконное стекло.
— Кто?
Он тут же сорвался с места и подлетел к окну (какой нервный тип!) — и смотрит. Всматривается. Но Светик в темноте. Она его видит, он — нет.
— Кто?
— Это я, — подает Светик голос.
— Кто — я?
— Из Мосэнерго, — говорит Светик и уходит. Ей смешно.
На другой день Светик и Бабрыка едут в Калининскую область. Так захотела Светик.
Они проезжают залив какого-то громадного озера.
— Московское море, — говорит Бабрыка.
Смотри-ка. Оказывается, здесь даже море есть…
Светик вглядывается в голубую даль.
— Искупаемся? — спрашивает Бабрыка. И ищет, где свернуть к заливчику. И болтает о том, какая красивая здесь природа. Будто у Светика своих глаз нет.
— Нет, — говорит Светик. — Жми вперед!
— Не хочешь искупаться?
— Не за этим едем.
— А я-то думал: искупаемся. Думал: отдохнем, заночуем…
— Вот и дальше так думай.
Некоторое время они едут молча.
Деревню Светик узнает по стрелке-указателю. Написано: «ОГУРЦОВО»… Та самая деревенька. Вот и церковь. Они едут медленно. Рассматривают. Других машин здесь не видно. Тихое местечко.
