Александр Зиновьев - Гомо советикус
Практическое положение с сексом в Союзе не такое уж плохое. Во всяком случае, проблему совокупления в трудных погодных и жилищных условиях, а также при наличии отсутствия приличной еды, приличных туалетов, косметики и противозачаточных средств мы решили блестяще. Тут мы Запад опередили на целое столетие. Зато в теории мы отстали от Запада на то же самое столетие. Самый смелый уровень, на какой поднялась советская сексология, – это совет мужчинам мыть посуду и стирать пеленки. Ведущий советский теоретик в этой области, побывав на Западе с творческими целями, написал брошюру, в которой громил так называемую «сексуальную революцию» как признак окончательного краха капитализма. Он, однако, признал, что мы не можем с порога отвергать некоторую положительную роль интимных дамских туалетов. Его сначала слегка критикнули в «Литературной газете», а потом крупно разнесли в журнале «Коммунист» за «недооценку», «переоценку», «уступку», «некритическое отношение», «потерю бдительности» и многое другое. Теоретик целый год ходил в «жертвах режима». Диссиденты пытались заполучить его подпись под неким обличительным документом, а иностранные журналисты – взять интервью. Но он устоял от таких соблазнов, за что ему позволили съездить на Запад еще раз. На сей раз он привез кучу интимных тряпок для своей любовницы и целый чемодан противозачаточных средств для своих начальников. В своей новой брошюре он уже не допустил прежних ошибок. И в «Литературке» его крепко покритиковали за отсталость, а в «Коммунисте» слегка упрекнули в недостатке творческого подхода. После этого сей теоретик стал ездить на Запад каждый месяц, снабжая высокое начальство и передовую советскую интеллигенцию аксессуарами современного секса. На этом наша «сексуальная революция» в теории и закончилась. Зато в практике, повторяю, мы...
Мы здесь решаем свои сексуальные проблемы примерно так же, как в Москве, но на порядок ниже. Это и понятно: наше социальное положение в обществе здесь в массе снижается сравнительно с Союзом. Исключение составляет Энтузиаст. У него в Москве осталась старая жена с кучей родственников. Ему пообещали их всех выпустить к нему после того, как он сам пристроится. А пока он удовлетворяет потребности плоти с уборщицей. Он может себе позволить такую роскошь, поскольку иногда получает небольшие гонорары. Свою связь он не скрывает, даже гордится ею, так как уборщица вдвое моложе его жены и, надо думать, на вид раз в пять приятнее. Циник сказал, что он на месте Энтузиаста не стал бы вызывать сюда жену, а женился бы на уборщице, – такую роскошную бабу упускать грешно. Энтузиаст вздохнул и сказал, что у уборщицы, к сожалению, есть муж и дети. И к тому же у нее есть серьезный недостаток: она морально неустойчива. И, как бывший старый коммунист, он ее за это осуждает.
Другую крайность являет положение Нытика. На уборщицу у него денег нет, да и жалко, а Хозяйка его игнорирует как мужчину. Прочие «холостяки» о своих похождениях помалкивают. Но я, как теоретик, знаю, что они не могут вырваться за пределы этих двух крайностей – бешеного успеха Энтузиаста и низкого падения Нытика.
Вечер
Забрел унылый Нытик. Именно забрел, так как он, в отличие от Энтузиаста, не бегает, а бродит в пространстве. Увидел на столе последний сандвич из принесенных Циником. И сожрал его. Ноющим тоном сообщил, что в каком-то журнале опубликовали статью известного западного писателя, в коей тот хвастается, что в течение своей жизни он совокуплялся с десятью тысячами женщин. Об этом сейчас говорят все обитатели Пансиона. Я сначала решил, что писатель врет. Но, вспомнив, что писатель учит западных людей нравственности, а значит, врать никак не может, я впал в еще большее уныние, чем Нытик. В наших советских условиях, сказал Нытик, надо прожить не меньше пятисот лет, чтобы добиться таких результатов. Нет, что ни говори, а цивилизация есть цивилизация! В нашем районе все мужики, вместе взятые, за всю советскую историю не имели столько баб. Харч не тот. Десять тысяч!! А тут одну завалящую бабенку добыть никак не удается! Нет, давно пора тут порядок навести! Кстати, найдите мне бабу, вы же по-ихнему калякать умеете!
Я считался в Москве крупным бабником. Многие мои коллеги усмотрели главную причину моей эмиграции в желании «западных шлюх попробовать». Узнав о скромном сексуальном опыте западного писателя-моралиста, я осознал свое полное сексуальное ничтожество и переключился на социальные темы. Тут-то мы любому западному писаке сто очков вперед дадим!
Нытику я посоветовал высчитать, сколько совокуплений приходится в среднем на душу населения в Советском Союзе и со сколькими бабами в среднем вступает в половые отношения советский мужчина. И сравнить это с соответствующими показателями на Западе. Лучшей агитации против коммунизма не придумаешь.
Эмигрантское чудо
Я почти здоров. Пора начать разговор по существу. А самое существенное для нас определяется одним словом – эмиграция. Для западных людей это слово звучит заурядно. Для нас же, людей советских, оно звучит как набатный колокол, как рев урагана, как раскаты грома, как пушечный выстрел. Мы еще сами до конца не осознали и не прочувствовали причин, сущности и последствий этого исторического урагана. Беспрецедентного урагана, ибо это явление лишь внешне похоже на эмиграцию и носит имя эмиграции, являясь, по существу, чем-то другим.
Возьмите словарь, откройте на букву «Э», найдите слово «эмиграция». Читайте: эмиграция – это вынужденное или добровольное переселение из своего отечества в другую страну по политическим, экономическим или иным причинам. Давая такое определение, авторы словарей полагают, что они исчерпали все возможные случаи эмиграции.
Но как быть с моим случаем? Меня никто не вынуждал покидать свое отечество. Но и доброй воли моей на это не было. У меня не было ни политических, ни экономических, ни каких бы то ни было иных причин покидать свое отечество. И оказался я не в другой стране, а в другом мире, в другой эпохе, в другом разрезе пространства, в другом потоке времени. И все же я – эмигрант. Почему же получается такая логическая несуразность? А потому, что я – советский человек, для которого возможна лишь мнимая эмиграция.
Зачем я здесь
Зачем я здесь? Да хотя бы затем, чтобы развеять широко распространенный миф, будто советский человек есть оболваненное и запуганное существо. Те, кто выкинули меня сюда, этой акцией как бы хотели сказать следующее. Взгляните на этого человека! Он неглуп и образован. Его никто не оболванивал, не запугивал, не развращал. Скорее наоборот, он сам это делал в отношении других людей, которые, однако, не считают себя оболваненными, запуганными, развращенными. Советских людей вообще нет надобности подвергать такой обработке, так как они сами способны кого угодно оболванить, запугать, развратить. Это – их натура, и потому им приятно это делать как в отношении себя, так и других. Они являют собою новый, более совершенный тип мыслящего существа и несут этот образец другим. Берегитесь!
Таких, как он, в Советском Союзе много. Они имеют в вашем обществе свою долю благ, власти и свободы. Не такую большую долю, чтобы отнести их к привилегированным слоям. Но и не такую малую, чтобы их отнести к низшим слоям. Их нельзя считать преуспевающими. Но они и не жертвы. У них особая роль в обществе. Они – ядро этого общества, его соль, его ферменты и витамины, его вдохновители, его катализаторы. Они суть носители и апологеты этого общества. И вместе с тем они суть его страдательная ткань. Они принимают это общество и устраиваются в нем навечно, без всякой задней мысли и без всяких условий. Будучи выброшены на Запад, они воспринимают свое положение как командировку из него и как отдых от него, хотя разумом знают, что это конец. Они не стремятся ни к истине, ни к добродетели. Они просто живут адекватно времени, разделяя его заблуждения и пороки. А люди и исторические эпохи характеризуются не столько истинами и добродетелями, которые общи и абстрактны, сколько заблуждениями и пороками, которые индивидуальны и конкретны. Глядите на это существо и дивитесь: это и есть то, что вы называете гомо советикусом!
Гомосос
На Западе умные и образованные люди называют нас гомо советикусами. Они гордятся тем, что открыли существование этого типа человека и придумали ему такое красивое название. Причем они употребляют это название в унизительном и презрительном для нас смысле. Им невдомек, что мы сделали нечто большее, – мы первыми вывели этот новый тип человека, а Запад чуть ли не через пятьдесят лет после этого вводит новое словечко и ценит этот свой вклад в историю неизмеримо выше того, что сделали мы сами. Самомнение Запада достойно насмешки.
Ну что же, гомо советикус так гомо советикус. Я только пойду в этом направлении еще дальше и утру Западу нос. Я введу более удобное сокращение для этого длинного выражения – гомосос. Звучит, по крайней мере, по-советски.
