Valery Frost - Заговор по душам. (Малоросский прованс.)
Вера отрицательно покачала головой.
- Тогда будете жить в пансионате в крыле преподавателей.
Глава 3.
Комната, отведенная под нужды новой хозяйки, радовала простором и большим количеством света. К превеликому сожалению, удобства даже для преподавательского состава располагались в конце коридора и могли использоваться и ученицами тоже. Огорчил момент с отоплением. Ни батарей, ни труб. Только небольшой камин. Значит, если Вера задержится в девятьсот двенадцатом надолго, зимой придется греться по-старинке - огнем и шерстяными изделиями. Наверное, еще и грелки тут не отменили.
А еще в этом веке не существовало стиральных машин, микроволновок, фенов, шариковых ручек, мобильных телефонов, кондиционеров для волос...
Вера раздосадовано застонала и повалилась на узкую кровать. Ну, почему ее не закинуло в какое-нибудь далекое будущее с максимальными условиями комфорта и прогрессивными взглядами на жизнь? Как долго будут мучить девушку фантомные боли: взглянуть на экран смартфона, чтобы проверить время, погоду, новости, выискать глазами микроволновку, щелкнуть выключателем?
Решив, что слезами делу не поможешь, Епанчина принялась приводить жилище в порядок.
Письменный стол, несколько стульев, дверцы и полки шкафа, комод и подоконник были покрыты толстым слоем пыли. Потрепанная временем полосатая дорожка вела от порога к окну, еще одна циновка лежала у самой кровати.
Только сейчас Вера заметила некое несоответствие в расцветке пола у противоположной ее спальному месту стены. Деревянные доски покрытия отличались по цвету.
- У меня будет соседка? - просила у пустоты девушка. Ответа, естественно, не последовало.
Решив, что паниковать еще рано, Епанчина принялась за уборку. До конца дня до блеска были вымыты все поверхности, вечерний ветер безуспешно пытался сдвинуть с места тяжелую ткань портьер.
Шкаф немного разочаровал. Кроме полок и двух толстенных дверок гардероб не мог предложить ничего. Пришлось раскладывать свой небогатый скарб. Странное нижнее белье, некогда белоснежный сарафан, который стал свидетелем путешествия во времени, темное платье, вероятнее всего для выхода в свет, и тонкая шаль. Видимо, придется размораживать сбережения. И следует обязательно узнать уровень цен на одежду и обувь.
От обеда новая преподавательница отказалась, но к ужину все же спустилась вниз, чтобы узнать, где можно перекусить.
Еще одна дама в сером одеянии, в застегнутой под самый подбородок блузе, сообщила, что есть возможность поужинать в столовой при гимназии. Но если барышня желает "покутить", тогда это лучше сделать в городе.
На "покутить" Вера почти обиделась, и, не зная, как себя вести - обидеться или смириться, предпочла сделать вид, что не услышала оскорбительного предложения, и вышла из дверей общежития.
Высокие деревья, которые закрывали почти все пространство двора между двумя зданиями, скрывали теряющее яркость небо. Дорожки, разбегающиеся в разные стороны, еще не освещались, но высокие, почти в два человеческих роста, столбы, словно ночные стражи, охраняли каждые метры пути. Вере было очень интересно посмотреть на работу фонарщика.
Помещение столовой пахло борщом. Ни с чем никогда не спутаешь запах вареного буряка. И еще гречки. Солдатской каши.
Вера покопалась в голове, вспоминая, как было с продовольствием в предвоенные годы. Херсонская губерния - довольно богатый район. Здесь было много промышленников, перевалочные пункты и корабельные порты на реке приносили хороший доход. Паровой лесопильный завод Когана, собственная электростанция, построенная на деньги благодетеля Соколова, консервный завод и незамерзающий порт Хорлы Фальц-Фейнов, табачные фабрики, свеклосахарный завод...
Даже макаронные изделия местных заводов отправлялись за бугор! Так что, с голоду не пухли. Степи давали богатые урожаи зерновых. Пастбища рябили Скадовскими коровами и овцами. Богатый край.
Богатый благодаря людям, которые смотрели на вещи под другим углом: Эрдели, Вадон, Валик, Люблин, Готрон, Гринзайд... Иностранцы, поднимающие промышленность великой империи... Еще со времен Екатерины Второй.
В зале было пусто и довольно темно. Сгруженные в несколько этажей скамьи выстроились рядами вдоль стен, и лишь несколько обеденных столов соседствовали с закутком раздачи. Туда Вера и направилась.
Грохот чугунной посуды выдавал присутствие работников кухни, еле различимая за шумом человеческая речь прерывалась взрывами смеха. Вера аккуратно прошла за резную ширму, отделяющую кухню от основной части столовой, провела рукой по ажурной стене, признавая всю целесообразность данной конструкции. При отсутствии централизованного отопления обогревалось пространство жаром от печей, и было бы глупо отгораживаться стеной с прорезанным окном для раздачи пищи.
- Доброго вечера! - позвала гостья, перегибаясь через столешницу и пытаясь высмотреть хоть кого в глубине кухни.
Электрические лампочки от силы в двадцать свечей заливали пространство теплым светом, отчего казалось, что вот-вот из-за большого котла выскочит босоногая Золушка и махнет рукой на испачкавшегося сметаной кота.
- Кто там пожаловал? - донеслось громогласное из-за шкафа, и в освещенный проход вышла настоящая кухарка: без талии, но с улыбкой на лице.
- Добрый вечер, - еще раз повторилась Вера, опуская взгляд, - я не знаю... подавали ли ужин... Я...
- Обнова... вижу я, барышня, что вы нездешняя, - повариха, вытирая руки о фартук, медленно шла по направлению к Епанчиной, - была бы старенькой, платьишко твое сидело бы поплотнее.
Удачная шутка вызвала смех, и несколько повязанных косынками голов выглянули в проходы. Вере бы смутиться, но вместо этого девушка улыбнулась:
- Ну, хорошего человека должно быть много.
Поварята довольно загомонили, а глава кухни засуетилась, усадила гостью за стол и предложила на выбор несколько блюд.
- Странные барышни-институтки, - зависнув над съежившейся в комок Епанчиной, кухарка оценивающе оглядела новоприбывшую, - кои думают, что им должно питаться воздухом, потайки запихают в себя печенье, а здоровая пища уходит беспризорникам. Али ты, девонька, не такая же?
Вера улыбаясь, покачала головой, пряча взгляд, и для подтверждения собственных слов придвинула к себе обе тарелки. И тут же спрятала руки под стол, положив их на колени. Повариха, оценив чужое рвение и аппетит, довольно заухала совой:
- Баба Марья меня зовут, - представилась пышка.
- Вера... - выпалила девушка, но тут же опомнилась - негоже девице болтать с набитым ртом, да еще и представляться одним именем. - ...Николаевна Епанчина. Университет гуманитарных наук. Петербург. Историю...
- Историю будете преподавать! - поспешила всплеснуть руками повариха. - Это заместо нашей почившей Софьи Игнатьевны, царство ей небесное! - пухлая рука взметнулась, осеняя хозяйку крестным знамением. - Вот радость-то!
Вера успела повторить жест кухарки прежде, чем вновь опустила глаза.
- Очень вкусно, - Епанчина одарила заслуженным комплиментом блюда из экологически чистых продуктов, - а вы... баба Маша... можно я буду звать тетя Маша. Можно?
Такой простой и заданный прямо вопрос заставил кухарку прослезиться. Она даже позволила себе присесть на стул напротив и подпереть румяную щеку рукой:
- Можно... - слегка удивленно разрешила женщина, пахнущая жаренным луком.
- А вы меня... уж простите... тоже по простому - Верой. Мы с вами, дамы хоть и светские, да все одно под одним Богом ходим...
- Вон оно как, - выдохнула удивление тетя Маша, - молода горлица, а умом и духом не слаба! Да коли взяли вас, Вера Николаевна, вместо Софьюшки... Она-то умела сорванцов своих усмирять.
- А что, трудно с детьми, да?
Кухарка Марья пододвинула пышную булку на блюдечке поближе к Вере.
- А с детями всегда трудно. Но коли хыст есть, то и Бог в помощь будет.
На ужин больше никто не пришел. Оставшиеся в гимназии работники либо ушли трапезничать в город, либо, как Елена Игнатьевна, заказали принести ужин к себе в кабинеты. Зато никто тетю Машу не отвлекал, и Вере удалось выяснить немного интересных деталей.
Зарплата провинциального учителя женской гимназии составляла порядка восьмидесяти рублей в месяц. Это при условии полного содержания - еда, жилье. Довольно прилично для выпускницы бестужевских курсов. На эти деньги, как сказала новая подруга, можно было приобрести полрояля известной марки, или ломовую лошадь, или шесть длинных пальто, или мундир парадный офицерский и еще шапку гусарскую штабную в придачу. А уж как пировать-то можно! Бутылка "Красноголовки" объемом чуть больше поллитры стоила сорок копеек, а "Белоголовки" - шестьдесят. Вот уж сомнительное удовольствие - напиться казенки по рублю за литр!
На рынке за две копейки - вот где раздолье - можно было набрать дюжину отборных соленых огурцов. А накушаться "от пуза" в хорошем ресторане - за полтора-два рубля.
